Блокнот корректировщика огня /Дмитрий Богданов/

Военных лет

исписанную книжку
Под мусором строительным,
в пыли
Нашли, играя,
местные мальчишки
И деду-ветерану
принесли.
Дед взял её,
Без лишних междометий
Прочёл глазами
самый первый лист,
Прочёл и с ходу выдал:
- Сорок третий, -
Добавив, -
Офицер-артиллерист.

Почему снег становится красным... /Вячеслав Натальин/

Почему белый снег, чистый снег вдруг становится красным?

Неужели урок той войны оказался напрасным?

И опять по суровым горам вверх ползут батальоны,

Из палаток под красным крестом вновь доносятся стоны.

Почему белый снег, чистый снег залит кровью солдата?

Потому ли, что в этой степи захлебнулась атака?

И опять раскаленным свинцом жалит ствол пулемета,

И вжимается в снег, матерясь, вдрызг разбитая рота.

Сны /Сергей Ефимов/

Я на "гражданке" начал видеть сны,
В них звуки выстрелов, рычанье БэТээРов.
И третий тост пьют пахари войны -
Тридцатилетние седые офицеры.

Во снах "сигналки" украшают мир,
Куда до них расцвеченной столице.
Но возвращает в тишину квартир
Раздробленная снайпером ключица.

И закурить бы, только не курю,
А сердце отдано во власть тахикардии.
"За все спасибо Богу!" - говорю,
Лишь сны меня бы больше не будили,

Не зазывали в прошлое с собой,
Комком в груди на выдохе споткнувшись.
За ночью ночь один и тот же бой,
А с пробужденьем губы в кровь закушены.

Мы не вышли из боя под Санжаровкой /Андрей Андреев/

Их десять к одному, но нам плевать:

С другим раскладом не было б иначе.

Не наши жёны будут биться в плаче,

Не мы пришли к ним жечь и убивать.

Давай снаряд - отплатим им за то,

Что наша мать до срока поседела,

За тех детей, чья юность пролетела

В пожарищах бессмысленной АТО.

Они лишь кровь и ненависть плодят,

Не видя зла, которое рождают,

Жестоких рук, что ими управляют

И, наигравшись, в пепел обратят.

Пускай приходят к нам в любом числе -

Их не спасёт броня от поражений.

Они грозят нам заревом сражений,

Но мы стоим на собственной земле.

Ленинград победил /Илья Быстров/

Когда отгремели раскаты салюта,
Впервые за два с половиною года
Настала желанная нами минута:
Пришла тишина, но особого рода.

Она ленинградской была тишиною.
Не сразу в неё мы поверили сами.
Была она куплена страшной ценою,
Оплачена кровью, заслужена нами.

Ведь каждый награды был этой достоин.
И вот почему тишиной наслаждался
В бою возле Пулкова раненный воин
И тот, кто в цехах за победу сражался.

Законную гордость в тот вечер изведав,

Мы знали: былой тишины возвращенье
И есть ленинградская наша победа,
Минута затишья, канун возрожденья.

Блокадные дети /Геннадий Раткун/

Ещё была не прорвана блокада

Девятисот душивших город дней,

И к нам везли ребят из Ленинграда,

Таких худых, что некуда худей.

Одни глаза из голубого неба

С недетскою тоскою в глубине,

И руки, потянувшиеся к хлебу,

И робкий шёпот: "Это мне?! Всё мне?"

На Задонском шоссе /Станислав Чернышёв/

Гуще - запах полыни,

И робко проклюнулась мята...

На Задонском шоссе

Даже травы цветут виновато.

Даже птицы спешат

Облететь неуютное место,

Где гнетет тишина

И где в горле дыханию тесно.

Нет покоя душе

и не жди тут душевной отрады...

На Задонском шоссе

Умирали когда-то солдаты.

Припадали к земле

Побуревшей небритой щекою -

Только мертвым бойцам

Разрешалось уйти с поля боя.

А куда им идти?

Кто - в металле,

Кто - в камне,

Кто - в песне

Тут они, на Задонском,

Прописаны с памятью вместе.

Воронежский фронт /Владимир Шуваев/

На Воронежском фронте бессонная ночь.

И случайного слова в цепи не обронишь.

И рукам ледяным на винтовках невмочь.

Но у нас за спиною - Воронеж, Воронеж!

Я сегодня погибну в холодной степи,

На рассвете мне очи, товарищ, закроешь.

Ты мне веру в последний момент укрепи

Своим именем русским - Воронеж, Воронеж.

Аргунские перекаты /Михаил Бондарев/

В далёком детстве любил я сказки,
Мне чародейством казался гром.
Места красивы в горах Кавказских,
Но всё же лучше - родимый дом.

Меня обнимет мороз крещенский
И расцелует метель-пурга.
Я знал об этом в горах чеченских,
Там, где Аргунские берега.

Водителя колотит дрожь /Владимир Литвишко/

Водителя колотит дрожь -

Должно быть, дыбом встала кожа...

Был бой как бой. Казалось, что ж -

не первый, если подытожить.

Но... перед танком шёл штрафбат...

А как объедешь всех, упавших?

...Уже не отмотать назад

того, что, видя, мчались дальше -

до ненавистного села,

и пушек, славших в нас снаряды.

Молитва сапёра /Кабдрахман Калиев/

"Иногда как-то вдруг вспоминается

Из войны пара фраз -

Например, что сапер ошибается

Только раз."

Владимир Высоцкий

На войне есть одна поговорка,

Кровью писаная, видно, для нас,
Что сапёр среди минного поля
Ошибается только лишь раз.

Мы не просим ни чёрта, ни бога,
Ни чинов, ни посмертных наград.
Лучше выпиши, ротный, без срока
На ошибку нам лишний наряд.

Сержант Рыбаков /Анатолий Жигулин/

"Осмотрено, мин не обнаружено. Сержант Рыбаков",

"Разминировано. Сержант Рыбаков" -

  надписи на руинах Воронежа, 1943 год.

Был он юный, но очень серьезный,

Понимал как сапер - изнутри,

Над какой колыбелью грозной

Колдовал от зари до зари.

Это мы понимали и сами,

Рядовые мальчишьих полков.

На три года всего с месяцами

Был он старше, сержант Рыбаков.

Но не страшно мне было нисколько.

Он меня, словно старший мой брат,

Называл по-ребячески:
                                            - Толька!

Я по званью:

                          - Товарищ сержант!
Но тревожно мне было, признаться,

Слышать голос его ледяной:

- Отойди-ка, брат, метров на двадцать

Или спрячься за той вон стеной.

Не случайно была с укоризной

Строгость синих прищуренных глаз.

Ведь сапер ошибается в жизни,

Как известно, один только раз...

♫ Баллада о ненависти /Михаил Кошкош/

Он выпал из вертолёта,

Подбитого над дорогой.
Спасибо, спасла пехота,
Спешившая на подмогу.
В долину спускался вечер,
А в память влилась до края
Земля, что неслась навстречу,
Огромная и чужая...

18 января 1943 года /Вера Инбер/

Что только перенёс он, что он выстрадал...
А ведь была задача нелегка.
На расстоянии пушечного выстрела
Всё это время был он от врага.

Гранитный город с мраморными гранями,
Сокровище, зажатое в тиски.
Его осколочные бомбы ранили,
Его шрапнелью рвали на куски.

Бывали сутки - ни минуты роздыха:
Едва дадут отбой, - и артобстрел.
Ведь немец близко. Дышит нашим воздухом.
Он в нашу сторону сейчас смотрел.

Но город не поколебался, выстоял.

Ни паники, ни страха - ничего.
На расстоянии пушечного выстрела
Все эти чувства были от него...

Невский пятачок /Андрей Колповский/

Атака за атакой в полный рост,

Сошел с ума немецкий пулеметчик.

Им место бы расширить под погост,

Но вновь атака будет этой ночью.

Траншею до рассвета нужно взять,

Идут вперед отряды за отрядом.

Любую цену можно нынче дать,

Чтобы пробить блокаду Ленинграда.

Уже грядет суровая зима.

Там хлеба нет, там дети умирают.

А впереди свинцовая Нева

От вод своих разрывы отражает.

Примкнуть штыки и в лоб на пулемет!

Как страшно, Господи, ведь это очень страшно -

Пятьсот шагов под пулями вперед,

И только б дотянуть до рукопашной.

Проруби на Неве /Николай Браун (старший)/

Звёзды январские тускло мерцали,

Словно потрескивая в синеве,

Стыли, дымились, оледеневали

Проруби на Неве.

Проруби к жизни, 

                      к струе животворной.

Их в одиночку, втроём, впятером

Били, долбили рукой непокорной

Ломом, лопатой, киркой, топором.

Хмуро их чёрные дыры зияли,

Наледи бурой скользили бугры.

Вёдра гремели, 

                            струи плясали,

Мучимым жаждой дарили дары:

Этим - напиться,

Этим - отмыться,

Этим - пролиться крупицей тепла...

Невская наша водичка, водица,

Ты нам живою водою была.

Маме снится Афганистан /Михаил Гусев/

Маме снится Афганистан...

Правда, там она не была...
Возникают из слов с листа
Минареты и купола.

Ей прислали вчера письмо
Недописанное. Чуть-чуть...
Просто что-то произошло...
Не заплакать и не вздохнуть.

"Всё нормально, - ей пишет сын, -
Нет тут страшного ничего".
Снится маме песок пустынь
И холодные шапки гор...

Сын, конечно, немножко врёт -

От начала и до конца...
Мама снова письмо берёт,
Как беспомощного птенца.

Польша /Владимир Сурнин/

Как дама, что стократ капризней

Иных знакомых нам персон,

Ты стала фактом моей жизни,

А вспоминаешься, как сон.

Наверное, не всё там плохо,

Коль сердце иногда щемит.

Послевоенная эпоха

Со мной, как с другом, говорит.

И вспоминает то, что сплыло,

Но узнавать не надоест:

Цветы и звёзды на могилах,

В погонах офицерских Брест.

И ты, соседняя держава,

На перекрестке двух ночей:

Костёл налево и направо,

Трамвай средь битых кирпичей.

Ты долго, долго поднималась,

Как будто били пули влёт.

Кого ждала? Чего боялась?

Что немец сызнова придёт?

Что без огня не сваришь каши?

Что отступать наверняка?

Так рядом всюду были наши,

То бишь, советские войска!

♫ Военный репортёр /Григорий Павленко/

Сюжет войны всегда жесток,

Суров, как приговор!

Об этом знает, как никто,

Военный репортёр...

Не раз он жизнью рисковал,

Пригнувшись на "броне",

В чужих краях он фильм снимал -

Всю правду о войне...

А снег кружится в тишине,

Он чист, как белый лист.

Сегодня с нами на "броне"

Военный журналист...

Сегодня снова жизнь и смерть

Начнут нелепый спор.

И нам всю правду о войне

Расскажет репортёр...

Ах, Восток... /Виктор Верстаков/

Ах, Восток. Как он мучает душу,

выворачивает почти.
Ярче звёзд, чем над Гиндукушем*,
и тревожнее не найти.

Здесь воистину небо - сфера
над семью поясами гор,
голубая звезда Венера
с лунным диском заводит спор.

Я дойду... /Наталья Смирнова/

Ой, какою жестокою выдалась нынче зима,
Роковою петлёю опутала город беда.
Я сегодня впервые иду за водою сама.
Дома нет ни глотка, лишь остатки вчерашнего льда.

Мама очень слаба, третий день, не вставая, лежит,
Даже хлеба не ждёт, ей совсем не поднять головы...
Как же хочется жить. Как отчаянно хочется жить!
Но для этого надо хотя бы дойти до Невы.

Или мы, или нас /Александр Сидоровнин/

Поздний вечер - прохладно,

Не теплее и днём.

Не стреляют и ладно,

До утра доживём.

Солдат не погибает на войне /Сергей Ралло/

Солдат не погибает на войне.
От нынешних времён и до грядущих
он остаётся в памяти живущих,
как искорка в негаснущем огне.
Солдат не погибает на войне.

Оберегая мирную планету,
встречаем мы в цепочке светлых дат
свою великолепную Победу,
что одержал советский наш Солдат.

Под свист ветров и перезвоны птичьи
он и сейчас, не покидая пост,
стоит в своём незыблемом величье
на пьедестале жизни в полный рост.

Мой сын уходит на войну... /Юрий Беридзе/

Мой сын уходит на войну, а небо плачет над Говерлой,*

и ветры, вспомнив старину, уныло тянут "щэ нэ вмэрла"...*

А сын и без горилки пьян, хороший мальчик, но упрямый,

мне говорит "ну, что ты, мам?" и, спохватившись, "шо ты, мамо?"...

А что я, шо я - кто поймёт, когда и сын понять не хочет...

Не видел никто, как закончился бой... /Александр Кунин/

Вам в списки погибших меня не внести

И вечного сна не нарушить покоя,

Я там, где и птице так трудно найти

То самое поле последнего боя.

Светает, с туманом сливается дым

Ядреной, набитой махрой самокрутки,

Тягучее зарево кажется злым,

Притихло, да так, что становится жутко.

♫ Саночки /Игорь Кормановский/

Скрип-скрип саночки...

Ледяные кочки...

Ох, да по Фонтаночке

Мать везёт сыночка.

Скрип-скрип саночки...

- Спи, сыночек милый!

Ждёт тебя, мой Санечка,

Братская могила.

Как судьба твоя страшна!

Рос бы мне отрадой!

Эх, кабы, милый, не война,

Кабы, милый, не война,

Кабы, милый, не война,

Не блокада.

Скрип-скрип саночки...

Мать везёт сыночка...

- А было тебе, Санечка,

Только пять годочков.

Скрип-скрип саночки...

Старые салазки...

- Подрастал бы, Санечка,

Ты в любви и ласке,

Всё отдать тебе сполна

Я была бы рада!

Эх, кабы, милый, не война,

Кабы, милый, не война,

Кабы, милый, не война,

Не блокада.

Послевоенные сны /Ольга Новикова/

С пересохших губ оборвётся крик...
Где же ты, мой друг? Отзовись, старик!
Отзовись, мой свет! Отзовись, мой брат!
Не даёт ответ золотой закат...

Горы и пески - время летнее.
Солнце жгучее к ночи клонится.
Пурпур в облаках - будет ветрено,
Золотой закат - ждёт бессонница.
Трубы в тишине далеко слышны,
Или это мне только чудится?
Сколько лет, как нет никакой войны -
Да когда же это забудется!

1 января 1941 года /Ярослав Смеляков/

Так повелось, что в серебре метели,

в глухой тиши декабрьских вечеров,

оставив лес, идут степенно ели

к далеким окнам шумных городов.

И, веселясь, торгуют горожане

для украшенья жительниц лесных

базарных нитей тонкое сиянье

и грубый блеск игрушек расписных.

Откроем дверь: пусть в комнаты сегодня

в своих расшитых валенках войдет,

осыпан хвоей елки новогодней,

звеня шарами, сорок первый год.

Армия /Ольга Берггольц/

Мне скажут - Армия... 

Я вспомню день - зимой,
январский день сорок второго года.
Моя подруга шла с детьми домой -
они несли с реки в бутылках воду.
Их путь был страшен,
хоть и недалек.
И подошел к ним человек в шинели,
взглянул -
и вынул хлебный свой паек,
трехсотграммовый, весь обледенелый,
и разломил, и детям дал чужим,
и постоял, пока они поели.
И мать рукою серою, как дым,
дотронулась до рукава шинели.
Дотронулась, не посветлев в лице...
Не ведал мир движенья благодарней!
Мы знали все о жизни наших армий,
стоявших с нами в городе, в кольце.

Первая чеченская /Лев Чиндясов/

Памяти личного состава 

131 отдельной Майкопской мотострелковой бригады 

и 81 мотострелкового полка, 

погибших при штурме г. Грозный 31 декабря 1994 года

Когда за Новый год все подняли фужеры,

И бой курантов над страной еще не смолк,

Парней вели в атаку офицеры,

В бою сгорал мотострелковый полк.

Для них стал Грозный братскою могилой,

На площади Минутка* смерть пришла.

В чужом краю, холодном и застылом,

Для всех минутой боя жизнь была.

Кто бросил их на поле страшной брани?

И кто ответит за кровавый бой?

Не окупить слез матерей словами.

Сожгло солдат чеченскою войной.

Как хорошо жить в мире, без войны... /Вера Соколова-Зарщикова/

Как хорошо жить в мире, без войны,
Когда не рвутся с грохотом снаряды,
И можно для мужчин накрыть столы,
И лучшие надеть для них наряды!

Знать, что любимый не в окопах ждёт,
Не мучается где-нибудь от раны,
Что непременно утро настаёт,
И что на лето можно строить планы!