Кто-то /Александр Сидоровнин/

Нас выбирает не пуля - стрелок,

Пуля лишь ставит на выборе точку.

Если один, вряд ли выжить бы смог -

Просто не выжить в боях в одиночку.

Сколько их будет - где четверть, где треть -

Тех, что уйдут в бестелесные среды.

Кто-то же должен всегда умереть,

Чтоб остальные дошли до победы.

Предчувствие войны /Татьяна Селезнева/

В новостях говорят - в декабре не уйти от войны,

Все попытки - что бег по спирали:
                                                        всё ниже и ниже.
Будет долгой зима,
                                 будет сложно дожить до весны,
Только небо по-прежнему мягко ложится на крыши.

Только ветер, как раньше, деревьям поёт о любви,
И по улицам льются шаги одноликих прохожих.
Хоть ты пой о войне,
                                   хоть о ней без конца говори,
Но угроза её заодно и страшна, и ничтожна.

Три письма на передок /Григорий Егоркин/

Сморозил кто-то - как мечом

махнул наотмашь цели мимо:

бойцу, мол, стужа нипочём,

солдат согреется и дымом.

Но здесь, на крайнем рубеже,

иная истина знакома:

тебя согреет в блиндаже

верней всего - письмо из дома.

Запомни сам - скажи другим:

в траншее, танке, батарее

согреет воина не дым -

тепло сердец его согреет!

Им от письма повеет, где               

слова стоят шеренгой узкой.          

Не потому ль листочки те               

у сердца носим -

под разгрузкой?

     Листок первый

"Желаю здравствовать, солдат.

Здесь была война /Наталия Каретникова/

На ближних подступах к Москве,
Где нынче дачные поселки,
В морозной дымке, в синеве
В сугробы кутаются елки.

Когда-то здесь была война,
Земля дымилась и пылала...
Москва врагу не отдана.
Здесь полегло солдат немало.

И все, кто мог, пополнил строй,

Когда страна сказала: "Надо!"
И шел солдат в последний бой,
Лишь жизнь была ему награда.

На фронте. В оккупации. В тылу /Владимир Литвишко/

Курсантами заполнены училища.

Фронт впереди. Там прёт такая силища

фашистская, навстречу - всем сполна!

В тылу пока что спишь не под обстрелами.

Все в разговорах очень даже смелые:

Но вдруг без нас окончится война?

Напрасны, уж поверьте, опасения.

Немногим хватит в будущем везения.

Осколки, пули - каждого найдут...

Здесь голод, а в войска идут запасы все.

Но, в белой или чёрной жил ты полосе,

Неясно до критических минут.

Уехал старший курс - не лейтенантами.

Их выпустили в смертный бой сержантами.

На фронте важен каждый человек!..

Неправильно, что кадры так расходуют!

Ребята скрылись с маршевыми ротами

Собой прорывы затыкать - навек.

Грозит Москве, возможно, окружение.

Неведомо нам Сталина решение,

Однако, вождь по-прежнему в Кремле!

Читает сводки Левитан тяжёлые.

Враг городами овладел и сёлами,

Взяв с боем, на родимой нам земле.

Отмыты окровавленные даты /Владимир Туркин/

Отмыты окровавленные даты.
И над войною совершился суд.
Останки Неизвестного солдата
По самой главной улице везут.

Стоят на кромках тротуара дети -
Солдат убитых внуки и сыны.
А он один - лежащий на лафете -
Сегодня возвращается с войны.

Не плачьте, люди, слезы удержите:
Над гробом наклоняется вдова.
Не надо всем, но ей вы разрешите
Сказать ему неслышные слова.

Единственный - от всей военной рати,
От всех фронтов, полков и батарей,
Единственный от всех отцов и братьев
Для всех сестер, и жен, и матерей.

Не плачьте, люди, слезы удержите:
Склонись над ним волос девичьих прядь.
Не надо всем, но ей вы разрешите
Его отцовским именем назвать.

Не плачьте, люди, слезы удержите:
Идет к лафету старенькая мать.
Всем матерям сегодня разрешите
Его сыновним именем назвать.

Поиск /Андрей Земсков/

Бредёшь осторожно и тихо

По краю лесистых болот...

Дежурный по роте - на выход.

Бесшумной пехоте - на вход.

Молчит войсковая разведка,

Надёжно с корнями сплетясь.

Лишь тоненьким зуммером редко

Наверх пробивается связь.

Ты в эти секунды, дружище,

Замри и во слух обратись.

Возможно, здесь выхода ищет

В эфир батальонный радист.

Возможно, под жижей болотной

Лежит весь его батальон,

Накрытый волной миномётной,

Железом, свинцом и огнём.

Посвящение Нахимову /Борис Марченко/

И юный нахимовец знает,
И знает седой адмирал,
Что путь только славным бывает
У тех, кто на флот наш попал.

Такие прекрасные мысли
Нахимов внушал морякам...
Под флагом Нахимова вышли
Эскадры навстречу врагам.

Тогда, по-нахимовски, быстро
Он ветер надёжный поймал...
Привычный полуденный выстрел
Тогда на ходу прозвучал.

И словно привычное дело
Вершили в тот день моряки, -
И делали это умело
С нахимовской лёгкой руки.

Наркомовские сто /Ник Ветров/

Отбросим прочь раздумья и сомненья,

Чего гадать, чего тут говорить -

Пойдём мы утром в контрнаступленье,

Врагу дадим немножко прикурить.

Нам нет нужды робеть и сомневаться -

Мы на пути тяжёлом и простом,

Но чтоб в атаку веселей подняться,

Нальют нам всем наркомовские сто.

Поверьте, братцы, это - не застолье

В кругу друзей, тем более семьи,

Когда земля дрожит и пули стонут,

Когда кипят жестокие бои.

Здесь нет торжеств, здесь всё до боли просто:

Помянем павших, вспомним про живых -

Священней нет, чем за Победу, тоста,

Пьём за неё сто граммов боевых.

Путевые заметки /Константин Скуратов/

Нас обстреляли на той стороне перевала...
Всё получилось, как в третьеразрядном кино:
Как-то внезапно вокруг всё огнём засверкало,
Стало внезапно от дыма разрывов темно.
С разных сторон трассера - озверевшие слепни
С хрустом вонзались в машины железную плоть.
Их посылали в колонну соседние гребни,
И пули, стараясь, искали живое тепло...

Я лиц нападавших не видел - вот это и страшно!
Как будто вокруг все стреляют лишь только в меня...
По мне, куда лучше отчаянный бой рукопашный,
Чем прятаться в камни от этого злого огня.
Тем, кто впереди, всё же проще - педаль до упора!
И мчатся машины, стремясь проскочить этот ад...
А я в замыкании - эти проклятые горы
Проеду последним, своих прикрывая ребят!