Прости, старлей /Евгений Шушманов/

Держись, старлей, глаза не закрывай,

тебе ещё вести сынишку в школу,

учить его любимому футболу...

Ты силы береги и не вставай.

Прости, старлей, что я с тобой на "ты",

здесь и намёка нет на панибратство,

ценою жизни платим мы за братство,

ведь без него нам всем в бою кранты.

Терпи, старлей, нельзя тебе воды,

в живот раненье утомляет жаждой,

в одном бою не умирают дважды,

грустить не будем из-за ерунды.

Лежи, старлей... Ты взводный хоть куда,

когда ещё такой в полку найдётся,

держись, вот-вот подмога к нам пробьётся,

пока гранаты есть - всё не беда.

Глядит в окно моё луна /Виктория Можаева/

Глядит в окно моё луна,
А мне темно.
Девятый год глядит война
В моё окно.
То хрип, то стон в моей груди,
То жар, то лёд...
Я говорю ей: "Уходи!" -
Девятый год.
Плету, как кокон, забытьё,
Но все равно
Глазницы чёрные её
Глядят в окно.

Гремят разрывы по реке,

Поля красны...
Стоит мой дом на островке
Среди войны.
Её ухмылки нет кривей,
В грязи, в крови:
"Отдай мне только сыновей...
Сама - живи..."

В Сокольниках весенняя прохлада /Андрей Широглазов/

В Сокольниках весенняя прохлада
Прокачивает лёгкие Москвы.
А я с утра в воронке от снаряда
Лежу, не поднимая головы.
Четвёртый час боюсь пошевелиться,
Поскольку надо мною в вышине
Порхают неопознанные птицы,
На солнышке - смертельные вдвойне.

Я вырос у метро, на Красной ветке,
Взирал на мир с балкона сверху вниз.
А нынче, возвращаясь из разведки,
Я в "серой" зоне намертво завис.
Осколком зацепило на излёте.
Пока перевязался - рассвело.
И купол неба в майской позолоте
Накрыл Херсон и Красное Село.

Свеча памяти и скорби... /Анна Бессмертная/

В память о жертвах террористических актов.

Хотелось выть, ругаться и кричать,

и достучаться, наконец, до Бога,

чтоб он ответил, почему дорога

вела их в это утро к палачам.

Чем замысел его был так велик,

что непременно требовал агоний?

Добровольцам /Алексей Стародубов/

Мой друг уехал в те места,

Где смерть косою машет,

Сказал, что час его настал,

А там - как карта ляжет.

Его глаза светились солнцем,

Он обнимал жену и дочку,

Поехал друг мой добровольцем,

Решил и точка!

Мой друг отправился туда,

Где битвы страшной пламя,

Где перемотана беда

Кровавыми бинтами.

Его глаза светились солнцем,

Пока жена и дочка рядом.

Поехал друг мой добровольцем,

Решил - так надо!

♫ Краповый цвет /Александр Вашкевич/

Время выбрало нас, цель все ближе и ближе.
Мы не просто спецназ - мы на голову выше.
Мы на голову выше, мы не просто спецназ!

Километры не в счет, плавно тают мишени,
Дан обратный отсчет - ты упал на колени,
Ты упал на колени, дан обратный отсчет.

Цвета крови,
Цвета крови берет -
Символ духа,
Силы духа и воли.
Это краповый цвет -
Знак спецназовской доли!

Гагарину /Александр Волог/

Юра, Юра! Извини меня -

Не могу по имени и отчеству.

Мчится в обострённом одиночестве

Гордая, разумная Земля.

Но и в свите спутников крутясь,

Запуская дальние ракеты,

Первую любовь свою планета

Помнит, верной памятью светясь.

И летит сквозь космосы пустые.

Кружится, сражаясь и скорбя,

И ревнует чуточку тебя

К социалистической России.

До смерти /Александр Сидоровнин/

Всего лишь за ночь постарел,

Стал цветом стали.

Всё было так - концерт, расстрел,

В меня стреляли.

А я всё думал, как же так?!

Так не бывает.

На мне всего-то лишь пиджак,

В меня стреляют!

Вгрызался в плоть мою свинец,

В меня за что ты?

Ведь я гражданский - не боец,

Не из пехоты.

Но был сюжет жесток и скор,

Как ночь в июле...

И только дергался затвор...

Летели пули.

Сербия. Март 1999 /Александр Булынко/

Посвящается детям Югославии

Яркие весною звезды над Балканами.

Светят маячками путникам во мгле.

Далеко на западе, там за океанами,

Поднимались в воздух птицы на заре.

Грозные стервятники с серебристым корпусом,

Звёздно-полосатые метки на крыле,

Загрузились смертью, пронеслись над глобусом

И огонь рассеяли по ночной земле.

Стекла в рамах дрогнули,

Напряглись под натиском,

И дождём серебряным

Пали из окна.

Это, брат мой, Сербия

Под бомбёжкой натовской,

Это Югославия -

Братская страна.

Растворился грохот ракетной канонады

В жутком завывании плачущих сирен.

Сполохи пожаров над ночным Белградом

Превращали зданья в продымленный тлен.

Стены с шумом рушились, но округа слышала,

Как волна взрывная начала трепать

Куклу заводную в одеянии вышитом

И огнём палёную школьную тетрадь.

А в глаза ребячьи,

В серые и в карие,

Звездопадом с неба

Целилась война.

Это дети Сербии

Под кровавым заревом,

Это Югославия -

Братская страна.

Книг очень много про войну /Александр Булынко/

Книг очень много про войну, -

Их всех не сосчитать.

Зачем тогда еще одну

Ты начал сочинять?

Зачем истории грехи,

Где раны, смерть и кровь,

Легли строфой в твои стихи?

Не лучше ль про любовь,

Про соловьев и про закат

Сказать стихом простым?

А павших поминать солдат

Доверь-ка, брат, другим.

Так думал ты и был бы прав,

Когда бы на земле

Высокий Разум, боль познав,

Создал запрет войне,

Звон Хатыни /Николай Суровой/

Сыну Саше...

Мальчишка мой,

я видел боль Земли,

В гранит одетую сожжённую деревню.

Звон колокольный множился вдали

Рыданиями,

а вовсе не напевом.

И вековечной памятью живым

В граните выбито:

"Запомните нас, люди"...

Давно пожара разостлался дым,

Но здесь как прежде боевые будни.

Здесь бой идёт за наших сыновей,

За будущее всех земных мальчишек.

Хатынский звон - Земли страдание всей,

По всей Земле он должен быть услышан.

Песня ополченца /Алексей Полубота/

Эта Горловка -
Нож у горла мне,
Злая вязкая тишина.
Листьев шорохом,
Дальним всполохом
Будоражит мне кровь она.
Здесь от грохота
Стены охали,
А на окнах здесь - всё кресты.
Но за окнами,
Светлоокая,
Верю, ждёшь меня верно - ты.

Погрузили на стол. Спирт был влит как наркоз /Владимир Литвишко/

Погрузили на стол. Спирт был влит как наркоз.

Не сумел доказать, что готов обождать.

А снаружи - мой друг, с кем израненным полз,

уступив к жизни очередь, лёг умирать...

И сорвал бы бинты, но уже не помочь...

Отключилось сознание вскоре моё.

Сиротою осталась товарища дочь,

а ему не вернуться на поле боёв.

Подводная лодка /Пётр Синявский/

Подводная лодка идёт в глубине
В секретное плаванье дальнее.
Следить, чтоб война не грозила стране,
Её боевое задание.

Всегда приготовлены к пуску
Ракеты её и торпеды.
Не будет противнику спуску,
У лодки есть всё для победы.

Уверена в каждом матросе она
И в каждом своём офицере.
И если прикажет родная страна,
Моряк не промажет по цели!

АПЛ /Александр Сидоровнин/

По полгода не видим восход и закат,

И любимых своих - по полгода.

Синий кит и акула - товарищ и брат

Будут нам до конца перехода.

Всё нормально - давно не едим сухпайки,

В кладовых даже сок винограда.

Если надо, плывём там, где вражьи буйки,

А прикажут - за них, если надо.

Каждый день и минуту так множество дел,

Под рукой наших целей таблица.

Мы - не просто же так, мы же - та АПЛ,

Что противник всё время боится.

Вернись /Елена Гостева/

Здесь и сейчас тихий закат,
В доме звучит молитва.
Милый мой друг, храбрый солдат,
Выйди живым из битвы.
Где ты и как ныне живёшь?
Может, сейчас в бою.
Знаю одно: весточку ждёшь,
Веришь в любовь мою.
Я день и ночь Бога молю
За нас с тобой, за жизнь.
Только вернись, только вернись,
Только живым вернись!

Не грусти /Юрий Беридзе/

- Послушай, братишка, послушай:

давно мы осели на суше,

почти что забыли, как бьются

сердца корабельных машин,

как пенится след за кормою,

и падает в море ночное

луны серебристое блюдце,

и палуба мелко дрожит...

- Ну нет уж, ты лучше послушай:

почти не считается, друже,

Даманский /Александр Поваляев/

Есть мирное небо и солнечный свет,

Но все это где-то - для нас мира нет.

Здесь рвутся снаряды, здесь пули свистят,

Мальчишкам безусым за молодость мстят.

Сраженный осколком товарищ упал,

Без крика и даже "Прости" не сказал.

Бросает на лед раскаленный металл

Того, кто пред ним на колени не встал.

Нас косит свинец, как траву в сенокос,

И кровь на снегу, как букетики роз,

Что будут на братских могилах лежать

У тех, чьей руки мне уже не пожать.

Короткое, страшное слово - ВОЙНА!

Легка и красива лишь в фильмах она,

А нам не хватает дыханья бежать

В атаку за тех, кто остался лежать.

Даманский... Клочок бесполезной земли,

Что силой у нас отобрать не смогли.

Не нужен чужим и не нужен своим,

Теперь только ветер гуляет над ним.

Лабораторное шоссе /Ида Лабен/

Лабораторное шоссе скользит меж гор в извивах балки.

По склонам домики, просев, глядят таинственно и жалко.

Моя печальная земля, ступенек ноздреватый камень.

Пылятся в дымке тополя, светясь белёными стволами.

Пестрят сквозь пряди дерезы косые ветхие калитки.

Предощущение грозы - тут времени границы зыбки:

Еще зловещий ток войны течет в земле и будит раны,

Плоть Корабельной стороны в крови Малахова кургана.

Кривые улочки Бомбор - камней стоглавая аскеза.

С героем погибает хор под скрежет ржавого железа.

Смотри, покуда хватит сил, - везде оставленные знаки.

Здесь под конвоем уходил в ту ночь туманную Ревякин.

Перед боем /Виктория Соколовская/

Долго дятел стучал на ближнего -
дальний считывал каждый стук...
Кто не спал? - то ли Димка с Нижнего,
то ли Толик, армейский друг.

Камуфляжем сливаясь с зеленью,
мимикрируя под самшит,
то ли Димка воюет с теменью,
то ли Толик к земле пришит

тишиной предрассветной, тонкою,
прикорнувшей заподлицо,
что обнимет лихой девчонкою,
а потом отведёт лицо.

Толик, помнится, силой мерился,
а у Димки наколот крест...
Дятел клювом-иглой прицелился,
и посыпался стук окрест.

Красношляпый стучит неистово -

желторотые начеку:
то ли Толик дождётся выстрела,
то ли Димке срывать чеку.

Я - лишь лодка... /Ирина Лосева/

Я - лишь я... И со мною, во чреве моем

Столько душ, единенных в приказе.

И сигналы глубин чутко слушая, ждем,

Как в охотничьем вечном экстазе.

В эхолотах чужих мы все - тело одно -

На экранах забились, как в сетке...

Ну, куда мне? Наверх? Или, может, на дно?

До критической... мертвой отметки...

Но решенье дано принимать только им,

Воздух теплый устало глотая.

Я - привычно - забортную махом одним

Толщу мутной воды прорезая,

Уходя в темноту, слыша стук их сердец,

Напрягаю железо до боли,

Вместе с ними мечтаю, когда, наконец,

Из тисков многотонных - на волю!..

Везунчик /Сергей Лобанов/

Меня в полку везунчиком прозвали -
Из боя вышел, сам не знаю как.
Земля дрожала! Землю мины рвали,
Которые на нас обрушил враг.
Из всех стволов по нам прицельно били,
Пытаясь подавить, сковать огнём.
Наёмники к нам с фланга заходили,
Болтая на коверканном своём.
И мы дрались, упрямые, как черти,
Цедя сквозь зубы крепкий русский мат!
Боялись только плена, но не смерти,
Поэтому не пятились назад
И шли вперёд, чтоб выполнить задачу.
Но всякое бывает на войне -
В тот летний день военная удача
Была, увы, на вражьей стороне.
Последнее, что помню - это вспышку
И небо, придавившее меня,
Вкус крови, чей-то крик и друга Мишку,
Лежащего у хаты на камнях.

Солдатская слеза /Николай Кирженко/

У солдатской слезы - дорогая цена,

Хотя чаще скупою ее называем.

Для других продолжается эта война,

Мы с тобой по себе ее знаем.

К нам еще возвращаются сны

Тех тревожных кабульских ночей.

Мы вернулись, а чьи-то сыны

Полегли под огнем басмачей.

У солдатской слезы - дорогая цена.

Если плачет солдат - не судите.

Над Россией цветет молодая весна,

Мы встречаем ее за убитых.

После прошлой войны /Иван Рыжиков/

После прошлой войны

Дети долго в войну не играли.
Даже слово "война"
По ночам приводило их в дрожь.

Но остыли, срослись,
Позабылись тяжелые раны,
На оплывших окопах
Сплелась духовитая рожь.

Каждый лист и росток
Снова тянется к жизни упрямо.
Внукам павших солдат,
Разве им оценить тишину?

Женщины России - время СВО /Сергей Богуш/

На Донбассе, в тайге Сибирской,

В Приамурье, Крыму, Перми

И везде по земле Российской,

Взор куда ты ни подними,

Наши жёны, любимые, мамы

Проводили на фронт мужчин -

Да минуют их смерть и раны.

Но нет времени для кручин.

Затаив слёзы грусти где-то

В уголках своих чудных глаз,

Не заснут они до рассвета,

Женский свой у них спецзаказ.

Шьют и вяжут, пакуют грузы,

Сушат, варят и хлеб пекут.

Шла война, и умолкли музы,

Дело рук их на фронте ждут.

Как былинные поляницы,

Амазонки земли донской,

Покидают родные станицы,

Чтобы в поле стать в ратный строй.

Женщина и война /Мира Росс/

Девичья суть - это куклы и бантики,
Нежность, которую трудно унять,
Будущность, полная светлой романтики,
Книга стихов, откровений тетрадь.

А у войны суть другая - коварная,
Чёрно-бордовая, грязная суть:
Смерть, пепелища и реки кровавые,
Взгляда холодного серая муть.

Вместо оборочек - форма солдатская...
Кудри упали упругой волной.
Им под пилоткой не место... Так, помнится,
Девочка встретилась с жуткой войной.

Русские жёны /Александр Ляйс/

...Но в какой, скажите, саге

Подвиг женщины воспет?..

- Лев Аранзон

Славы мужа не убавить,

Ею он не обделён.

Но давно пора прославить

Честь и доблесть наших жён.

Уж веков прошло немало

С той лихой поры, когда

На Святую Русь напала

Злая, жадная Орда.

Прут татары, пленных гонят.

Не спастись - кругом беда.

Лишь земля родная стонет,

Да пылают города.

В этом стоне, в этом дыме

Прут татары... сущий ад!

Глядь - толпою перед ними

Бабы с девками стоят.

И стоят не с хлебом-солью,

Не приветны, не добры,

Нет, в руках их были колья,

Вилы, косы, топоры.

Солдатские Матери /Юрий Брыгин/

Неизмеримо горе Матерей.

Невосполнима глубина утраты.

Кто мужа потерял, отца иль брата,

А Матери теряют сыновей.

От крови кровь, от плоти плоть, они,

Взращённые в уютной колыбели,

Мужали, подрастали, матерели

И уходили в этот мир одни.

Благословенье - божья благодать,

Нательный крестик будут им опорой.

Вернутся в отчий дом они не скоро.

И многие ль из них? Бог знает, Мать.

Им долг велит хранить Отчизны Честь.

Беречь России голубые дали.

Но не за ордена, не за медали,

Святое в том предназначенье есть!

Жёны Космонавтов /Анатолий Щербаков/

"Союз" над миром проплывает плавно.

Алеют маки вдоль степных борозд.

Мужей в двадцатом веке Ярославны

Ждут на земле, пока корабль меж звёзд.

Начало /Юлия Друнина/

Застенчивость. Тургеневские косы.

Влюбленность в книги, звезды, тишину.

Но отрочество поездом с откоса

Вдруг покатилось с грохотом в войну.

Напрасно дочек умоляют дома,

Уже не властен материнский взгляд -

У райвоенкоматов и райкомов

Тургеневские девушки стоят.

10 лет... /Вячеслав Натальин/

И вот уж десять лет, а помню, как вчера -

Холодный тусклый свет рассеянный с утра,

И льдинкой застывал в глазах твоих рассвет,

А я зубами рвал последний индпакет.

Я помню каждый миг, и катится слеза -

Отчаянный мой крик: "Не закрывай глаза!.."

А время - ураган, и помощи всё нет...

Мне боль душевных ран не лечит толща лет...