Святая дата /Сергей Васильев/

Опять трубят октябрьские ветра

над крышами, в ущельях, в поймах, в чащах.

Опять, опять надвинулась пора

опавших листьев и знамен парящих.

Великий праздник гордости людской,

студеный день в пылающей одежде!

Как хорошо, что ты опять такой,

каким тебя запомнили мы прежде.

Открыт на мир твой просветленный взор,

вся в блестках звезд твоя святая дата.

В твой мерный шаг влилась с недавних пор

походка победителя-солдата.

Четыре года сумрачных подряд

тебя мы неизменно отмечали,

но всякий раз твой праздничный наряд

был затемнен завесою печали.

Свист вражьих бомб и вражьих пушек бас

гасил тебя чудовищным раскатом,

но свет твой в сорок первом не погас,

он стал еще лучистей в сорок пятом.

7 ноября 1941 года /Юрий Ключников/

Москва, Москва, не торопись прощаться

С отвергнутыми числами войны.

Ты вспомни, как шагали по брусчатке

Седьмого ноября твои сыны.

В те месяцы разгромной нашей смуты,

В те дни почти безвыходной тоски,

Воистину в те страшные минуты

Мир, как дитя, припал к ногам Москвы.

О как дышал над нивами, над рощами,

Над самым нашим ухом жаркий ад!

А ты, Москва, вела по Красной площади

Парадным строем молодых солдат.

Киев /Павло Тычина/

Ты - наша честь, и гордость, и краса. 

Как голубь - нежный, острый, как коса. 

Ты - слава и отмщенье за руины. 

Ты - песенное сердце Украины! 

Ах, сердце, сердце... 

                                Ты перенесло 

порабощенья пепельное зло. 

В оковах чужеземного металла 

своих сынов на помощь призывало. 

Ведь как же так - чтоб не было Днепра, 

чтоб звонкий смех забыла детвора? 

Ведь как же так - чтоб изверги ночные 

сдирали солнце с куполов Софии?! 

Не повернуть историю воспять. 

Врагам - погибнуть, городу - восстать. 

Смерть палачей - Ворота Золотые 

в просторы мира, светом залитые, -

Врата, что онемели на Валу, 

Врата, что, преградив дорогу злу, 

горят в душе у каждого солдата, 

как высшая награда и расплата! 

Врата борьбы тебя ведут сквозь дым 

туда, где правда стягом огневым 

летит над Спасской башней окрыленно...

Поверг ты наземь черные знамена! 

К тебе, мой город, вел нелегкий путь! 

Фашистская коричневая муть

затмила жизнь - 

                             и небо потемнело 

от рева солдатни осатанелой. 

Тяжелой кровью подплыла земля. 

Хлеб заменили пуля и петля. 

Под сапогом подкованным распято, 

стонало все, что прежде было свято. 

Но ты, не покоряясь воле зла, 

напрягся,  будто зоркая стрела,

кудесник древний, 

                         книжник и строитель, 

ты взял себе другое имя - мститель! 

Мы из военной разведки /Дмитрий Юрчук/

Мы, как мыши летучие, видим в ночи.

Наши цели - всегда атакуем мы метко.

О победах и подвигах мы не кричим.

Мы простые ребята из военной разведки.

Не для нас торжества и военный парад.

И программы про нас на ТВ не снимают.

Но, как прежде, в строю наши парни стоят.

Беззаветно и тихо свой долг выполняют.

   Мы же разведка, значит, первыми идем!

   Мы выполняем даже трудную задачу!

   Там, где надо, летим, там, где надо, ползём.

   И противников наших ждёт опять неудача.

Помним павших героев и традиции чтим,

Слово "честь" для разведки до сих пор не забыто.

"Выше нас только звёзды" - всегда говорим.

Это значит, Россия надёжна прикрыта.

Русь. Смута. Минин и Пожарский /Ирина Крымова/

Трясло Россию в годы смуты:

Вся жизнь войной опалена,

Борьба за власть, и цены вздуты,

Разлом, распад, казна скудна.

Страну топтали интервенты.

Поляки брали города,

И оскверняли земли шведы.

Открыл Кремль древние врата - 

И самозванцы на престоле!

Вражду, предательство бояр

Народ терпеть не может боле -

Объединиться всем как встарь!

Очнулась Русь от тяжкой дрёмы,

Народной волей Русь сильна.

Призывы церкви столь весомы:

За православие, страна!

На волжских берегах волненье.

Народный гнев даёт ростки:

Готовит Минин ополченье,

Пожарский поведёт полки.

Утро. Всё то же, лица все те же /Михаил Лунёв/

Утро. Всё то же, лица все те же.

Долг превыше, а сердце болит.

С каждым днём я всё меньше и реже

Так с тобою могу говорить.

Мы меняем пароли и явки,

Мы стираем и путаем след.

Без гарантий и всякой надбавки,

Чтоб не всплыть на страницах газет.

Очень редко в коротких отчётах

Буквой с цифрами скажут о нас.

И не часто под рюмочку кто-то

За столом свой продолжит рассказ.

Сибирская легенда /Лев Вершинин/

Визжат жеребцы под плетью,

за лесом укрылись чумы

и лисий хвост малахая

болтается у виска...

Звеня железом и медью,

несется орда Кучума,

владыки тайги и тундры,

за стругами Ермака.

Нагайками вспорот воздух,

болота плюются гнилью

и визг над тайгою рвется,

степную кровь горяча...

Сегодня булат ответит,

кому же владеть Сибирью:

природному господину

иль пришлым бородачам!

Гнут и гнетут холодные ветра /Елизавета Стюарт/

Гнут и гнетут холодные ветра

Упрямую полярную березу.

Окно землянки с самого утра

Дождя косого заливают слёзы.

Поёт на печке котелок воды,

Клубами пара белого окутан.

Сырые стены.

И на всём следы

Мужского неумелого уюта.

Здесь можно снять намокшую шинель,

Ладони протянуть к горящей печи

И написать невесте ли, жене ль

О невозможной и желанной встрече.

И вновь, о кратком позабыв тепле,

Спешить на зов береговых орудий,

В победу верить на родной земле,

Вот этот камень защищая грудью...

Тридцать первое. Утро. Рассвет /Анастасия Дымпер/

Тридцать первое... Утро... Рассвет...

И октябрь залился слезами.

Самолёта упавшего след

Сохраняется перед глазами.

Двести двадцать четыре души

Улетели в бескрайние дали.

И в аэропортской тиши

Люди память осыпят цветами.

Вспомнят дети родного отца,

Вспомнит мама любимую дочку.

Этот рейс не увидит конца,

Словно в жизни поставлена точка.

Компасный зал /Алексей Лебедев/

В дубовом паркете картушка компаса, -
Столетье, как выложил мастер её.
Над нею звезда полуночного часа,
Касается румбов лучей остриё.

В скрещении гулких пустых коридоров
Стою и гляжу напряженно вперёд,
И ветер холодных балтийских просторов
В старинные стекла порывисто бьёт...

Из дедовских вотчин, из всех захолустий,
Куда не доходят морские ветра,
Барчат* увезли, и теперь не отпустит
Железная воля и руки Петра.