Утро. Всё то же, лица все те же /Михаил Лунёв/

Утро. Всё то же, лица все те же.

Долг превыше, а сердце болит.

С каждым днём я всё меньше и реже

Так с тобою могу говорить.

Мы меняем пароли и явки,

Мы стираем и путаем след.

Без гарантий и всякой надбавки,

Чтоб не всплыть на страницах газет.

Очень редко в коротких отчётах

Буквой с цифрами скажут о нас.

И не часто под рюмочку кто-то

За столом свой продолжит рассказ.

Сибирская легенда /Лев Вершинин/

Визжат жеребцы под плетью,

за лесом укрылись чумы

и лисий хвост малахая

болтается у виска...

Звеня железом и медью,

несется орда Кучума,

владыки тайги и тундры,

за стругами Ермака.

Нагайками вспорот воздух,

болота плюются гнилью

и визг над тайгою рвется,

степную кровь горяча...

Сегодня булат ответит,

кому же владеть Сибирью:

природному господину

иль пришлым бородачам!

Гнут и гнетут холодные ветра /Елизавета Стюарт/

Гнут и гнетут холодные ветра

Упрямую полярную березу.

Окно землянки с самого утра

Дождя косого заливают слёзы.

Поёт на печке котелок воды,

Клубами пара белого окутан.

Сырые стены.

И на всём следы

Мужского неумелого уюта.

Здесь можно снять намокшую шинель,

Ладони протянуть к горящей печи

И написать невесте ли, жене ль

О невозможной и желанной встрече.

И вновь, о кратком позабыв тепле,

Спешить на зов береговых орудий,

В победу верить на родной земле,

Вот этот камень защищая грудью...

Тридцать первое. Утро. Рассвет /Анастасия Дымпер/

Тридцать первое... Утро... Рассвет...

И октябрь залился слезами.

Самолёта упавшего след

Сохраняется перед глазами.

Двести двадцать четыре души

Улетели в бескрайние дали.

И в аэропортской тиши

Люди память осыпят цветами.

Вспомнят дети родного отца,

Вспомнит мама любимую дочку.

Этот рейс не увидит конца,

Словно в жизни поставлена точка.

Компасный зал /Алексей Лебедев/

В дубовом паркете картушка компаса, -
Столетье, как выложил мастер её.
Над нею звезда полуночного часа,
Касается румбов лучей остриё.

В скрещении гулких пустых коридоров
Стою и гляжу напряженно вперёд,
И ветер холодных балтийских просторов
В старинные стекла порывисто бьёт...

Из дедовских вотчин, из всех захолустий,
Куда не доходят морские ветра,
Барчат* увезли, и теперь не отпустит
Железная воля и руки Петра.

Комсомольская молодость наша /Анатолий Карасёв/

В вихре ярых атак

Штурмовали Рейхстаг,

Защищая Отечество наше,

Чтоб был мир на Земле,

Чтоб был хлеб на столе,

Становилась бы Родина краше.

Это - время творцов,

Это - юность борцов,

Комсомольская молодость наша.

Чтоб был мир на Земле,

Чтоб был хлеб на столе,

Становилась бы Родина краше.

Небо войны /Татьяна Селезнева/

...Небо сегодня - тяжёлое и живое,

Как одеяло из детства -
                                       возьми да укрой.
Падает снег,
                    и земля,
                               задымившись от боли,
С утренних ран утирает засохшую кровь.

...Кружится снег,
              и густеет встревоженный воздух
Над терриконом,
                          горячим от наших потерь.
Из-за метели не видно,
                                     как падают звёзды,
И остаются лежать
                                       на сырой высоте.

Ладога /Наталья Гранцева/

Как в чаше жизни, на озерном дне

Чистейших вод объятые прохладой

Лежат в пшеничном золотом зерне

Потерянные дети Ленинграда.

Как будто спят среди гранитных глыб,

Покоятся, окованные дрёмой,

Меж водорослей ласковых и рыб

В холоднокровных кущах водоёма.

Но в час ночной, заслышав теплоход,

С зерном в руке, неведомому рада,

Сквозь толщу вод к цветным огням плывёт

Прозрачная русалочка блокады,

Вы Россию несли на руках /Олеся Борисова/

Колоколен перезвон, то ли плач, то ли стон -
На Дубровке третьи сутки война.
Вся Россия в слезах, боль и горе в глазах,
Над Москвой правит бал сатана.
Колокольный перезвон, то ли плач, то ли стон,
Мы в плену у безумной войны.
Девять граммов свинца. Вам идти до конца
По осколкам распятой страны.

Группа "Альфа", вперёд!
Ты стрелять станешь первой.
Отработано всё до последнего нерва.
Богородицы лик осень в небе рисует.
"Альфа" снова Россию у войны отвоюет.

Колоколен перезвон, детский плач, чей-то стон.
Божья мать опустила глаза.
От наркоза, в бреду всем не выжить в аду,
И бессильны уже доктора...
Колокольный набат, сердца стук невпопад.
В белом храме погасли огни.
Всех спасти не смогли, нас за это прости,
Мы, Россия, тебя сберегли!

Группа "Альфа", вперёд!
Ты стрелять станешь первой.
Отработано всё до последнего нерва.
Завтра солнце взойдёт над безмолвным погостом.
Белый ангел поёт в чёрном небе "Норд-Оста".

Кроткий /Александр Сидоровнин/

Для бойца он был уж очень кроток,

Выглядел - не дать его года.

Не держал повыше подбородок

И в строю сбивался иногда.

Встанет как "на линию", да что там,

Разве только в небо попадёт.

Вряд ли выйдет их него пехота...

По стрельбе опять не сдал зачёт.

Но не вечно было нам учиться,

И пора, ребята, воевать.

Не узнать нам, с кем там что случится,

Многого чего нам не узнать.

В первом же бою мы все узнали,

На войне бывает что почём.

Не за так даются здесь медали,

Не за так и жизнь здесь под огнём.

Ну а наш, который очень кроткий,

Был один, но продолжал стоять.

Коротко о том сказали в сводке:

Наш - один, врагов же - двадцать пять.