Фронтовая, суровая /Александр Ляйс/

Я упал на ступенях Рейхстага...

Фронтовая суровая быль...

Не дойдя до Победы полшага,

И глотая берлинскую пыль.

Я дороги топтал фронтовые,

Я ломал эту сволочь-войну,

Прошибал укрепленья любые,

Чтоб победную встретить весну!

♫ Ликвидаторы беды /Владимир Малышев/

Расскажу я вам, ребята,

Не за праздный интерес,

Про советского солдата

На Чернобыльской АЭС.

Что случилось там в апреле,

Нам никто не говорил.

Правда, диктор еле-еле

Что-то вяло пробубнил.

Только атомное шило

Так в мешке не утаишь,

Если облаком накрыло

Осло, Лондон и Париж.

Вся Европа испугалась

И такой подняла рёв,

Что сказал про то, что сталось,

Сам товарищ Горбачёв.*

Стало всё предельно ясно:

Там, в Чернобыле - беда.

Находиться в нём опасно,

Это значит - нам туда.

И пошли военкоматы

По квартирам и домам:

Всё, товарищи солдаты,

Снова в строй придётся вам.

А кому опять охота

Одеваться в сапоги?

Только служба - не работа.

Долг - покруче, чем долги.

Наш мужик советский знает,

Как не выла бы семья,

Но она не понимает:

Кто тогда - когда не я?

Сделать выбор, если вышел

Рядом с домом катаклизм -

Героизм? Берите выше -

Это был Патриотизм!

Я из кадровых военных,

С нами проще: "Вам приказ".

И таких, обыкновенных,

Тоже много было нас.

Бог здоровьем не обидел,

Но тревожил душу страх.

Обрисую, что увидел,

В двух, фактически, словах.

Ангелу Припяти /Любовь Сирота/

Прикоснись к израненному сердцу

Города, хранящего тепло

Твоего утраченного детства,

Призрак эха смеха твоего...

Пальцами лучистыми дотронься

Пыльных клавиш городской души,

И она очнется, встрепенется,

Вырвется из призрачной тиши. -

Запоет, заплачет, засмеется

Многозвучный городской орган.

В небесах распахнутых зажжется

Неизбывной памяти экран.

Темные глазницы мертвых зданий

вновь людским наполнятся теплом...

Город затаит на миг дыханье,

Когда ты опустишься в свой дом...

Нейтральный случай /Александр Макаров/

Полоса ни чёрная, ни белая,
Двое нас на этой полосе,
У обоих кровь бежит прострелами,
Между нами смерть во всей красе.

Он моими пулями израненный,
Я его гранатой посечён,
Вот такое вышло нам свидание
Накануне наших похорон.

Час назад как кончилось сражение.
Я бежал в атаку, он в ответ,
Не имея толики сомнения,
Снять с меня мечтал бронежилет.

Да и я настроен был решительно

И патронов не жалел ничуть,
Когда он, чеку с размаху выдернув,
Забросал осколками мой путь.

Смогли /Александр Сидоровнин/

Всё как-то неожиданно - лежу,

И нет уже былого куражу.

Ощупываю липкое ладонью

И чувствую, как будто я спросонья.

Но я же на нейтральной полосе,

Где - не спасут, то умирают все.

Те, кто со мной, давно вперёд ушли

И растворились в дыме и пыли.

А я лежу и истекаю кровью,

И кочка мне подушкой к изголовью,

И веточка, как на помин души.

Я сам себе командую - дыши.

И даже верю, что останусь жив,

Жгуты чуть выше раны наложив,

И даже из таблеток выпив что-то -

Всё потому, что просто жить охота.

Обидно умирать в конце пути,

Ведь до врага уже дошёл почти.

♫ Помяни меня, поле /Сергей Овсянников/

На Родину летит душа,
На север долог путь.
Над полем русская душа
Хотела бы вздохнуть.
Над полем снова синева,
Горчит гречишный дым,
И слышит поле все слова,
Летящие над ним.

Помяни меня, поле,
Былинку свою.
Здесь мне волосы гладил
Ветер пьянящий.
Здесь я юность обрёл
И веру свою.
И отдал до кровинки
В скалах пропащих.

Шарахнул взрыв... /Вячеслав Натальин/

Шарахнул взрыв, а дальше - темнота,

Очнулся в медсанбатовской палатке.

Чертям передавать меня не стал

Хирург, на душу наложив заплатки.

Заштопал, ну а там, как повезёт -

Кукушка мне давно не куковала,

Судьбы своей не знаем наперёд,

Да смерть, видать, на мне забуксовала.

Из окопа (про огонь, воду и медные трубы) /Владимир Баранов/

После долгих дождей
небо будет светлеть осторожно.
Среди пасмурных дней
позабыты рассветы давно.
Сколько ты ни молись,
ожиданье до спазма тревожно -
Неизвестно сейчас,
кому сколько огня суждено.

Всё объяла вода -
пропитал до костей её бисер.
То еще не беда, что окоп
превращается в хлябь.
Ждём обстрел:
вот огонь будет жуток и весел,
И я в землю вожмусь,
как ребёнок в родимую мать.

Рукопашный бой /Алексей Стародубов/

Хоть прошло немало лет и вёсен,

Ветеран не позабыл о том,

Как лежал в окопе он, меж сосен,

Продуваемый осенним ветерком.

Ждал атаки красную ракету,

Возвестившую - вперёд, пора!

Оттолкнул ногами он планету,

Подхватив, как знамя, клич "Ура!"

Искажённых лиц страшны гримасы,

Злоба, ярость и тупая боль,

И в клубок людской сплетенье массы,

Рукопашный, самый страшный бой.

Ледовое побоище /Анатолий Пименов/

Лишь только шлемы осветило солнце,

На льду сверкнули копья и кольчуги,

Свиньёй вползли на озеро тевтонцы,

И сеча началась, где друг на друга

Под хруст и грохот перебитых копий

За Родину, мешая лесу спать,

Влетели журавлями воины, только

Кольчугу басурманам не сломать.

Летели от меча направо вёдра,

Налево, как мешки, валились туши.

Наш Александр к солнцу смотрит гордо,

И битвы звуки делались всё глуше.

Им дома выросшие дети сложили песню не одну /Владимир Литвишко/

Давно заросшие окопы,

Гильз россыпь, ржавчина штыка...

Здесь раньше пролегали тропы

Поры военных дней, пока

Не двинулась, врага ломая,

Из нутряных последних сил,

Солдатов цепь - навстречу Маю...

Где каждый голову сложил...

На краю у войны. Белгород /Ольга Ожгибесова/

На краю у войны
Мчатся "скорые" с воем сиренным,
И к обочинам жмутся
Потоки ленивых машин.
Говорят, что вчера
Обменяли под Киевом пленных.
Медицина теперь
К ним на помощь,
Должно быть, спешит.
На краю у войны
Как обычно - дела и заботы.
И не верится даже,
Что рядом - большая беда.
Но неделю назад
Прилетали и к нам вертолёты...
Слава богу, никто
Не погиб из гражданских тогда.

♫ Под Порт-Артуром (Гимн РЭБ) /Игорь Устинов/

Под Порт-Артуром, на передовой,

В бою Цусимском, в натиске металла,

Назло врагам тревожною весной

Системе РЭБ положено начало.

Нам рисковать приходится не раз,

Оберегая воинские жизни.

Мы свято чтим понятие "приказ"

Во имя и спасение Отчизны.

Пусть нелегка военная судьба,

Но, как и прежде, мы на страже мира.

Готовы к бою средства РЭБ всегда -

Новейшее оружие эфира.

Мы часовые воздушных границ /Юрий Тумаков/

Мы на картах Генштаба -
Зенитно-ракетная точка.
Это поле да лес,
Да синих небес окоём.
Здесь по голосу долга
В дождь и зной, днём и ночью
Мы почетную службу солдата несём.
Мы - форпост.
Мы - дозорные неба России,
Её спелых рябиновых утренних зорь.
Её вьюг тополиных и блеска росинок
На зелёных ресницах васильковых озёр.
Мы храним эту землю, дороги её и тропинки,
По которым бежало босоногое детство, звеня,
Землю славы отцов,
Что шли под огнём до Берлина
Ради вешнего,
Ради победного дня.
Нелегка наша служба.
Армейские будни суровы.
Рвут тревоги на части
Солдатские письма и сны.
Смотрят в небо ракеты,
В любую минуту готовы
Стартовать с установок во имя весны.

Случайно на ноже карманном /Юрий Рощин/

"Случайно на ноже карманном

          Найдёшь пылинку дальних стран -

                    И мир опять предстанет странным,

                              Закутанным в цветной туман..."

                              Воспрянет в памяти былое,

                    Дела давно минувших дней.

          Пыль на бандане, солнце злое,

Бронемашина, мы на ней...

Боль от потерь, помята каска.

          Афган в дыму - Чечня в огне.

                    Тоска в душе и смерти маска,

                              Как наяву, предстанут мне.

Это наш первенец /Семён Кирсанов/

Человек - в космосе,

человек - в космосе!

Звездолёт вырвался

с неземной скоростью.

У него в корпусе

каждый винт в целости.

Человек в космосе -

это Пик Смелости!

Не за звон золота,

а за мир истинный -

в пустоту холода

он глядит пристально.

Он глядит молодо -

человек в космосе,

светит Серп с Молотом

на его компасе.

Больше нет робости

перед тьмой вечною,

больше нет пропасти

за тропой Млечною.

Наверху - ждут ещё:

мир планет светится,

скоро им в будущем

человек встретится!

Из сопла проблески

в свет слились полностью.

Как желты тропики!

Как белы полюсы!

Океан вылужен

чешуей синею,

а Кавказ выложен

вековым инеем.

№9201 /Александр Волог/

Видели безумную старуху?

Шепотом хирургу говорила:

- Доктор, ампутируйте мне руку.

Не хочу, чтобы со мной в могилу...

Жилистая. Крепкая. Простая.

- Что с тобой, мамаша? Дайте бром ей!

Тронула рукав. Не закатала.

Отвернулась. 

- Там остался номер.

Я не помню, сутки или десять /Константин Симонов/

...Я не помню, сутки или десять
Мы не спим, теряя счёт ночам.
Вы в похожей на Мадрид Одессе
Пожелайте счастья москвичам.

Днём, по капле нацедив во фляжки,
Сотый раз переходя в штыки,
Разорвав кровавые тельняшки,
Молча умирают моряки.

Как военный набат... /Николай Кирженко/

Пусть аккорды и ритмы звучат

На просторах великой страны,

Наших песен каскад,

Как военный набат, -

Это эхо афганской войны,

Где Баграм и Герат,

Файзабад и Доши,

Где стрельба и разрывы гранат,

На привале звучат

Песни группы "Каскад",

Словно эхо солдатской души.

Про своё... /Ирина Лосева/

Про всех ВАС помню, не забыла,

Когда спускалась снова в трюм,

Я лодку каждую любила,

Любила, как мечту свою...

Я ВСЕХ ВАС помню, всё со мною,

И первый выход, первый залп,

Двина, забитая шугою,

При качке застонавший трап...

Комсомольцу /Юрий Беридзе/

Я снова выпью много водки -

и буду слушать глубину,

и непрестанный стон подлодки,

идущей медленно ко дну.

Вот сколько лет прошло, а так же

невыносима боль-беда...

Мы выходили врозь из окруженья /Ольга Безымянная/

Мы выходили врозь из окруженья,
Я заблудился и зашёл в избу,
Желая жизни, а не возрожденья,
Чтобы продолжить новую борьбу.

Я осторожно сел на табуретку,

Чтоб только дух в тиши перевести,
Свой табачок скрутил едва в газетку,
Как зашуршало что-то... "Бог спаси", - 

Шепнул, и сердце замерло от страха.

Что ждать мне здесь: плен, пулю иль позор?
Вспотела на спине моя рубаха,
И в угол устремился жадный взор.

И вдруг из груды мусора и тряпок

Глаза сверкнули в мрачной тишине,
Не вижу ничего я, кроме лапок,
Идущих неуверенно ко мне.

Я ещё не вернулся с войны /Вера Зеленова/

Я ещё не вернулся с войны

И не знаю, ещё сколько верст

Буду брюхом утюжить холмы

И в атаку вставать во весь рост.

Подросли уже внуки давно,

И уже поседели сыны.

Жизнь идет и бурлит, как вино,

Только я не вернулся с войны.

Тяжёлый рок /Виктор Сысоев/

Я металлист, -
мне девятнадцать лет,
моя душа закована в металле,
я металлист, -
на мне бронежилет,
я металлист, -
на мне два пуда стали.

Я металлист,
я рокер и фанат,
но не балдеть мне с Нинкой
в подворотне,
и не гитара в пальцах -
автомат,
я металлист
в своей стрелковой роте.

Я металлист,
войны тяжелый рок,
нажав курок, грохочет беспрестанно;
я металлист, -
курсив свинцовых строк -
автограф мой
в песках Афганистана.

Что может быть страшней метро в час пик? /Людмила Свирская/

Что может быть страшней метро в час пик?

Ну, если только месяц пик настанет...

И поезд, так похожий на "Титаник",

Опять уйдет в последний свой тупик.

Ни крики, ни молитвы не слышны

Здесь, наверху, рассеянным прохожим...

Март сорок пятого /Александр Соломатин/

По разбитой дороге куда-то спешит вода.

На восток ошалевших ворон полетела стая.

Мы почти добрались. До Победы - рукой подать.

Только вот ерунда - мы об этом ещё не знаем.

Оживают кусты вдоль домов, и на первый взгляд

Здесь такая же точно станица, а не чужбина.

Всё не так. Против даже непаханая земля -

И на ней каждый грёбаный холмик стреляет в спину.

Вот и к нам, видно, на огонёк побирушка-смерть

Заглянула на миг - и глаза ослепило белым.

Гимнастёрка моя на груди изменила цвет,

А земля поменялась зачем-то местами с небом...

Прости, старлей /Евгений Шушманов/

Держись, старлей, глаза не закрывай,

тебе ещё вести сынишку в школу,

учить его любимому футболу...

Ты силы береги и не вставай.

Прости, старлей, что я с тобой на "ты",

здесь и намёка нет на панибратство,

ценою жизни платим мы за братство,

ведь без него нам всем в бою кранты.

Терпи, старлей, нельзя тебе воды,

в живот раненье утомляет жаждой,

в одном бою не умирают дважды,

грустить не будем из-за ерунды.

Лежи, старлей... Ты взводный хоть куда,

когда ещё такой в полку найдётся,

держись, вот-вот подмога к нам пробьётся,

пока гранаты есть - всё не беда.

Глядит в окно моё луна /Виктория Можаева/

Глядит в окно моё луна,
А мне темно.
Девятый год глядит война
В моё окно.
То хрип, то стон в моей груди,
То жар, то лёд...
Я говорю ей: "Уходи!" -
Девятый год.
Плету, как кокон, забытьё,
Но все равно
Глазницы чёрные её
Глядят в окно.

Гремят разрывы по реке,

Поля красны...
Стоит мой дом на островке
Среди войны.
Её ухмылки нет кривей,
В грязи, в крови:
"Отдай мне только сыновей...
Сама - живи..."

В Сокольниках весенняя прохлада /Андрей Широглазов/

В Сокольниках весенняя прохлада
Прокачивает лёгкие Москвы.
А я с утра в воронке от снаряда
Лежу, не поднимая головы.
Четвёртый час боюсь пошевелиться,
Поскольку надо мною в вышине
Порхают неопознанные птицы,
На солнышке - смертельные вдвойне.

Я вырос у метро, на Красной ветке,
Взирал на мир с балкона сверху вниз.
А нынче, возвращаясь из разведки,
Я в "серой" зоне намертво завис.
Осколком зацепило на излёте.
Пока перевязался - рассвело.
И купол неба в майской позолоте
Накрыл Херсон и Красное Село.

Свеча памяти и скорби... /Анна Бессмертная/

В память о жертвах террористических актов.

Хотелось выть, ругаться и кричать,

и достучаться, наконец, до Бога,

чтоб он ответил, почему дорога

вела их в это утро к палачам.

Чем замысел его был так велик,

что непременно требовал агоний?

Добровольцам /Алексей Стародубов/

Мой друг уехал в те места,

Где смерть косою машет,

Сказал, что час его настал,

А там - как карта ляжет.

Его глаза светились солнцем,

Он обнимал жену и дочку,

Поехал друг мой добровольцем,

Решил и точка!

Мой друг отправился туда,

Где битвы страшной пламя,

Где перемотана беда

Кровавыми бинтами.

Его глаза светились солнцем,

Пока жена и дочка рядом.

Поехал друг мой добровольцем,

Решил - так надо!

♫ Краповый цвет /Александр Вашкевич/

Время выбрало нас, цель все ближе и ближе.
Мы не просто спецназ - мы на голову выше.
Мы на голову выше, мы не просто спецназ!

Километры не в счет, плавно тают мишени,
Дан обратный отсчет - ты упал на колени,
Ты упал на колени, дан обратный отсчет.

Цвета крови,
Цвета крови берет -
Символ духа,
Силы духа и воли.
Это краповый цвет -
Знак спецназовской доли!

Гагарину /Александр Волог/

Юра, Юра! Извини меня -

Не могу по имени и отчеству.

Мчится в обострённом одиночестве

Гордая, разумная Земля.

Но и в свите спутников крутясь,

Запуская дальние ракеты,

Первую любовь свою планета

Помнит, верной памятью светясь.

И летит сквозь космосы пустые.

Кружится, сражаясь и скорбя,

И ревнует чуточку тебя

К социалистической России.

До смерти /Александр Сидоровнин/

Всего лишь за ночь постарел,

Стал цветом стали.

Всё было так - концерт, расстрел,

В меня стреляли.

А я всё думал, как же так?!

Так не бывает.

На мне всего-то лишь пиджак,

В меня стреляют!

Вгрызался в плоть мою свинец,

В меня за что ты?

Ведь я гражданский - не боец,

Не из пехоты.

Но был сюжет жесток и скор,

Как ночь в июле...

И только дергался затвор...

Летели пули.

Сербия. Март 1999 /Александр Булынко/

Посвящается детям Югославии

Яркие весною звезды над Балканами.

Светят маячками путникам во мгле.

Далеко на западе, там за океанами,

Поднимались в воздух птицы на заре.

Грозные стервятники с серебристым корпусом,

Звёздно-полосатые метки на крыле,

Загрузились смертью, пронеслись над глобусом

И огонь рассеяли по ночной земле.

Стекла в рамах дрогнули,

Напряглись под натиском,

И дождём серебряным

Пали из окна.

Это, брат мой, Сербия

Под бомбёжкой натовской,

Это Югославия -

Братская страна.

Растворился грохот ракетной канонады

В жутком завывании плачущих сирен.

Сполохи пожаров над ночным Белградом

Превращали зданья в продымленный тлен.

Стены с шумом рушились, но округа слышала,

Как волна взрывная начала трепать

Куклу заводную в одеянии вышитом

И огнём палёную школьную тетрадь.

А в глаза ребячьи,

В серые и в карие,

Звездопадом с неба

Целилась война.

Это дети Сербии

Под кровавым заревом,

Это Югославия -

Братская страна.

Книг очень много про войну /Александр Булынко/

Книг очень много про войну, -

Их всех не сосчитать.

Зачем тогда еще одну

Ты начал сочинять?

Зачем истории грехи,

Где раны, смерть и кровь,

Легли строфой в твои стихи?

Не лучше ль про любовь,

Про соловьев и про закат

Сказать стихом простым?

А павших поминать солдат

Доверь-ка, брат, другим.

Так думал ты и был бы прав,

Когда бы на земле

Высокий Разум, боль познав,

Создал запрет войне,

Звон Хатыни /Николай Суровой/

Сыну Саше...

Мальчишка мой,

я видел боль Земли,

В гранит одетую сожжённую деревню.

Звон колокольный множился вдали

Рыданиями,

а вовсе не напевом.

И вековечной памятью живым

В граните выбито:

"Запомните нас, люди"...

Давно пожара разостлался дым,

Но здесь как прежде боевые будни.

Здесь бой идёт за наших сыновей,

За будущее всех земных мальчишек.

Хатынский звон - Земли страдание всей,

По всей Земле он должен быть услышан.

Песня ополченца /Алексей Полубота/

Эта Горловка -
Нож у горла мне,
Злая вязкая тишина.
Листьев шорохом,
Дальним всполохом
Будоражит мне кровь она.
Здесь от грохота
Стены охали,
А на окнах здесь - всё кресты.
Но за окнами,
Светлоокая,
Верю, ждёшь меня верно - ты.

Погрузили на стол. Спирт был влит как наркоз /Владимир Литвишко/

Погрузили на стол. Спирт был влит как наркоз.

Не сумел доказать, что готов обождать.

А снаружи - мой друг, с кем израненным полз,

уступив к жизни очередь, лёг умирать...

И сорвал бы бинты, но уже не помочь...

Отключилось сознание вскоре моё.

Сиротою осталась товарища дочь,

а ему не вернуться на поле боёв.

Подводная лодка /Пётр Синявский/

Подводная лодка идёт в глубине
В секретное плаванье дальнее.
Следить, чтоб война не грозила стране,
Её боевое задание.

Всегда приготовлены к пуску
Ракеты её и торпеды.
Не будет противнику спуску,
У лодки есть всё для победы.

Уверена в каждом матросе она
И в каждом своём офицере.
И если прикажет родная страна,
Моряк не промажет по цели!

АПЛ /Александр Сидоровнин/

По полгода не видим восход и закат,

И любимых своих - по полгода.

Синий кит и акула - товарищ и брат

Будут нам до конца перехода.

Всё нормально - давно не едим сухпайки,

В кладовых даже сок винограда.

Если надо, плывём там, где вражьи буйки,

А прикажут - за них, если надо.

Каждый день и минуту так множество дел,

Под рукой наших целей таблица.

Мы - не просто же так, мы же - та АПЛ,

Что противник всё время боится.

Вернись /Елена Гостева/

Здесь и сейчас тихий закат,
В доме звучит молитва.
Милый мой друг, храбрый солдат,
Выйди живым из битвы.
Где ты и как ныне живёшь?
Может, сейчас в бою.
Знаю одно: весточку ждёшь,
Веришь в любовь мою.
Я день и ночь Бога молю
За нас с тобой, за жизнь.
Только вернись, только вернись,
Только живым вернись!

Не грусти /Юрий Беридзе/

- Послушай, братишка, послушай:

давно мы осели на суше,

почти что забыли, как бьются

сердца корабельных машин,

как пенится след за кормою,

и падает в море ночное

луны серебристое блюдце,

и палуба мелко дрожит...

- Ну нет уж, ты лучше послушай:

почти не считается, друже,

Даманский /Александр Поваляев/

Есть мирное небо и солнечный свет,

Но все это где-то - для нас мира нет.

Здесь рвутся снаряды, здесь пули свистят,

Мальчишкам безусым за молодость мстят.

Сраженный осколком товарищ упал,

Без крика и даже "Прости" не сказал.

Бросает на лед раскаленный металл

Того, кто пред ним на колени не встал.

Нас косит свинец, как траву в сенокос,

И кровь на снегу, как букетики роз,

Что будут на братских могилах лежать

У тех, чьей руки мне уже не пожать.

Короткое, страшное слово - ВОЙНА!

Легка и красива лишь в фильмах она,

А нам не хватает дыханья бежать

В атаку за тех, кто остался лежать.

Даманский... Клочок бесполезной земли,

Что силой у нас отобрать не смогли.

Не нужен чужим и не нужен своим,

Теперь только ветер гуляет над ним.

Лабораторное шоссе /Ида Лабен/

Лабораторное шоссе скользит меж гор в извивах балки.

По склонам домики, просев, глядят таинственно и жалко.

Моя печальная земля, ступенек ноздреватый камень.

Пылятся в дымке тополя, светясь белёными стволами.

Пестрят сквозь пряди дерезы косые ветхие калитки.

Предощущение грозы - тут времени границы зыбки:

Еще зловещий ток войны течет в земле и будит раны,

Плоть Корабельной стороны в крови Малахова кургана.

Кривые улочки Бомбор - камней стоглавая аскеза.

С героем погибает хор под скрежет ржавого железа.

Смотри, покуда хватит сил, - везде оставленные знаки.

Здесь под конвоем уходил в ту ночь туманную Ревякин.

Перед боем /Виктория Соколовская/

Долго дятел стучал на ближнего -
дальний считывал каждый стук...
Кто не спал? - то ли Димка с Нижнего,
то ли Толик, армейский друг.

Камуфляжем сливаясь с зеленью,
мимикрируя под самшит,
то ли Димка воюет с теменью,
то ли Толик к земле пришит

тишиной предрассветной, тонкою,
прикорнувшей заподлицо,
что обнимет лихой девчонкою,
а потом отведёт лицо.

Толик, помнится, силой мерился,
а у Димки наколот крест...
Дятел клювом-иглой прицелился,
и посыпался стук окрест.

Красношляпый стучит неистово -

желторотые начеку:
то ли Толик дождётся выстрела,
то ли Димке срывать чеку.

Я - лишь лодка... /Ирина Лосева/

Я - лишь я... И со мною, во чреве моем

Столько душ, единенных в приказе.

И сигналы глубин чутко слушая, ждем,

Как в охотничьем вечном экстазе.

В эхолотах чужих мы все - тело одно -

На экранах забились, как в сетке...

Ну, куда мне? Наверх? Или, может, на дно?

До критической... мертвой отметки...

Но решенье дано принимать только им,

Воздух теплый устало глотая.

Я - привычно - забортную махом одним

Толщу мутной воды прорезая,

Уходя в темноту, слыша стук их сердец,

Напрягаю железо до боли,

Вместе с ними мечтаю, когда, наконец,

Из тисков многотонных - на волю!..

Везунчик /Сергей Лобанов/

Меня в полку везунчиком прозвали -
Из боя вышел, сам не знаю как.
Земля дрожала! Землю мины рвали,
Которые на нас обрушил враг.
Из всех стволов по нам прицельно били,
Пытаясь подавить, сковать огнём.
Наёмники к нам с фланга заходили,
Болтая на коверканном своём.
И мы дрались, упрямые, как черти,
Цедя сквозь зубы крепкий русский мат!
Боялись только плена, но не смерти,
Поэтому не пятились назад
И шли вперёд, чтоб выполнить задачу.
Но всякое бывает на войне -
В тот летний день военная удача
Была, увы, на вражьей стороне.
Последнее, что помню - это вспышку
И небо, придавившее меня,
Вкус крови, чей-то крик и друга Мишку,
Лежащего у хаты на камнях.

Солдатская слеза /Николай Кирженко/

У солдатской слезы - дорогая цена,

Хотя чаще скупою ее называем.

Для других продолжается эта война,

Мы с тобой по себе ее знаем.

К нам еще возвращаются сны

Тех тревожных кабульских ночей.

Мы вернулись, а чьи-то сыны

Полегли под огнем басмачей.

У солдатской слезы - дорогая цена.

Если плачет солдат - не судите.

Над Россией цветет молодая весна,

Мы встречаем ее за убитых.

После прошлой войны /Иван Рыжиков/

После прошлой войны

Дети долго в войну не играли.
Даже слово "война"
По ночам приводило их в дрожь.

Но остыли, срослись,
Позабылись тяжелые раны,
На оплывших окопах
Сплелась духовитая рожь.

Каждый лист и росток
Снова тянется к жизни упрямо.
Внукам павших солдат,
Разве им оценить тишину?

Женщины России - время СВО /Сергей Богуш/

На Донбассе, в тайге Сибирской,

В Приамурье, Крыму, Перми

И везде по земле Российской,

Взор куда ты ни подними,

Наши жёны, любимые, мамы

Проводили на фронт мужчин -

Да минуют их смерть и раны.

Но нет времени для кручин.

Затаив слёзы грусти где-то

В уголках своих чудных глаз,

Не заснут они до рассвета,

Женский свой у них спецзаказ.

Шьют и вяжут, пакуют грузы,

Сушат, варят и хлеб пекут.

Шла война, и умолкли музы,

Дело рук их на фронте ждут.

Как былинные поляницы,

Амазонки земли донской,

Покидают родные станицы,

Чтобы в поле стать в ратный строй.

Женщина и война /Мира Росс/

Девичья суть - это куклы и бантики,
Нежность, которую трудно унять,
Будущность, полная светлой романтики,
Книга стихов, откровений тетрадь.

А у войны суть другая - коварная,
Чёрно-бордовая, грязная суть:
Смерть, пепелища и реки кровавые,
Взгляда холодного серая муть.

Вместо оборочек - форма солдатская...
Кудри упали упругой волной.
Им под пилоткой не место... Так, помнится,
Девочка встретилась с жуткой войной.

Русские жёны /Александр Ляйс/

...Но в какой, скажите, саге

Подвиг женщины воспет?..

- Лев Аранзон

Славы мужа не убавить,

Ею он не обделён.

Но давно пора прославить

Честь и доблесть наших жён.

Уж веков прошло немало

С той лихой поры, когда

На Святую Русь напала

Злая, жадная Орда.

Прут татары, пленных гонят.

Не спастись - кругом беда.

Лишь земля родная стонет,

Да пылают города.

В этом стоне, в этом дыме

Прут татары... сущий ад!

Глядь - толпою перед ними

Бабы с девками стоят.

И стоят не с хлебом-солью,

Не приветны, не добры,

Нет, в руках их были колья,

Вилы, косы, топоры.

Солдатские Матери /Юрий Брыгин/

Неизмеримо горе Матерей.

Невосполнима глубина утраты.

Кто мужа потерял, отца иль брата,

А Матери теряют сыновей.

От крови кровь, от плоти плоть, они,

Взращённые в уютной колыбели,

Мужали, подрастали, матерели

И уходили в этот мир одни.

Благословенье - божья благодать,

Нательный крестик будут им опорой.

Вернутся в отчий дом они не скоро.

И многие ль из них? Бог знает, Мать.

Им долг велит хранить Отчизны Честь.

Беречь России голубые дали.

Но не за ордена, не за медали,

Святое в том предназначенье есть!

Жёны Космонавтов /Анатолий Щербаков/

"Союз" над миром проплывает плавно.

Алеют маки вдоль степных борозд.

Мужей в двадцатом веке Ярославны

Ждут на земле, пока корабль меж звёзд.

Начало /Юлия Друнина/

Застенчивость. Тургеневские косы.

Влюбленность в книги, звезды, тишину.

Но отрочество поездом с откоса

Вдруг покатилось с грохотом в войну.

Напрасно дочек умоляют дома,

Уже не властен материнский взгляд -

У райвоенкоматов и райкомов

Тургеневские девушки стоят.

10 лет... /Вячеслав Натальин/

И вот уж десять лет, а помню, как вчера -

Холодный тусклый свет рассеянный с утра,

И льдинкой застывал в глазах твоих рассвет,

А я зубами рвал последний индпакет.

Я помню каждый миг, и катится слеза -

Отчаянный мой крик: "Не закрывай глаза!.."

А время - ураган, и помощи всё нет...

Мне боль душевных ран не лечит толща лет...

Подвигу 6-й роты псковских десантников /Вита Пшеничная/

Как безмолвна тишь, как даль чиста,
И, застывший на минорной ноте,
Льётся дождь с небесного холста -
В память о Шестой десантной роте.

Первый шаг и первая мечта,
Детство, Юность, расставанья-встречи...
День за днём, как за верстой верста -
Жизни лист пунктирами помечен.

Если б знать заранее, что там,
За судьбы незримым поворотом?
Если б знать, чем станет высота
Для Шестой десантной псковской роты!

Последний бой десантников /Александр Ляйс/

Сколько видно глазу -

Гор седая мгла.

Здесь, в горах Кавказа,

Рота полегла.

Жить бы, пить рассветы,

Но закон нетлен:

Русские береты

Не сдаются в плен.

Рота огрызалась

За десятерых.

Нас всего осталось

Пятеро в живых.

Не прорваться, знаю,

Но на смерть плевать.

Мамочка, родная,

Мне б тебя обнять.

Нам кричат о сдаче,

"Трусость, мол, не грех!"

Ну а нет, так значит,

Уничтожат всех.

Да, я был упрямый,

Вредный, твой сынок.

Но ты знаешь, мама,

Сдаться я не мог.

У ночи длинной в кармане чёрном... /Светлана Дорошко/

У ночи длинной в кармане чёрном, как нитки бус,
Бликуют звёзды, их свет по стенам, касаясь люстр,
Заходит тихо, квартира дремлет, она пуста.
На дверце шкафа повисло платье, ещё фата,
А рядом форма. Войною пахнет. На тремпелях
Война и свадьба. И как-то тихо в пустых стенах.
На стёкла давит холодный ветер, и нет тепла.
Одежда верит, что завтра утром прильнёт к телам,
Сердец биенье услышит снова, фужеров звон!
И форма хочет обнять скорее родной шифон.

Вежливые люди /Ирина Мацигура/

Если тебе от души благодарны

Чёрное море, Крым и Артек,

Значит, ты очень Вежливый парень,

Стало быть, Вежливый ты человек!

Сколько бы мир ни причаливал к бортику,

И ни тянулась рука к кобуре,

Каждый ребёнок получит по котику,

Каждая падла - по конуре!

Ночь в окопах /Владимир Грошиков/

С рассветом в бой. В окопах спят солдаты.

Не дремлют лишь дежурные посты.

А снег кружит, как будто хлопья ваты

Разбрасывает кто-то с высоты.

И я, зажав в руках приклад винтовки,

Гляжу во тьму за бруствер снеговой.

Мне кажется: иду вдоль Голубовки,

А на пригорке дом стоит родной.

А иначе зачем /Александр Сидоровнин/

А на снежных полях ничего на войну не похоже.

Не стреляли три дня - и воронок уже не видать.

Только ветер слегка нас ласкает у касок по коже.

Тишина, тишина и такая вокруг благодать.

Только время придёт, разорвётся снарядами поле,

И понятно - война - станет даже блаженному здесь.

Кто-то примет осколок и тихо застонет от боли.

И покроет снега покрывалом от копоти взвесь.

Опять несёт нас лента эМ-четыре /Сергей Ефимов/

Опять несёт нас лента эМ-четыре

Навстречу вечности, легендам и судьбе,
Чтоб подарить надежду миру в мире
И не оставить ничего себе.

Гадают, что за буквы на капотах,
Об их значении звучит всегда вопрос.
А мы в ответ придумываем что-то
Навскидку - с юмором и под гипноз колёс.

Уже своих братишек хоронили,
Сжимая над гробами кулаки.
Но едут в вечность лентой эМ-четыре
Решительные, Zлые мужики.

Наука побеждать /Владимир Литвишко/

Пока одни - "учились воевать",  другие - жизнь за это отдавали...

и в рукопашных, вспоминая мать, врага пронзив штыком из крепкой стали,

шли до конца... Сражёнными упав, вновь ухватить тянулись глотки вражьи.

Большое дело - сознавать, что прав!.. Земля родная побудит отважно

закрыть - и в амбразуре пулемёт, и малое дитя во время боя.

По возрасту давно не призывной... /Виктор Кирюшин/

По возрасту давно не призывной,
Но чувствую невольную вину:
Товарищ мой прощается со мной,
Товарищ мой уходит на войну.
Туда, где степь до края сожжена,
Где солнца окровавленный клинок...
А у него молодушка-жена,
А у него кровиночка-сынок.
Вот он ступил на огненный причал,
Свою судьбу доверил небесам...
Никто ему повестку не вручал,
Но он мужик - он выбирает сам.

Харсеной /Денис Лизин/

Памяти Дмитрия Муромцева

Не скучайте,

мы вернёмся на заре налегке,

может быть, на щите, но с победой.

Обещайте,

что как можно скорей по реке

поплывут звуки песни заветной.

Вы начните её не спеша,

не сбивая дыхания свечек,

чтоб успела привыкнуть душа

к переливам родной русской речи.

Ты представь, какой хороший будет день,

купола на солнце чувства раскалят,

а героев не найти среди людей,

не придут - на кой ляд...

Нет ответа,

а вопрос один, но есть - кто мы здесь?

Страх пробрал, да вышел весь вместе с криком.

Души с ветром

улетают в небо вместе, а месть

застывает в звуках волчьего рыка.

Нам бы только

продержаться полчаса до конца,

а в дальнейшем за глаза наживёмся.

Нас здесь столько

отошло на небеса к праотцам,

прорвались и те, кто знал, что прорвёмся.

Зачем же ты, глупая, плачешь во сне... /Виктор Верстаков/

Зачем же ты, глупая, плачешь во сне
и видишь нерусские лица?
Пока я воюю в далёкой Чечне,
с тобой ничего не случится.
Беда не придет в наш родной городок,
я это тебе обещаю.
За слёзы твои, за измятый платок
я здесь никого не прощаю.

Сеть /Александр Ветров/

Вплетаю ленту вновь в пустой квадрат

И нежно расправляю в нем листок.

Я так хочу, чтоб Родины солдат

Домой вернуться невредимым смог.

- Пусть защитит, убережет, спасет! -

Чуть слышно шепчут губы в тишине.

Листва укроет боевой расчет.

Зря рыщет квадрокоптер в вышине.

Когда над головой летает смерть,

Так важно знать, что где-то там, в тылу

Большую маскировочная сеть

Для них специально женщины плетут.

Маэстро! Оставьте вздор... /Михаил Кошкош/

ответ И.Бродскому, автору стихов 

"О зимней компании 80-го года"

Маэстро! Оставьте вздор
Высматривать скуки ради
Отроги афганских гор
На гладком листе тетради.
Плести рассуждений нить,
Качаясь на венском стуле,
Не зная, что значит - быть
Горячей зимой в Кабуле.
Здесь все навевает грусть:
Долины, предгорья, реки.
За гребнями гор - Союз,
Для многих - уже навеки.

Небо в перекрестье Су-24 /Павел Великжанин/

На взлет идет машина,

Бетон авиабазы

Орет ей вслед: "Круши-на!

Такую-то заразу!"

Фонарь захлопнут плотно -

Две нити в два накала:

Жизнь штурмана с пилотом

Смерть столько раз искала

То крестиком прицела,

А то "Иглой" без нити,

Которой в мире целом

Лишь выхлоп жаркий виден.*

Но зря глядит голодно:

Вираж - быстрее мысли.

Жизнь штурмана с пилотом,

Штурвал покрепче стисни!

Есть в памяти мгновения войны... /Сергей Поделков/

Есть в памяти мгновения войны,
Что молниями светятся до смерти, -
Не в час прощальный острый крик жены,
Не жесткий блеск внезапной седины,
Не детский почерк на цветном конверте.
Они полны священной немоты,
И - смертные - преграды мы не знаем,
Когда в кистях тяжёлых, золотых
Перед глазами - полковое знамя.

И тишина мгновенная страшна
Врагам, оцепеневшим в чёрных травах.
Со всех дистанций боевых видна
Сердца нам осветившая волна -
Судьба живых и храбро павших слава.

♫ Я тоже прошёл той тропой /Юрий Кирсанов/

Жаркие дни, как огни, затухают в усталых глазах...

Да, мы ушли, разбрелись по родным заповедным местам.

Снова весною с полей талый снег сойдёт, и зацветёт тюльпан.

Не зарастёт никогда в сердцах парней Афганистан...

Горной тропою не раз мы во сне будем ночью идти,

Снова кому-то из нас той тропою назад не пройти.

Плачет, рыдает скрипка в душе моей, тихо поёт орган.

Не отзвучит никогда в сердцах парней Афганистан...

Память моя, как набат, неустанный попутчик тревог,

Я не забуду ребят, что отдали последний свой долг.

Я не успел, не добежал... /Вячеслав Коробейников/

Я не успел, не добежал
До той спасительной воронки,
Лишь краем глаза увидал,
Как усмехнулась смерть в сторонке,

Как безнадёжно взвод залёг
В низине, возле остановки,
Лишь потому, что я не смог
Их поддержать огнём винтовки.

Афганский вопрос /Евгений Шушманов/

Скажи мне, друг, всю правду без прикрас:

Неужто зря мы жизнь свою прожили,

что честью больше жизни дорожили,

оберегая, как зеницу глаз?

Она не звук, не эхо, не мираж,

не блажь и нега сытого желудка,

не помутненье здравого рассудка,

а ратный долг одетых в камуфляж.

Ответь мне, друг, на мой простой вопрос:

К какой же мы с тобой стремились цели,

когда нас враг разглядывал в прицеле,

и жили так, что сердце на износ?

Без нас пойдут детишки в первый класс,

но это будут ведь не наши дети,

про нас забудут все на белом свете,

лишь только мамы будут помнить нас.

♫ Вызываем огонь на себя /Игорь Кольцов/

Говорили нам в детстве деды:
"Честь превыше наград и признаний.
Честь с рожденья храни до седин.
Честь не купишь за громкие званья".
Нас поймут и друзья, и семья.
Может, в будущем мы возродимся.
"Вызываем огонь на себя!"
Это значит - врагу не сдадимся.

Вызываем огонь на себя!
Не нужны нам посмертно награды.
Мы сражались и жили любя.
Нам пощады уже не надо.
Вызываем огонь на себя
И последнюю каплю жизни
Мы тебе отдаем, Отчизна.
Вызываем огонь на себя!

Туда... /Ирина Лосева/

К 15 февраля

Нет синего... Белесый небосвод,

Как пропыленный купол парашюта.

И ветер сердце бросил в горизонт

Туда, где бьет набатная минута...

Она разделена на взрыв секунд,

На тишину, что разрывают крики,

Где караваны вышли на маршрут,

А горы и враждебны, и велики...

Первый бой. Оттуда в Моздок /Александр Розенбаум/

Первый бой. Оттуда в Моздок.
Рота вся почти полегла.
Мама свой дала образок -
И моя пуля рядом прошла.

Я держался за Витькой сто,
Может, двести метров, как мог...
Витьки нет. Магазин мой пустой.
Вся надёжа на братков и Моздок.

Это был не учебный бой,
Не держали в стволах холостых.
Тяжелейшая из работ -
Оставаться, друзья, в живых.

И ходить среди вас, как смерть,
Собирающая дары.

И хотеть туда, к вам наверх,
И оттуда катиться с горы.

Крейсеру Варяг и канонерской лодке Кореец /Алексей Стародубов/

Ультиматум получен и нужен ответ,

Но о сдаче не может быть речи.

Флаги подняты, ветер торопит рассвет,

Уголь кушают с жадностью печи.

Освещает их подвиг андреевский крест,

Волны зябкие, в берег бегущие,

И играет мелодию славы оркестр,

Клич "Ура!" - Вам, на подвиг идущие.

Бьются волны холодные в борт корабля,

И фарватер вдали виден узкий,

Впереди грозный враг, позади порт, земля,

В бой бесстрашно идёт крейсер русский.

Всего два месяца в Афгане /Владимир Илюшенко/

Твои сто грамм - в твоём стакане,
И... корка хлебная на нём.
Давай самих себя помянем
Или - как лучше? - помянём.
Я - стоя, ты... да, ты не встанешь...
Давай без дат и годовщин -
За наши месяцы в Афгане,
За повзрослевших враз мужчин.
Их нам всего-то два досталось,
Тех знойных месяцев зимы,
Но как далась нам эта малость,
Как ею нахлебались мы.

Возвращение /Николай Кирженко/

Какое счастье для родной земли -

Ее сыны вернулись из похода.

Они сквозь годы гордо пронесли

Достоинство великого народа.

Они, герои, по-мальчишески юны,

Но по-мужски их доблесть окрестила.

И объяснимо ликование страны,

Которая таких сынов взрастила.

Цветы, улыбки, чистая слеза...

Они свое волненье не скрывают.

Старшина /Дмитрий Рязанов/

Целый день в батальоне стоит тишина.
Только пёс среди лагеря воет.
Целый день пред глазами у всех старшина,
Что вчера не вернулся из боя.
Не играет гитара, не слышно гармонь,
И не травит никто анекдоты.
Не кричат на позиции: "Беглым! Огонь!".
Не строчит с автоматов пехота.

Был приказ на рассвете зачистить село

Штурмовому отряду из БАРСа.
Вышли в поиск на следующий, как рассвело,
По следам непогоды февральской.
И никто не хотел в этот день умирать,
Ведь, казалось, простая задача.
Если б только предвидеть, если только бы знать,
Всё могло бы случится иначе.

Не спеши, братишка /Юрий Беридзе/

Лежишь - лежи, вставать не пробуй,

наоборот, вжимайся в грязь,

а то повторный взрыв угробит,

как первый взрыв угробил нас.

Тут не дано других укрытий -

лишь эта грязь и ковыли.

Терпи, пока набравшись прыти,

они поднимутся с земли.

Терпи: пускай, тебя не видя,

ещё страшась, не в полный рост,

но каждый миг смелея, гниды

пойдут на вроде взятый мост,

зайдутся в пэрэможном* раже,

чего в бою никак нельзя -

вот в этот миг им и покажешь,

что мост не взят. Не будет взят.

Собеседник /Владимир Литвишко/

У меня заданье. Командировка.

Собеседник выбран, опрос идёт.

Мы лицом к лицу. Было чуть неловко,

только вскоре стало наоборот.

Говорил он веско. Обдумал, видно,

чем делиться с камерой у лица -

не о трудных днях и на что обиды,

почему не выспался до конца.

Убеждённый в правде, смотрел с усмешкой -

точно я был юным, а он седым.

Явно делал скидку на нашу спешку.

Пол стакана, может, отпил воды.

О друзьях своих рассказал привычно.

Пошутил - спокойно, без лишних фраз.

С интервью управился на отлично!

Интересным выдался весь рассказ.

Новороссийскому десанту /Олег Гринякин/

И дольше века длился день,
в котором пули
                          зло свистели,
тела кромсая.
                          И потерь
не подсчитать, пока мы в деле.
Здесь из отрывочных картин:
дыханья, хрипов, крови, мата,
разрывов, грохота и мин -
слагалось звание солдата,
Гвардейца!  Чётче не сказать.
Сто тысяч фраз в одну не сплавят...
Десант рождён, чтоб побеждать!
Других задач ему не ставят.

Зачерпну пригоршней снега талого /Вячеслав Натальин/

Зачерпну пригоршней снега талого,

Правый берег Волги очень крут.

Мне до дома тыщу вёрст без малого,

А до наступленья - пять минут.

А когда-то, в сорок первом, памятном

Разве до атаки было нам?

Тяжко от границы отступали мы,

Бой и стыд делили пополам...

Чёрной силой нечисть шла немецкая,

И горела Русская земля,

У детей глаза совсем не детские,

И не сжаты спелые поля...

А теперь окопы сталинградские,

И колотит боевой озноб -

Здесь для немчуры могилой братскою

Станет каждый кустик и сугроб...

Прицел /Виктор Верстаков/

Раз пуля свистит - значит, мимо.
Не вышел, наверное, срок.
Ещё кое-что выполнимо,
отпущено несколько строк

об этих ребятах уставших,
сидящих кружком у огня,
и, если посмею, о павших -
они были лучше меня.

Задался /Александр Сидоровнин/

Чихнув два раза, смолкнул пулемёт,

Похоже, просто не задался вечер.

Но на войне сдаётся только тот,

Кому и защищать-то было нече.

Осталась только парочка гранат,

Жаль только - в них взрывчатки не по пуду.

Но разнесёт, чему он даже рад,

Что хоронить, скорей всего, не будут,

Всё просто разлетится в ковыли.

Лежал и ждал подхода, улыбался.

Браток /Ирина Горбань/

- А всё это было когда-то, -
Мне в спину идет шепоток,
Ты помнишь, как наши солдаты
Своих называли "браток",

И как перед боем делили
Последний понюх табака,
И трижды себя хоронили
С молитвой без гробовщика.

Присыпаны снегом и пеплом,
Лежали они до весны,
Но только молитва их крепла,
И вечными были их сны.

- Сегодня опять всё, как прежде, -

Мне в спину идет шепоток,
А разница лишь в спецодежде,
Без разницы - слово "браток".

Разведгруппа /Алексей Стародубов/

Разведгруппам на афганской и чеченской войнах...

Уходили, попрыгав, чтоб не звякать в пути,

Это жизненно необходимо,

Чтобы в тыл моджахедам без звука зайти,

А уж там выйдет что - поглядим мы.

Друг за другом, след в след, только жесты в ходу,

Звук в горах далеко очень слышен.

Мы ведь не на прогулке с девчонкой в саду,

А поэтому через раз дышим.

Что нас ждёт впереди, неизвестно всегда,

Чаще чёт, но бывало и нечет.

Выбор сделан давно, мы уходим туда,

Где на карте пункт "духов" отмечен.

Осколками исхлёстаны осины... /Ион Деген/

Осколками исхлёстаны осины.
Снарядами растерзаны снега.
А всё-таки в январской яркой сини
Покрыты позолотой облака.

А всё-таки не баталист, а лирик

В моей душе, и в сердце, и в мозгу.
Я даже в тесном Т-34
Не восторгаться жизнью не могу.

Так хорошо в день ясный и погожий,
Так много тёплой ласки у меня,
Что бархатистой юной женской кожей
Мне кажется шершавая броня.

Салют 27 января 1944 года /Павел Булушев/

Черное небо вспорото

сабельным взмахом ракет.

Небо великого города

окрашено в разноцвет.

Падает черное небо

отблесками в Неву.

Отныне блокада - небыль!

В полнеба салют - наяву!

Вьюжится, вьюжится, вьюжится

огненный снегопад.

В огненном вальсе кружится

праздничный Ленинград.

Не меряйте днями блокаду /Анатолий Молчанов/

Не меряйте днями блокаду -
Масштаб измеренья не тот.
В кошмарах блокадного ада
И время замедлило ход.

Под рухнувшими небесами,
На стонущей в муках земле
Минуты казались часами,
А день стоил несколько лет.

Застывших минут баррикады

Слились в Пискаревский гранит.
Не меряйте днями блокаду,
Пусть память минуты хранит.

Сочтите, чтоб золотом высечь

В граните на всю глубину,
Один миллион триста тысяч
Наполненных смертью минут.

Воронеж /Михаил Каменецкий/

Чуть колокол памяти тронешь,

Откликнется, древен и нов,

Строитель и воин - Воронеж -

Средь славных Руси городов.

Он стал от рожденья оплотом.

Причастны его мастера

И к славе российского флота,

И к замыслам дерзким Петра.

Здесь русской поэзии слово

В душе зазвучало людской

Напевною строчкой Кольцова,

Никитинской скорбной строкой.

А встала война у порога,

Сжигая и грады, и весь,

Набатом взметнулась тревога,

Походная грянула песнь.

Приказали мне пилоты... /Александр Кованов/

Винтокрылой колесницей
Бог увозит в мир небесный
тех, кто ночью часто снится,
тех, кто был прямым и честным.

Тех, кто сгинул там без вести,
тех, кто нас прикрыл от пули.
Их назвали "грузом двести".
Всех ли мы домой вернули?

Скольких мы не досчитались?

Знает Бог. Но не ответит.
Мы живыми, брат, остались,
чтобы жить на этом свете.

Память /Юрий Воронов/

Неверно, что сейчас от той зимы

Остались лишь могильные холмы.

Она жива, пока живые мы.

И тридцать лет, и сорок лет пройдёт,

А нам от той зимы не отогреться.

Нас от неё ничто не оторвёт.

Мы с нею слиты памятью и сердцем.

Чуть что - она вздымается опять

Во всей своей жестокости нетленной.

"Будь проклята!" - мне хочется кричать.

Но я шепчу ей: "Будь благословенна".

Баллада о штурмовике /Юрий Гашинов/

Обшивка в клочья, кашляет мотор,
Но тянет "Ил", и мы с Андрюхой живы.
По курсу взрыв - ну явный перебор.
Господь! Не подрезай мотору жилы!

Эфир застыл, как тонкое стекло.
Мы на подлёте - пять минут до цели.
Пусть "Мессеру" сегодня повезло,
Но мы с Андрюхой тоже уцелели.

Инженерные войска /Дмитрий Юрчук/

Там, где трудно и темно, там, где холодно и ветер,

Там, где дождь идёт стеной и барханы из песка,

Там, куда нельзя дойти, там шагают по планете

Наши славные лихие Инженерные войска.

Инженерные войска четко выполнят работу,

На реке построят мост, разминируют поля,

Поездам проложат путь и дороги по болотам.

Инженерными войсками славна русская земля.

Наши подвиги просты и порою незаметны -

Переправы, блиндажи и казармы для ребят.

Инженерный батальон на войну приходит первым,

И последним покидает поле боя наш солдат.

Медсестричка /Елена Ключищева/

Этот бой я помнить буду вечно.
Только закрываю я глаза,
Вот бежит мне девочка навстречу,
Маленькая, русая коса.

Я кричу ей : "Брось меня, не надо!
Уходи сама, пока цела,
Выбирайся из такого ада.
Обо мне не думай, жизнь одна."

Стиснув зубы, строго и сурово
Я смотрел в огромные глаза,
А она не вымолвила слова,
Только по щеке текла слеза.

Утро 19 января 1995 года (перед дворцом) /Сергей Жуков/

"И всем казалось, что радость будет,

Что в тихой заводи все корабли,

Что на чужбине усталые люди

Счастливую жизнь себе обрели.

И голос был светел, и луч был тонок,

И только высоко - у Царских врат

Причастный тайнам плакал ребёнок -

О том, что никто не придёт назад."

Александр Блок

Фасад РесКома, словно оспой,

Снарядной сталью весь изрыт.

На пике арматуры острой

Российский триколор висит.

А чуть повыше флаг-тельняшка,

И рядом с ней Андреев Крест.

Он был для всех предельно тяжким,

Кто нёс его до тех небес.

Но донесли, не уронили.

Хоть часто падал он из рук,

Среди клубов бетонной пыли,

Разрывов и предсмертных мук.

Не рвались здесь уже снаряды,

С утра стояла тишина...

Кольцо /Всеволод Рождественский/

Где ладожский ветер с разбега
Бьёт колкою стужей в лицо,
Вразлёт вырастает из снега
Бетонное это кольцо.

Разорвано посередине
Рывком героических рук,
Оно повествует отныне
О том, что в метельной пустыне
Жизнь вышла за вражеский круг.

Дорогою жизни отсюда

Сквозь стужу, туманы и мрак
Прошло ленинградское чудо
Под градом воздушных атак.

Давно затихли канонады... /Ирина Лосева/

Давно затихли канонады,

Окопы заросли травой...

Но тенью вечною блокада

Живет, пока жив Город мой...

Она - в осколках извлеченных,

С земли ощерит клык войны,

В крестах, молчащих обреченно,

Где имена уж не видны...

Бог в солдатской шапке /Анатолий Голиков/

Ночь-полночь. Душа с луной - в зените.
Над горами выгнулся дугой
Млечный путь, да серебрится нитью
Между гор дорога - путь земной.

Вдоль земной дороги бродят тени.
Только шелест ночи, да шаги
Отмеряют часового время,
Обдавая пылью сапоги.

Три шага - туда, и три - обратно:

Весь расчёт бесхитростен и прост.
Нынче под охраной у солдата -
Вся Земля. А у дороги - пост.

Напиши мне письмо /Владимир Литвишко/

Погибшим в Великой Отечественной войне посвящается

Напиши мне письмо.

Здесь так холодно - в старом окопе,

что завален землёй

траком танка в далёком году.

Стыло небо зимой.

Рвались мы в это время к Европе,

а вернуться домой

так хотелось. Но я не приду.

Где-то рядом друзья.

Позабылись их юные лица.

Тяжело без махры.

Выпить водки был рад бы не раз.

Взвод - почти что семья.

Ничего, что одни из столицы,

а другие, как мы,

и на фронт нас отправил Кавказ.

Вспоминаю тебя.

Дома мама грустит одиноко.

Я упал вниз лицом

и застыл с той поры навсегда...

Гроза отгремела /Лев Чиндясов/

Гроза отгремела раскатами
                  грома.
Как эхо войны мне до боли
                 знакомо.
Как с скрежетом рвётся броня
                БМД-шки.
Как смерть затаилась в зрачке
               СВД-шки.
Как трассер рвёт воздух, пропитанный
              маревом,
Под стонами "Градов", охваченных
              заревом.
Как плачет земля, превращённая
              в пекло,
Залитая кровью под саваном
               пепла,

Правды нет /Александр Белов/

Алексею Арсеньеву,

другу, поэту и фотокору,

в ответ на его "Репортаж из..."

Ну, так что, братишка, значит, жив?

Разве вас удержишь на цепи,

Если снежный вихрь вдоль степи,

Словно снайпер, целит в объектив,

Если в мире новая война,

И не раскадрована она?

Рассказать всю правду? Да, вперед!

Вот необустроенный уют,

О котором в песнях не поют.

БТР устало проревет.

Вот ребята - с головы до пят

Все герои - после боя спят.

Рассказать всю правду? Ну, давай!

Сержант /Алексей Багринцев/

Я жил в землянке вместе с теми,
Кто был войною в землю вжат.
Мы не кончали академий,
И нас доучивал сержант.
Сержант, он воин был толковый,
Другим сержантам не чета:
Умел в ладонях гнуть подковы
И в совершенстве знал устав.
И говорил он нам сурово:
- В бою сробеешь и - хана.

Ярославна /Александр Ляйс/

Над Путивлем

заря догорает.

Плачет Ярославна,

причитает.

(В.А. Жуковский)

Ну что ж ты, Ярославна?

Вторую ночь не спишь.

Ушёл совсем недавно,

А ты уже грустишь.

Неслышной тенью ходишь,

В каком-то полусне.

Уж третий день проводишь

На городской стене.

Глаза блестят ручьями.

Считаешь день за днём

И светлыми ночами

Всё молишься о нём.

На развалинах Грозного /Вадим Гусев/

На развалинах Грозного
В это утро морозное
Наши тени стоят.
Нам не слышно ни шороха,
Запах гари и пороха
Потревожит ребят.

А вокруг только крошево,
Словно Богом заброшено
Это место навек.
Здесь не живо все, но мертво,
Даже стрелка хронометра
Замедляет свой бег.

Донбасский реквием /Евгений Шушманов/

Простите нас за то, что не дождались

своих родных, погибших на войне.

Мы там за дело правое сражались,

хотя в бою хотелось жить вдвойне.

Чтоб жизнь была и радостной, и долгой,

хотелось нам вернуться всем домой,

мы о цене не торговались с долгом,

но знали, что весне не быть зимой.

Любимые, родители и дети,

что не вернулись - вы простите нас.

Ведь чтобы правда всё ж жила на свете,

мы жизнь свою отдали за Донбасс.

Горит костёр в тумане предрассветном... /Дмитрий Рязанов/

Горит костёр в тумане предрассветном.
Щекочут пальцы языки огня.
Сутулит спину груз бронежилета.
Ты на пороге следующего дня
Сидишь среди уставших побратимов,
Не замечаешь редкий разговор -
Вчера в тебя опять стреляли. Мимо.
И ты стрелял, бил каждого в упор.

♫ Львиное сердце /Тимошенко Сергей/

Знает, что с нами было

В этом земном маршруте,

Память и, как "бомбила",

Свой таксометр крутит.

Мы, с ней играя в прятки,

Совесть вконец теряем,

Жизнь, как траву на грядке,

Ложью лишь удобряем.

Или в шампанских брызгах

Мажем ванильным кремом,

Чтоб в новогодних визгах

Сверить часы на Кремль.

Многих своих Героев,

Тех, что стояли насмерть,

Родина, как изгоев,

Лишь поднимает на смех.

И пацанов, что в Грозном

Верными были долгу,

Кто же сравнит серьезно

С теми, кто пал за Волгу?

Год девяносто пятый

Вам и не вспомнить даже,

Он на крестах распятый

В окнах многоэтажек.

Где-то у горбольницы,

Возле консервзавода -

Снайперские бойницы

И половина взвода...

Мы в той грязи по уши

Дальше б, как мухи, дохли,

Если бы наши души

Не сохранил нам Рохлин!

Чтоб не предать убитых,

Он, где горели танки,

Рядом с бойцом небритым

Шел в острие атаки!

Баллада о фашистской овчарке /Михаил Беляев/

Она могла весь мир заесть
И разорвать в куски.
От крови порыжела шерсть,
Темней, острей клыки.

Казалось ей: народ чужой
Терзать не надоест,
Заслуженный имела свой
Большой железный крест.

Пожар к пожару. К дыму дым.
Ходила по огням.
Она давно привыкла к ним,
Как к травам и цветам.

И вновь пожара ярый взмах.
Он ночь насквозь прожёг -
В её оплавленных глазах
Он был как мотылёк.

Уж был нарезан по кусочкам торт... /Вячеслав Натальин/

Уж был нарезан по кусочкам торт,

Искрился в хрустале шипучий брют,

А в Грозном в тот кровавый Новый год

Гремел совсем не праздничный салют...

Не фейерверков отсвет во дворе,

Не от петард расплавилась броня -

Мальчишки прижимались там к земле

Под трассами кинжального огня.

Я - десятый /Максим Мешков/

Памяти 131 Майкопской Бригады и 81 Самарского полка

 и Савина Ивана Алексеевича

Я - десятый, де-ся-тый! Мы всё ещё живы!

Вы поверьте, что это не просто слова.
По вокзалу работают крупные силы,
С окружающих зданий ведётся стрельба.

Я - десятый, де-ся-тый! Мы здесь, как в капкане,

В окружении сотен горячих голов.
Нам бы вывезти тех, кто в бою этом ранен,
Нам нужна ваша помощь, без мата нет слов!

Я - десятый, де-ся-тый! Вот ори-ен-тиры...

Тут депо будет справа, а слева - там "я".
Медлить больше нельзя! Слышно вам, командиры?
Я прошу за мальчишек, а не за себя!

Я - десятый, де-ся-тый! Как слышно? Ответьте!

Сколько ждать нам подмогу? Я ранен. Приём!
Двое суток мы гибнем на том же всё месте.
Смысл есть прорываться - идти напролом!

Встреча /Демьян Бедный/

Бескрайной гладью снеговою,

Свершив последний свой обход,

Увенчан славой боевою,

Уходит в вечность старый год.

Сверкая бранною кольчугой,

За ним, грозя врагам бедой,

Идёт походкою упругой

Его преемник молодой.

В урочный миг, в какой ни звука

Не уловить, ни огонька,

Была их встреча и разлука

Неуловимо коротка.