Солдатская трава /Светлана Кекова/

Не лодырь, не завистник,
сухая голова, -
цветёт тысячелистник -
солдатская трава.
Роса на хвойных лапах
как слёзы маяты...
Но этот горький запах
и мелкие цветы,
зелёно-серый стебель
среди лесных шпалер...

А рядом - то фельдфебель,
то унтер-офицер.

Пёс из зоны АТО... /Алина Баева/

У дворовой собаки не много найдётся забот,

На прохожего гавкнуть, идущего рядом с забором,

Ну а если во двор забредёт приблудившийся кот -

Не погнаться по грядкам за ним - настоящее горе...

Что ещё? Пару косточек сладких в саду закопать,

На луну, подвывая с октябрьским ветром, коситься,

На траве поваляться и вдосталь поесть и поспать,

И, конечно, в соседскую сучку по уши влюбиться.

Так и жил без проблем, не тужил и свою службу нёс,

Уважая хозяина и обожая хозяйку,

Добродушный, весёлый и очень приветливый пёс,

А по крови обычный метис лабрадора и лайки...

Но однажды от грома и воя взметнулась земля,

Грохот бил по ушам, пёс от грохота спрятался в будке,

Прибежала с работы хозяйка сама не своя

И сидела с хозяином в погребе целые сутки...

А потом, собирая пожитки в багажник авто,

Обнимала его, со слезами прощения просила,

Объясняла, что это во всем виновато АТО,

А иначе бы пса никуда от себя не пустила,

Что положит недельную порцию корма пока,

Что вернётся, как только закончатся громкие бахи,

Что в машине сегодня вывозят они старика

И соседских детишек, и места в ней нет для собаки...

Песня пули /Евгений Кабалин/

Я обычная пуля в рожке "калаша".
Моя кожа из стали, а тело - свинец.
И куда мне лететь, не могу я решать -
в цель направит меня мой хозяин-боец.

Я могу воспарить в молоко облаков,
а могу человека свалить наповал.
И от раны моей умирают легко,
но на будущих жертв глубоко мне плевать.

Нет от пули спасенья, если выбрана цель -
даже храбрый и смелый не останется цел.
Королевою смерти называют меня.
Нет от пули спасенья, так же, как от огня.

Приказ на Запад /Сергей Ефимов/

Приказ на Запад! Простые строки.

Баул в "хозяйку", патрон в патронник.

Другим забава - война в "Тик-токе",

А нам - "Так точно, товарищ полковник!"

А нам - долбёжка с утра до ночи,

Сперва на Киев, теперь на Харьков.

Замес серьёзный, вцепились прочно,

И в этом пекле по-адски жарко.

Здесь воздух горький, здесь дрожь земная,

Здесь канонада на уши давит.

Над полем битвы воронья стая

И шрамов больше на волкодаве.

Летят осколки, разрывы близко,

Бинты уходят быстрее страха.
Все вместе будем в посмертном списке,

Кто верит в Бога или в Аллаха.

Приказ на Запад - да мы не против,
Вы только сами себе не врите,

Как всем "двухсотым"* в погибшей роте,

Где жизни рвались, как будто нити.

Когда горели колонны наши,

Когда стыдились в постах нас "звёзды",
Мы шли в разрывы, хоть было страшно,

Мы шли на встречу со смертью грозной.

Медсестра /Юлия Вихарева/

- Этот, боюсь, не дотянет и до утра...
Страшное дело, как косит война народ! -
Врач матерится, и опытная сестра
Вдруг оседает, сжимая руками рот.

Боль, застревая на выходе, рвётся вон:
Вон из души, истрепавшейся просто в хлам.
В тесной палатке, на голой клеёнке - он,
Белый, как мел (даже в свете двух жёлтых ламп).

"Ты ж в сыновья мне годишься... Совсем дитя!"
В горле теснится огромный колючий ком.
"Что же за мерзкая гадина так, шутя,
Да со спины проколола тебя штыком?!"

Красные стрелки /Александр Сидоровнин/

В планах так красиво всё сходилось,

Стрелки - здесь ударили и тут.

Если б всё по планам получилось,

Нас дождались те, кто дома ждут.

Но судьба лишь только посмеялась

Над людскими планами тогда.

И в конце концов, от нас осталось

То, что называют - ерунда.

Правда, две деревни всё же взяли,

Целый полк на это положив.

Всем живым - раздали по медали,

По звезде фанерной - кто не жив.

Рейсу 981 посвящается... /Сергей Ефимов/

Печаль скорбящей мелодии в нотах
Заглушит звук новостных сюжетов...
Подбитой птицею самолёты
Тревожат грешную землю эту...

Страшит не то даже, что флаг приспущен,
И сумрак снова в огнях лампады.
Ужасно то, что черствеют души,
Привыкнув к траурному параду,

И к лентам чёрным, и к плачу в голос,
Что, надрываясь, над домом взвился,
Когда, как молния, с неба новость:
Ещё один самолёт разбился.

Если /Дмитрий Московский/

Он подошёл, про консервы спросил меня.

- Есть, - говорю, - три банки.

- Спасибо, брат!

Все голодают - моя, не моя родня...

Ты погоди, я с подарком вернусь назад.

Видим, спешит обратно, почти бежит,

Машет рукою приветливо издалека...

Но командир задумчиво говорит:

- Что-то, по-моему, толще он стал слегка.

- Стой! - закричал 

                       и прижал автомат к плечу, -

Стой, говорю! 

                     Ну, а он всё вперёд, вперед...

Выстрел - и я со всеми с брони лечу,

Вот уж никто не думал, что так рванёт.

Курский прорыв /Михаил Саянин/

В сто тысяч стволов канонада
Ударила - всё, разворот...
Казалось, от этого ада
И землю с оси сорвёт.

И в этом кромешном шквале
Героем был каждый солдат,
И мы, что ни день, отбивали
Атак по тринадцать подряд.

Война в Приэльбрусье /Виктор Стребежев/

Над Приэльбрусьем непогода,

По небу черная кайма.

Вверх альпинисты не выходят,

Там горы чуть с ума не сходят,

Им, видно, вспомнилась война.

Треск "шмайсеров"* и пулеметов.

Смертельный веер пуль и гильз.

К чему баксанские* красоты?

Когда целует снег пехота -

Печатью лиц в посмертный гипс!

Сюда направлены фронтами

Инструктора альплагерей.

Солдат готовили и сами

В бой с автоматами, с ножами

Шли против горных егерей.

Веревки здесь теряли прочность,

А в нервах был запас тройной.

По скальным гребням лезли ночью,

И кто сорвался, падал молча,

А кто взобрался - начал бой.

Полёт пули /Павел Галачьянц/

Если пули не слышишь ты,
Значит, пуля эта - твоя!
За спиною вспыхнут мосты
И уйдёт из под ног земля...

Не родится ни сын, ни дочь
Ни в чужом, ни в своем краю!
День потухнет и ляжет ночь,
Если пулю проспишь свою...

Если пуля летит пчелой,
Обжигая седой висок,
Свое сердце ты успокой -
Твоей жизни не кончен срок...

Пастораль /Владимир Литвишко/

Меж деревьев где-то сон в тумане тает.

Над опушкой птичья промелькнула стая.

Тишиною утро плавно в день стремится.

Убегая, тени размывают лица.

На листве мерцает драгоценно влага.

Подремав бы с часик, сесть мне за бумагу

вновь, слова свивая в строки равнобоко...

...Ручеёк оврагом тянется глубоким.

Сталью у деревни разлилось озёрко.

Тропка-невеличка вниз спешит с пригорка.

Муравьи привычно принялись за дело.

Швы одежды паркой обжигают тело.

♫ Вымпел! В небе красная ракета! /Ян Берёзкин/

Горела земля под ногами, бумагой горела.
И пулями смерть свою песню противную пела.
Смотрела в глаза, разрывая всё небо на части,
Нет, мы - не бессмертны, но мы правду знаем о счастье!
О счастье вернуться!
О счастье прижать близких к сердцу!
О счастье, что с другом в который раз выжили вместе!

Вымпел!
В небе красная ракета!
Вымпел!
Мы прикурим от рассвета.
Вымпел!
Служат здесь по-честному другие!
За Россию! За Россию! За Россию!

Эти горы /Николай Кирженко/

Стихов написано про горы

Число такое, что не счесть.

Но только эти горы - горе,

Хотя и в горе что-то есть.

Вокруг такая тишина,

Что слышен дальний лай шакала.

У нас же снова - ночь без сна,

И ждем короткого привала.

Мы в горы делаем бросок.

В желудке пусто, в фляге пусто,

А на зубах скрипит песок,

Как будто ем я что-то с хрустом.

Песок скрипит, тропы не видно,

И каждый шаг - нелегкий шаг.

И так становится обидно,

Что ускользает снова враг.

...Вокруг такая тишина,

Что слышен шепот за три метра.

Да, эта странная война

Нас опалила знойным ветром.

Не верьте, что убиты мы /Галина Зеленкина/

Не верьте, что убиты мы, пока
В приказе нет параграфа о смерти.
Мы в ад спустились через облака,
А в том аду есть ангелы и черти.

Там зной палящий плавит провода,
И пот солёный заливает лица.
Из раны кровь течёт, а не вода,
Не может ею жажда утолиться.

Боль души разрывает на куски,
Когда взрывает пуля мозг и тело
И инеем ложится на виски
У тех, кого дыханьем смерть задела.

История одного вылета /Вячеслав Натальин/

Этот вылет я, наверно, не забуду никогда -

На воздушную разведку мы отправились тогда.

Над чужим аэродромом мой ведомый задымил,

Развернулся и до дома потихоньку отвалил.

Это "фоккеры" напали - закрутилась карусель,

Колькин "Як" они зажали, до разведки ль мне теперь...

Я в эфир: "Спокойно, Коля, со сниженьем уходи!

Отрывайся, я прикрою, видишь - фрицы позади!"

Виражи за виражами, брошу быстрый взгляд назад -

Крепко, сволочи, прижали, на хвосте моём висят.

Вот один мелькнул в прицеле, тут и я не оплошал -

Только клочья полетели - я в движок его достал.

Их - четырнадцать "лобастых"! Да, добавится седин...

Только верю, не напрасно я остался здесь один...

Против целой эскадрильи продержаться хоть чуть-чуть,

Лишь бы Колю не добили, ну а я уж как-нибудь...

Пять минут тишины /Олег Кашицин/

Пять минут тишины, пять минут тишины на закате,
Пять минут тишины, это значит - молчи, пулемёт.
Пять минут тишины, скоро ночь, принимай же в объятья
Наш потрёпанный боем, но всё же живой третий взвод.

В темноте не видны терриконы*, седые курганы,
Не стреляет Д-30, не воет неистово "Град".*
Тишина, тишина, как же мало тебя, слишком мало,
Потому-то тебе каждый воин отчаянно рад.

Девчонки /Владимир Сурнин/

Фронт погромыхивал в сторонке,

А тут, на Гитлера ворча,

Мешок картошки две девчонки

Тащили на своих плечах

Издалека, попеременке,

Боясь хоть чуть передохнуть.

И в кровь разбитые коленки

Сопровождали весь их путь.

Им немец не грозил прикладом,

И полицай не щупал плеть.

Но голод шёл, как призрак, рядом

И торопил старуху-смерть.

Ноты Победы /Мария Морозова/

Девятого августа сорок второго
Концерт в Филармонии город потряс.
Седьмая симфония, грянув сурово,
Гораздо мощнее была, чем фугас.

Была подготовка к концерту тяжёлой -
Найти музыкантов - лишь чуду сродни:
Кого-то скосили блокада и голод,
А кто-то от горя и тягот поник...

И всё же оркестр возродился успешно.
Не верилось многим - состав целиком!
Военных в него созывали поспешно -
В руках пулеметчика снова тромбон!

Военно-Воздушные Силы /Феликс Чуев/

О, как эти люди красивы

и в небе землею сильны!

Военно-Воздушные Силы,

особая гордость страны.

У неба земные приказы.

Опять гермошлем надевать,

который космическим назван,

а надо бы летным назвать.

Летит, продолжается диво

высоких тридцатых годов,

и небо, как прежде, красиво

в рассветном меду облаков.

В дежурном звене по тревоге -

четыре минуты,

                            и взлет! -

уходят реальные боги

в нерайские кущи высот,

Курск - реквием /Владимир Вепринцев/

Над чёрной пустотой,
Холодной пустотой -
Волна через волну...
Качаются венки.
Как ждали вас домой!
Как звали вас домой!
Ну что ж вы задержались, мужики?

Над чёрною водой,
Холодною водой
Срываются на крик
Прощальные слова:
- Ну как же так? Родной!
- Ну как мне жить? Родной!
И каменеют в скулах моряки.

Пусть неподъёмен боли груз,
Но только сердце ждёт обмана -
Идёт под флагом к базе "Курск"...
Но тает в утренних туманах.

Не возвратилась лодка из похода /Валентина Яблонская/

Не возвратилась лодка из похода,

Легла на дно и обрела покой.

Никто не ждал трагичного исхода,

Что не вернутся сыновья домой.

Героев много забрала пучина,

Сынов Отчизны, преданных парней...

Закон морской - устав и дисциплина,

И честь, и долг для них всего важней.

Трагедия замедленною миной

Ждала свой час под стылою волной,

Цинично забирая наших милых,

Им уготовив общий склеп стальной.

Старые форты /Григорий Котницкий/

Земля, пропитанная кровью.

Здесь каждый метр в сражении взят...

Седой Кронштадт!

                                  К нему с любовью

Все люди устремляют взгляд.

Стоит могучею твердыней,

Щитом надежным от врагов...

Былую славу и поныне

Хранит немой бетон фортов.

Они, как будто стержень лука.

Кронштадт - по центру, как стрела

На тетиве.

                    Все годы туго

Она натянута была.

Глядел форт Риф:

                                "Как там Толбухин -

Не даст тревогу ль на посты?"

Стояли в битвах, друг о друге

Заботясь бережно, форты.

Стреляли Обручев, Тотлебен

И все другие островки...

Пройти здесь ни водой, ни в небе

Ни разу не смогли враги.

Город, не склонивший головы... /Сослан Джуссоев/

Я люблю свой опустевший город,
Не за что, а вопреки всему,
Пусть воспрянет он ещё нескоро,
Всей душою предан я ему.
Он один такой на целом свете -
Город, захлебнувшийся в крови.
Он один такой на всей планете -
Город, не склонивший головы.
Город, взявший силы ниоткуда,
Он дарил нам всем свою любовь.
В сердце я ношу с собой повсюду
Вид твоих расстрелянных домов.

Но есть у нас приказ /Вячеслав Натальин/

Такую мы, братишка, выбрали работу:

Ночные марш-броски под проливным дождём,

Да на привалах спать в обнимку с пулемётом,

И зарываться в грязь под яростным огнём.

По серым скалам здесь ступаем осторожно

И огонек цигарки прячем в кулаке.

Но как же надоели боль и бездорожье,

Да сердце не железное - заходится в тоске.

Но есть у нас приказ, его не обсуждают,

И снова в темноту ныряет наш отряд.

Пусть ночь со всех сторон тревожно обнимает,

Но нет у нас с тобой сейчас пути назад.

Чечня и Дагестан, седые перевалы,

Обстрел нарушит сон задумчивых вершин,

И память отзовется застарелой раной,

Да разбежится тонким лучиком морщин.

Я призван в ЖДВ /Виктор Кибирев/

Пришла повестка, что теперь тужить,

Я знаю, служба будет нелегка.

Направила нас Родина служить

В железнодорожные войска.

А войска железнодорожные,

Традициями славные войска.

Мы в пески и сопки таёжные

Проложим путь надёжный на века.

Причёска "ёжик", ремешок скрипит

И форма не обношена пока,

Но всё же горд, что я попал служить

В железнодорожные войска.

Память /Владимир Силкин/

Ещё не все угасли в мире войны,
Ещё в сердца врезается свинец,
И до сих пор ночами неспокойно
Спит в грудь навылет раненый отец.

Хиросима не должна повториться! /Михаил Матусовский/

Есть слова, как раскалённый металл,

Как бегущая по небу зарница...

Кто-то углем на стене начертал:

"Хиросима не должна повториться!"

Кто их автор - неизвестный солдат

Или врач из хиросимской больницы?

Иероглифы на камне горят:

"Хиросима не должна повториться!"

Что за тени вслед за ними пришли?

Это движется калек вереница.

Это стонет всё уродство земли:

"Хиросима не должна повториться!"

Это шорох обожжённых ветвей

И ростков, которым вверх не пробиться,

Это голос нерождённых детей:

"Хиросима не должна повториться!"

Над кроватью наклоняется мать -

Матерям в такие ночи не спится.

Как ты первенца хотела б назвать?

"Хиросима не должна повториться!"

Над землёю не развеялся чад,

Он ещё из-под развалин струится.

Даже камни в Хиросиме кричат:

"Хиросима не должна повториться!"

Сон /Михаил Кошкош/

За чужими горами - глубокая синь
Летним солнцем согретых небес...
Там медовые травы, чабрец да полынь
Убегают в берёзовый лес.

♫ ВДВ /Денис Майданов/

Опять под сердцем рёв турбин, проверен ствол и магазин,

С тобой стена плечей и спин парней-мужчин.

Мы выполнять летим приказ, никто, конечно, кроме нас*

В любое время и погоду, в день и час.

Мы настоящие и в профиль, и в анфас!

Мы грусть оставим на серебряном крыле

И, улыбнувшись, растворимся в синеве.

Во всей стране, по всей Земле, на суше, в небе, и в воде

Стоп-кран не нужен тем, кто служит в ВДВ!

Горячий август, день второй - святой и самый дорогой*

Для пацанов, кто за страну хоть завтра в бой.

И паренёк - простой курсант, и генерал, и лейтенант,

И гордый дембель, что поправит аксельбант:*

Всё это мы - небесной Родины десант!

Продолжение полёта /Александр Балин/

Не мечтал, что вновь придётся
Мне с орлиной вышины
Зреть оранжевые солнца
Парашютов вытяжных.
Думал я, что отболело
Чувство взлёта, отжило:
С головой белее мела
Где ж подняться на крыло?
Но не чудо ли, не чудо ль:
Я лечу, лечу, лечу!
Снова молодости удаль
Мне сегодня по плечу.