Яндекс Метрика

Осколок /Александр Волог/

Осколок добровольческих полков,
Двенадцати дивизий ополченья,
Не любит вспоминать, не любит слов
И киноэпопей про окруженья.
Он любит сад, антоновку в цветах,
И лес, проросший дружными грибами.
Ещё он любит чёрного кота
С невероятно белыми ногами.
На встречи он не ходит каждый год,
Предпочитая посидеть за чаем,
Поскольку всё равно там никого
И никогда уже не повстречает.

Нет от Бога вестей /Юрий Никитенко/

Нет от Бога вестей, лишь в наушниках хрипы эфира,
Да молитвы слова вдаль летят строчками трассеров.
Мы последнюю дань отдаём другу и командиру,
Провожая на небо огнём раскаленных стволов.

Он лежит там один, в блиндаже, плащ-палаткой укрытый,
Наш, навеки оставшийся здесь лейтенант молодой,
В схватке первой у стен блок-поста злым осколком убитый.
Вот и вечер, а здесь всё никак не закончится бой.

Мы мечтали вернуться домой... /Александр Еськов/

Погибшим в той войне,
вернувшимся с той войны,
искалеченным той войной...


Мы мечтали вернуться домой,
Насладиться родной тишиной,
Любоваться росой на траве
И забыть о проклятой войне,
Где Серёга кричит: - Прикрой!
И Олежка стоит живой...

Память опять возвращает туда,
Где грохот снарядов, кровь и беда,
Где с друзьями сидим у костра,
Это было как будто вчера,
Где Серёга кричал: - Прикрой!
И Олежка ещё живой...

Ты, Серёга, меня прости,
Что живым я сумел уйти
Из афганских проклятых гор,
Там когда-то мы шли в дозор...
Закричал ты тогда: - Прикрой!
Олежка рванул за тобой...

Из воспоминаний /Николай Назаров/

Трассер упёрся, как ориентир,
Прямо в "восьмёрку" нашу.
Крен заложив, помянул командир
Господа и мамашу!

А под ногами Терский хребет,
Склон в ивняке, в инжире...
Лучше позиций для снайперов нет.
Мы на виду, как в тире!

Хватит на всех и пули одной.
Это - без приукраски.
Ведь вертолёт оснащён бронёй -
Три миллиметра краски!

Собаке-минеру /Елена Волченкова/

- Что, мой друг!..
Вновь рукой прикасаюсь
Я к лохматой твоей голове,
То ль прощенья прошу, то ль прощаюсь...
Мы ж с тобой без войны - на войне.
Мне твой взгляд, как мурашки по коже,
Душу рвет, обжигает до слез.
Ты - минер! Ошибиться - не можешь!
Ты со смертью играешь всерьез.

Афганский крик /Ольга Новикова/

И утёр я пот
С почерневших скул,
Опалённых тропическим жаром.
И у ног моих
Скорпион скользнул,
Смерть держа на кончике жала.
Сам я смерть держал
На конце ножа,
И оправдывать нож не стану.
Выжал пот и выжег клеймо мне жар -
Лихорадочный жар Афгана.

♫ Днепровский десант /Вячеслав Лобанов/

Мы взлетаем. Моторы надрывно ревут,
Высоту набирает пилот.
В преисподнюю снова прочерчен маршрут,
Правый берег Днепра где-то ждет.

Бьют зенитки по нашим Ли-2,
И до выброски меньше минуты.
Под огнем раскрывать парашюты
Этой ночью придется, братва.

За обшивкой разрывы, внизу сущий ад.
Вот команда "Пошел!" - и вперед!
Кувыркаемся в бездну, прижав автомат.
До свидания, друг самолет.

Разошлись наши в небе пути.
И врагу не покажем мы спины.
И дойдем все равно до Берлина,
Только Днепр бы сегодня пройти!

Осень на Пискаревском кладбище /Сергей Давыдов/

Проливная пора в зените,
дачный лес
почернел и гол.
Стынет памятник.
На граните
горевые слова Берггольц.
По аллеям листва бегом...
Память в камне,
печаль в металле,
машет вечным крылом огонь...

Ленинградец душой и родом,
болен я Сорок первым годом.
Пискаревка во мне живет.
Здесь лежит половина города
и не знает, что дождь идет.

Василий Тёркин-внук /Андрей Колповский/

Посвящается светлой памяти А.Т. Твардовского
за неповторимый образ бойца Василия Тёркина.



На броне, как на матрасе,
Обнимая автомат,
Ехал в Грозный Теркин Вася,
Всем солдатам с детства брат.

Будто порохом пахнуло
От армейских сигарет.
- Тот, который мерз под Тулой,
Кто тебе он будет? 
- Дед.

Он и впрямь похож на деда,
Балагур, но не болтун.
Время движется к обеду,
Впереди река Аргун,

А за ней врага обитель -
То ли грохот, то ли вой.
С АКС* предохранитель 
Сдернул палец сам собой.

Запах гари в нос влетает,
Запах дыма - запах зла.
Пулеметом нас встречает
Неродная Ханкала.

Все метнулись под колеса,
Головной "Урал" горит.
Что же, здравствуй, город Грозный.
Ты и впрямь такой на вид.

Садит гад с пятиэтажки.
Хрен башку поднимешь раз.
Это, братцы, лишь ромашки,
Будут ягодки сейчас.

Куликово поле /Станислав Колчин/

Каждый путь, как бы ни был он сложен,
Начинается с малого шага.
Только меч вылетает из ножен,
Страх и робость сменяет отвага,

И Непрядва тебе по колено,
Даже после слияния с Доном.
Жребий брошен. Ждала ты смиренно
Этот день, и подняли знамёна

Твои витязи в поле раздольном,
Бросив вызов врагам-басурманам.
Русь, твоя возрожденная воля
Прозвучала во тьме окаянной,

Завируха /Юрий Беридзе/

Песня трубачева,
знамя кумачево.
Пулеметной дробью -
красный эскадрон.
Сабельные всполохи,
головы - подсолнухи,
и блестит надгробно
золото погон.

Сечи до упаду,
смертная лампада.
Солнце заслонила
пыль донской степи.
Русская забава -
"Пропадай, держава!"
Силу ломит сила,
кровушка кипит.

Красной завирухой,
бабкой-повитухой
время завалилось
в русские края.
Каркнет в небе ворон
сиплым приговором
над сырой могилой,
где и ты, и я.

♫ Земля /Юрий Левитанский/

Я с землею был связан немало лет.
Я лежал на ней. Шла война.
Но не землю я видел в те годы, нет.
Почва была видна.

В ней под осень мой увязал сапог,
с каждым новым дождем сильней.
Изо всех тех качеств, что дал ей бог,
притяженье лишь было в ней.

Она вся измерялась длиной броска,
мерам давешним вопреки.
До второй избы. До того леска.
До мельницы. До реки.

Хороша была б жена /Владимир Литвишко/

Из цикла "Дороги наших отцов"


Скоро выпишут, похоже.
Фронт давно ушёл вперёд.
Жаль друзей, что там, а всё же
жизнь, наладившись, пойдёт.

Солнце жарко дарит ласку,
расстаравшись от души.
У Надежды нашей глазки
просто дивно хороши.

Стать, характер - всё к лицу ей,
добротой наделена.
Но пришлось, она воюет.
Вот была бы мне жена!

Солдат с потерянным лицом /Владимир Сурнин/

Нафаршированный свинцом
И в берцы новые обутый,
Солдат с потерянным лицом,
Кого убил ты этим утром?

Ей было некуда бежать,
И ты угрюмо сделал выстрел
У погреба в чужую мать,
Родившую сепаратиста.

А он, такой же паренёк
И одногодок твой к тому же,
Нажал ответно свой курок,
Выплёскивая криком лужи.

У Вечного огня в Новороссийске /Борис Васильев/

У города нету
Парадного блеска,
Хоть скверы, как стрелы
Прямые, легли.
Печальная слава
У бухты Цемесской,
И слава большая
У Малой земли.

Откуда в истории
Это слиянье
Кровавых побед
И бескровных потерь?
Здесь смерть попирали
Собой россияне,
И музыка скорбная
В скверах теперь.

Над этой землёй
Преклонялись знамёна.
Как слёзы по ним -
Дождевая вода.
И пятипалые листья
У клёнов
Ладонями кажутся
Павших солдат.

Полки месили глину сырыми сапогами... /Сергей Локтионов/

Полки месили глину
сырыми сапогами.
Кирза раскисла начисто
за долгий переход.
Тяжёлыми дождливыми
военными ночами
Из тыла пополнение
к передовой идёт.

В журнале сводки кратки.
Начштаба вносит утром -
На сколько километров
продвинулись вперёд.
Намокли плащ-палатки.
Боеприпасы - пудом...
Ремень от трёхлинейки
до крови плечи трёт.

На батарее /Александр Сидоровнин/

Как из лохани окатили
Комочки глины,
Что в догорающем тротиле...
Вокруг руины.

Мы это чёртов бруствер клали
Почти полночи.
Но защищают лишь медали,
И то не очень.

Груз двести /Галина Грицаченко/

Я вернулся с Афгана, я жив и здоров,
Сам вернулся, не "грузом двести".
Только друг мой армейский Иван Петров
Не вернулся к своей невесте.

Он любил, был любим и о свадьбе мечтал,
В письмах ей посылал поцелуи.
Я смеялся, шутил, а в душе ревновал,
Говорил: "За неё - повоюем!"

Он был рядом всегда, он был весел и смел,
Хлеб и соль мы делили вместе.
Он погиб под Кабулом, а я уцелел
И приехал к его невесте.

Три солдата /Аркадий Ляховецкий/

Судьба, случайность, военкомов блажь?
Из отдаленных областей российских
Попали три солдата в экипаж,
Заняв места в машине командирской.
Ждала их отступлений полоса.
Враг напирал, на землю нашу зарясь.
Уравновесить на каких весах
Разор страны и ненависти ярость?
Со всех сторон был город окружен.
Единственный свободный путь отхода
Прикрыл собою танковый заслон,
По спискам - полк, а наяву - два взвода.
"В последний час,  - текст сводки Левитан
Отчетливо читал у микрофона, -
Оставлен Энск... Наш командирский танк
Взорвался в гуще вражеской колоны.
Разрушил мост и, рухнув с высоты,
Дал отойти успешно главным силам."
А дальше наградные шли листы,
Перечисленье званий и фамилий.

Памяти 11 сентября /Виталий Юдин/

У злобы
вечно
разум под прицелом,
и сердцу
недостаточно надежд.
Два небоскрёба,
как невесты в белом,
вдруг озарились
пламенем одежд.
Рассыпан стёкол бисер,
складки платьев
разрезал и взметнул
прогорклый дым.

Слово русского офицера /Андрей Андреев/

Ты остался один на редуте, окутанном дымом,
Среди павших солдат, чьи мундиры темнеют вокруг.
Каждый третий из них по годам мог бы быть тебе сыном,
Каждый пятый знаком как хороший товарищ и друг.

Ты почти двадцать лет прослужил вместе с ними бок о бок,
И привык отвечать за других, словно строгий отец,
И сейчас вместе с теми, кто лёг между вздыбленных сопок,
Без метаний и крика разделишь трагичный конец.

Вы держались всю ночь, окружённые с флангов и тыла,
И порой ты не верил, что сможешь дожить до утра:
Смерть дышала в лицо и ряды пехотинцев косила,
Повергая отважных ударом шального ядра.

Твой истерзанный полк целый день простоял под обстрелом,
Отразил пять атак - пять наскоков турецких волков.
Ты выравнивал строй, находясь каждый миг под прицелом,
И солдат увлекал за собой на шеренгу штыков.

Позабыл обо всём, что осталось за вашей спиною,
Кроме слов обещанья, что дал, опираясь на честь.
Ты с рожденья себя приготовил к подобному бою -
Этот час наступил и сейчас завершается здесь.

Офицерское слово - тот крест, что тебе уготован,
Та бессмертная слава, что в жизни немногим дана.
Этим словом, как камнем, путь в тыл для полка замурован,
Его крепость намного прочней, чем любая стена.

Первый день блокады /Евгений Кабалин/

Солнце светит с зенита мутное.
Был сентябрь в сорок первом тёплым.
Капитан ждёт авто попутное,
оседлав чемодан потёртый.

Вон трамвайчик скатился задом
на конечном кольце Урицка*.
Ток пропал в проводах внезапно...
Что-то странное здесь творится,

♫ От Любани до Мги /Николай Рачков/

От Любани до Мги всё леса да болота
И суровый, до блеска стальной небосвод.
От Любани до Мги погибала пехота,
Понимая, что помощь уже не придёт.

"Где шестой батальон?.. Где четвёртая рота?.."
За спиной - Ленинград. Невозможен отход.
"Только насмерть стоять! Только насмерть, пехота!.." -
И стоит. И уже с рубежа не сойдёт.

Бородино /Михаил Лермонтов/

- Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спалённая пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, ещё какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!

- Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри - не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то Господня воля,
Не отдали б Москвы!

Служивые /Аркадий Ляховецкий/

Армейская история. Военный городок.
Стоит, в каре построенный, мотострелковый полк.
Отбыли "службу царскую", как водится, сполна.
А за спиной афганская, безумная война.
Из списков ротных выбыли "деды" и "старики".
Двадцатилетним выбелил предгорий снег виски.
В строю шеренги замерли. Оркестр полковой
Гремел на вынос знамени всей мощью духовой.

Ключи /Сергей Ефимов/

Не надо, чтоб приопускалось знамя,
На рукаве алела полоса...
Пока апостол возится с ключами,
Не уходи, братишка, в небеса.
Держись за жизнь, вдыхая через зубы,
Пока тяну я жгут изо всех сил,
Кровь по артериям несётся, как по трубам,
Но я прошу, чтоб ты ещё пожил.

Гроза-война /Анна Михайлова/

На события 1999 года в Москве и Волгодонске

Ночь от вспышек молний вздрогнула
И чернее стала впятеро,
Тело месяца изогнуто,
В лужах отразилось пятнами.

Гром качнул дома раскатами,
В их глазницах стёкла звякнули.
Звёзды тысячью каратами
Из-за туч лохмотьев глянули.

Звуки вдруг нестройно-пьяными
Раскатились грохоточками,
Только небо помахало им
Грязно-рваными платочками.

Я в этот миг о времени забыл... /Мариян Шейхова/

Я в этот миг о времени забыл,
О том, что мир вокруг, как западня,
Когда в Беслане кроху выносил,
Чтобы спасти от взрывов и огня.

Не думай, сын, что страшная нелепость
Зовётся "жизнь", и нет у жизни прав:
Моих ладоней теплота и крепость
Надёжней мощи ядерных держав.

В глазах детей иначе всё /Лолитта Новак/

В глазах детей иначе всё, пойми.
Вот, что вчера мне дети рассказали:

- Мы пережили многое в те дни,
но мы уже давно не в том спортзале.
Везде все пишут только об одном,
а мы живём и, знаете, мечтаем.
Алашка наш - вот - стать решил врачом,
Давид - студент, мы все на ноги встанем.
Ну напишите вы, что мы смогли,
что мы сильнее и не ненавистней,
и что не только в траурные дни
имеют цену прерванные жизни...

Беслан. До и После /Ирина Яненсон/

Он навсегда остался, этот страх,
Засел в душе зловещею занозой,
И даже если гром гремит в горах,
Ты будто снова чувствуешь угрозу.

Ты вздрагиваешь, если вдруг щелчок
Похож на автоматный звук затвора...
Во сне вновь душит жажда, и глоток
Воды ты ищешь, ищешь, ищешь снова.

А город, как в безвременье, застыл,
И школа та - зияющая рана...
Ты знаешь имя каждой из могил,
Где обитают ангелы Беслана.