Дивизии генерала Дмитрия Неверовского /Константин Фролов/

Не фантазия это, не россказни:
Ощетинившись в грозном каре,
Восемь тысяч солдат Неверовского
Шли к Смоленску по летней жаре.

Словно в акте безумной мистерии,
Вёрст пятнадцать, в дыму и в пыли,
Принимая в штыки кавалерию
И теряя товарищей, шли.

Восемь тысяч, еще не обстрелянных,
Встали в рост на пути у врага!
Те, кому умереть было велено,
Шли, не прячась - ведь честь дорога.

Познакомился с царством Хароновым
Русской кровушки алчущий зверь,
Чтобы воинство Багратионово
До Барклая дошло без потерь.

Баллада о московском затемнении /Константин Ваншенкин/

Грозные ночи Москвы -
Помнится каждая ночка:
Улицы, крыши, мосты -
Черная - ни огонечка.

Тьма над столицей видна:
Ни фонаря из-под арки,
Ни делового окна
Или беспечной цигарки.

Всюду главенствует мрак,
Ибо имеется мненье,
Что нарушает лишь враг
Строгий закон затемненья.

Звезда /Николай Кирженко/

Прочертила небо звезда,
Над высоким хребтом сгорела.
Мы уже не вернемся сюда,
Где война нам в глаза глядела.

Дайте сердцу на время покой,
Дайте срок нам вокруг оглядеться.
Наши парни вступили в бой,
Как бы ни было - прямо с детства.

...В зыбком мареве воздух дрожит
И землисты от пыли лица.
Нам бы эти два года прожить,
Там, глядишь, ничего не случится.

Солдат /Эдуард Асадов/

Меж стиснутых пальцев желтела солома,
Поодаль валялся пустой автомат.
Лежал на задворках отцовского дома
Осколком гранаты убитый солдат.

Бойцы говорили, не то совпаденье,
Не то человеку уж так повезло,
Что ранней зарей в полосе наступленья
Увидел гвардеец родное село.

♫ Ночь /Александр Мурзин/

               Нет азбуки, чтоб побеждать, потерь не зная,

               Друзей ушедших лица не прогонит прочь

               Слепая память. Снова оживает

               Та долгая и полная людских трагедий ночь...

Ночь... Снег порошит, замер квартал.

Ночь... Так хочется жить, но скоро сигнал.
Ночь... Скоро придет приказ от комбата.
Ночь... Утро разбудит взрывом гранаты.

Ночь... Сухо во рту, натянуты нервы.
Ночь... Так трудно подняться и выбежать первым.
Ночь... Надо спешить, скоро светает.
Что нас ждет впереди, ночь только знает.

Но роты поднимали России офицеры.
И шли на штурм дворца * с бесстрашием и верой
Ребята молодые с душою нараспашку,
В беретах черных и в поту тельняшка.

Ночной десант /Юрий Безус/

Памяти Александра Коломийца

Ночные прыжки - боевая наука!
Чтоб спрятаться, нет в самолете угла.
Распахнуты створки десантного люка,
И хлещет по лицам морозная мгла.

Как зверь умирающий, воет сирена,
И синяя лампа мигает, как глаз,
И сквозь ощущенье тревожного крена:
"Пошли!" - ударяет команда - приказ.

Ты в черный провал, словно в пропасть, ныряешь.
Насквозь леденящие струи прожгли.
И в это мгновение вновь вспоминаешь:
Три тысячи метров - прыжок до земли!

Русский сокол /Борис Нестеренко/

Герою России, Свердловскому

кадету, летчику Олегу Пешкову

посвящается.

Нет, не кончилась история,
И не сгинула страна,
Если Родина героями
От врагов защищена.
Слава Богу, что защитники
У России в небе есть,
Для которых принцип жизненный -
Долг, помноженный на честь.

Погоны алые сменив на голубые,
Он стал небесным воином России,
Крылаты настоящие мужчины
Суворовской породы соколиной.

Разобрались подло с "Сушкою"
Турки, словно вор в ночи,
В экипаж под парашютами
Били с гор бородачи,
В объективы улюлюкая,
Русских брали на прицел -
Командир убит под куполом,
Штурман чудом уцелел.

Тридцатьчетверка /Бронислав Кежун/

Февральские лужи - во льду, как в стекле.
Позёмка метёт по венгерской земле.
Слышна пулемётная скороговорка.
Железной походкой здесь битва прошла, -
И только одна на окрайне села
Осталась подбитая "тридцатьчетвёрка".

Но жив экипаж... Заряжающий взмок,
Снаряды нося, проверяя замок.
Механик-водитель, весь в масле и саже,
Склонясь над мотором, грохочет ключом;
И тут же, к броне прислонившись плечом,
Стоит лейтенант - командир экипажа.

Мимо /Юрий Беридзе/

А он бежит, как научили: рывок, паденье, перекат,
опять рывок из вязкой пыли - а я стреляю невпопад...
И пули снова - мимо, мимо, хотя еще - рукой подать...
Сейчас он скроется за дымом и станет все необратимым...
Да что же это, в Бога мать!

101 Гератский полк /Игорь Басанов/

Редеет строй, теснее, братцы, плечи!
Полковник, Вам командовать: "Вперед!"
Позвольте, кто сказал, что время лечит?
Оно нас косит, словно пулемет.

Чем дальше, тем прицельней и точнее.
Полковник, прикажите: "Шире шаг!"
И к черту тех, кто врет нам, что в музее
Пылятся вымпел наш и славный флаг.

Полковник, прикажите: "Выше знамя!"
Пусть наши внуки видят сквозь года
На алой крови золотое пламя -
Геройский путь пехотного полка.

Сбитый вертолет /Александр Князев-Максимов/

Захлебнулся движок, обороты упали,
Ветер воет в кабине сквозь дыры в бортах.
И до базы теперь мы дотянем едва ли,
Знать судьба нам остаться в Кавказских горах.

Смерть, злорадно оскалясь, стоит за спиною,
Для удара готова стальная коса.
Рядом штурман затих и поник головою,
Сквозь помехи всё глуше слышны голоса.

Дымный след оставляя, к земле мы несемся,
Где бессрочный покой навсегда обретем.
В жарком пламени взрыва с машиной сольемся,
И о нас кто-то скажет: Погибли втроем.

♫ Югославия /Александр Крылов/

Рвется огненный смерч, рвется связь у времен,
И по землям от края до края
Бьет карающий меч, и страдания стон,
Поименно нас всех окликая.
Наступает гроза, наступает война:
Там в горах мусульманские банды.
Чуть прикроешь глаза - на войне не до сна -
Бой сердец, словно эхо команды.

Югославия, Югославия,
Как цветок в алом всплеске пожарища,
Югославия, Югославия,
Словно рана в груди у товарища.
Зеленеть вовек здесь твоим лесам,
И горам вовек устоять.
Землю горькую напоить слезам,
И врагам в тебя не стрелять.

Артподготовка /Леонид Розенберг/

Часы в руке у генерала.
Ждут у орудий номера.
За стрелками следя устало,
Он тихо говорит: "Пора".

Качнулось небо в редких звездах,
И, ветви елей шевеля,
Разорванный метнулся воздух,
И тяжко дрогнула земля.

За муки Родины любимой,
За слезы русских матерей
Рванулся в ночь неумолимый
Огонь тяжелых батарей.

Никто не забыт и ничто не забыто /Алексей Шамарин/

"Никто не забыт и ничто не забыто" -

Горящая надпись на глыбе гранита.
Поблекшими листьями ветер играет
И снегом холодным венки засыпает.
Но, словно огонь, у подножья - гвоздика.
Никто не забыт и ничто не забыто.

На разъезде Дубосеково /Виталий Кривенко/

Бессмертной фразой жгут на обелиске
Политрука последние слова:
"Россия велика, а смерть так близко,
Назад ни шагу - позади Москва!"

Плечом к плечу застывшие солдаты,
Последний взгляд, последнее: "Ура!"
Горячий снег от взорванной гранаты,
И на шинели бурая дыра.

Оплавленный металл, чадящий в поле,
Разбит прицел и пушечный лафет.
Горит разъезд, и дым чернее смоли,
А взвод стоит - назад дороги нет!

Память взятых городов /Вадим Овчинников/

Придет на болгарскую землю весна
и вспомнит, быть может, падение Плевны, -
ведь в том, что лежит за Дунаем страна,
немного и мы "виноваты"...
                                                  наверно.

Балканы давно повернулись спиной,
но нас не забудут проспекты Белграда...
Мы просто возьмем этот город с собой
с последним погибшим в нем русским солдатом.

Мы выросли все за Берлинской стеной,
нам дорог салют на ступенях Рейхстага...
Мы павший Берлин забираем с собой
с последним погибшим в нём русским солдатом!

Афганское братство /Геннадий Верещагин/

Мы учились дружить в Афгане,
Где на фальшь и намека нет.
Души мыли, как в русской бане
Паром лечат от разных бед.

Мы характер несли в разведку
И не верили чудесам.
Прошлогодние малолетки
Повзрослели, как по часам.

Хирург /Вероника Тушнова/

Порой он был ворчливым от того,
Что полшага до старости осталось.
Что, верно, часто мучила его
Нелегкая военная усталость.

Но молодой и беспокойный жар
Его хранил от мыслей одиноких -
Он столько жизней бережно держал
В своих ладонях, умных и широких.

И не один, на белый стол ложась,
Когда терпеть и покоряться надо,
Узнал почти божественную власть
Спокойных рук и греющего взгляда.

Вдыхал эфир, слабел и, наконец,
Спеша в лицо неясное вглядеться,
Припоминал, что, кажется, отец
Смотрел вот так когда-то в раннем детстве.

Чернобыль /Олег Боголюбов/

Ветеранам Чернобыльской аварии...

Он жизни несчитанно гробил,
Свалился на нас, как чума.
Ужасное слово "Чернобыль"
Входило в людские дома.

Таких грандиозных аварий
Не ведала прежде среда,
И даже Хичкока сценарий
В сравнении с ней - ерунда.

Навстречу невидимой смерти
Военные химики шли,
Работали в той круговерти
И раны лечили Земли.

Все грущу о шинели... /Юлия Друнина/

Все грущу о шинели,
Вижу дымные сны, -
Нет, меня не сумели
Возвратить из Войны.

Дни летят, словно пули,
Как снаряды - года...
До сих пор не вернули,
Не вернут никогда.

Винтовка № 5729671 /Арсений Несмелов/

Две пули след оставили на ложе,
Но крепок твой березовый приклад.
Лишь выстрел твой звучал как будто строже,
Лишь ты была милее для солдат!

В руках бойца, не думая о смене,
Гремела ты и накаляла ствол
У Осовца, у Львова, у Тюмени,
И вот теперь ты стережешь Тобол.

Мой старый друг, ты помнишь бой у Горок,
Ялуторовск, Шмаково и Ирбит?
Везде, везде наш враг, наш злобный ворог
Был мощно смят, отброшен и разбит!

А там, в лесу? Царапнув по прикладу,
Шрапнелька в грудь ужалила меня...
Как тяжело пришлось тогда отряду!
Другой солдат владел тобой два дня...

Москва /Иосиф Ржавский/

Ночную мглу прожектора косили,
Горело небо в росчерках свинца.
Не только у бойцов - у всей России
Край обороны лёг через сердца.

Пограничный капитан /Евгений Агранович/

"Человеку жить дано не очень -
Лет с полсотни, - разве это жись?
Только рот открыл, кричат: "Короче!"
Чуть поднялся, говорят: "Ложись!"

Стал-быть, выполнение задачи,
Если таковая есть у вас, -
Нечего откладывать - иначе
Неприятно будет в смертный час".

Помню - будто сказаны сегодня
Эти капитановы слова.
Сорок первый, лес восточней Сходни,
Немец рядом, за спиной - Москва.

"Расскажите мне о вашей цели, -
Попросил я, - если не секрет.
Чтобы вы достичь ее успели,
Сколько вам понадобится лет?"

"Скромную я цель себе поставил,
Без утайки каждому скажу.
Я ведь пячусь - от погранзаставы -
И вернуться должен к рубежу".

Кавказский дневник... /Виктор Серейкин/

Средь гор безумно тихо и пьяно,
И жизнь сбавляет плавно ритм и ход...
Вцепился в твердь южнее Ведено,
Нанизанный на скалы разведвзвод.

Кусали утро злые "калаши"
За предрассветно розовые щеки,
И лаем гнали с вековых вершин
Лавин закоченевшие потоки.

Потомкам пригодится /Александр Прокофьев/

Потомкам пригодится. Не откинут
Свидетельство мое земле отцов
О том, что не было ранений в спину
У нас, прошедших бурей молодцов.

Мы, сыновья стремительной державы,
Искровянили многоверстный путь.
Мы - это фронт. И в трусости, пожалуй,
Нас явно невозможно упрекнуть!

Мы знали наше воинское дело,
И с твердостью, присущей нам одним,
Мы нагрузили сердце до предела
Великолепным мужеством своим.

Как высока цена мгновенья /Михаил Созинов/

Как высока цена мгновенья!
Маршрут на карте проложив,
ты знаешь время возвращенья -
вернешься, если будешь жив.

Шесть тысяч метров за минуту.
Полет в пределах ста минут.
Повторно собственным маршрутом
не проходи: подстерегут.

Разведчику, чему научен
и приобрел на фронте сам,
нужна особая везучесть
ходить по вражеским тылам.

♫ Батальонная разведка /Игорь Морозов/

А на войне, как на войне.
А нам труднее там вдвойне.
Едва взойдет над сопками рассвет,
Мы не прощаемся ни с кем -
Чужие слёзы нам зачем? -
Уходим в ночь, уходим в дождь, уходим в снег.

Батальонная разведка.
Мы без дел скучаем редко -
Что ни день, то снова поиск, снова бой.
Ты, сестричка в медсанбате,
Не тревожься Бога ради,
Мы до свадьбы доживем еще с тобой.

Идет война, а ты опять о море /Мария Манакова/

"Идёт война, а ты опять - о море,
Опять о звёздах или о цветах,
А море захлебнулось в море горя,
И звёзды повисают на крестах.

И ждут конца цветы на обелиске,
Вокруг у смерти с пулями дуэт.
Идёт война, а ты - о лунном диске,
Пиши о правде, если ты поэт.

Пиши о тех, чей дом теперь в кургане,
Тебя услышат, если не глухи..."

Однажды мать погибшего в Афгане
Сказала мне "спасибо" за стихи.

Обращение Кузьмы Минина к народу /Василий Чуфарин/

"Мир православный! - начал он. -
Страдает Родина Святая,
Повсюду горе, вопли, стон,
Ручьями льется кровь людская.

Иноплеменники гурьбой
Отчизну нашу разоряют,
Владеют Русскою Землей
И нас себе порабощают.
Тиранят жен и дочерей
Враги пред нашими глазами,
И ставят в храмы лошадей,
Смеясь над верой и над нами.

Передний край /Геннадий Аристов/

Четвертый день холодный хлещет дождь,
А мы в окопах в эту непогоду...
В консервной банке доедаю борщ
И ею же вычерпываю воду...
Промок насквозь - в чем держится душа.
И враг всё бьет, взяв нас полуохватом,
Боюсь, чтоб не заело ППШ, *
Не подвели б намокшие гранаты.