Петькино счастье. Год 1947 /Александр Малухин/

Как совесть, жизнь сельчан спрямляла
Дорога, ведшая во Храм,
Делила, а не разделяла
Село и судьбы пополам.
Она - и улица, и площадь
В кайме берёз и тополей...
И было всё простого проще,
Происходящее на ней:
Везли сдавать зерно, картошку
На ток за речку через мост,
Гуляли в праздник под гармошку
И провожали на погост.
С неё в горящем сорок первом,
Как с губ молитвенной строки
Слова и боль в порыве нервном,
Взлетали в Вечность мужики.
Ушли в застиранных рубашках
Под бабий плач и песен стон...
Потом казённые бумажки
Носил несчастный почтальон.

Месть /Георгий Суворов/

Мы стали молчаливы и суровы.
Но это не поставят нам в вину.
Без слова мы уходим на войну
И умираем на войне без слова.

Всю нашего молчанья глубину,
Всю глубину характера крутого
Поймут как скорбь по жизни светлой, новой,
Как боль за дорогую нам страну.

Москва 29 марта 2010 года /Александр Сидоровнин/

Давно пора оставить разговор,
За много лет простывшие надежды,
Что словом можно победить террор,
Так могут думать только лишь невежды!

Как надоело слушать этот вздор
Тех ряженных в заморские одежды.
И прячемся мы, каждый в личный двор,
Теряя там последние надежды.

Сейчас не время щёку подставлять.
Я уверяю Вас - сейчас не время!
Давно пора нам с корнем вырывать
Проросшее чертополохом семя.

Россия! Я жива! /Евгений Ветров/

Метро.
Вагон.
Газета.
И дремлющий народ.
Разрывы.
Крики.
Стоны.
И небо с лоскуток.

Честь офицера /Александр Сидоровнин/

Комбату Сергею Солнечникову

Сделал он всё, что должен и мог,
Повторил бы, будь надо, поверьте,
А ему оставался бросок,
Да, всего лишь бросок до бессмертья.
Что и сделал, положено так,
Не совсем, как в сухой теореме...
Нет, не все гибнут в бурях атак,
То бывает и в мирное время.

Это наша судьба /Елена Громова/

Это наша судьба. Это наша великая боль.
Это общие беды и общая наша надежда.
Ты позволь мне, Белград, целовать твои камни, позволь
Свято верить, что мы еще будем такими, как прежде.

Шлю привет из Москвы, мой чудесный, страдающий край.
Так случилось - мы вместе под гнетом измены и боли.
Эти хмурые дни пусть навеки уносит Дунай,
И свободный рассвет воссияет над Косовым полем.

27 марта 1968 года: Гибель Гагарина /Николай Полянский/

Самолет сериен и надежен.
Небо чисто. Сух аэродром.
Ничего произойти не может:
"Мама, не тревожься ни о чем!"

Метеопрогноз был идеален.
Был обычный рядовой полет.
Шли на взлет Серёгин и Гагарин...
...С полосы поднялся самолет...

Опалённая войной /Виталий Иванов/

Опалённая войной - песня,
Твой мотив простой звучит - в душах.
Родилась тогда в боях - в сердце,
Не устану я её - слушать.

Снова вижу я Афган - пламя,
И своих Друзей живых - рядом.
Величавых гор храню - Память,
По другому не могу - надо.

Серебрит мои виски - время,
Стали взрослыми уже - дети.
Вновь подставила война - стремя,
Нам раскинула свои - сети.

♫ Серпантин /Дмитрий Маслов/

Весна придет на эту землю,
Миндаль в ущельях расцветёт,
Воспоминания о доме
Прервёт вдруг эхом пулемёт.

Гремит гроза за перевалом,
Идёт война не первый год.
Как только утро вновь настанет,
Уйдет в разведку третий взвод.

И под защитой маскхалата
Оттянет правая затвор,
Держу на мушке автомата
Пейзаж весенний среди гор.

Колокола Хатыни /Андрей Дементьев/

Вновь иней на деревьях стынет.
По синеве, по тишине
Звонят колокола Хатыни...
И этот звон болит во мне.
Перед симфонией печали
Молчу и плачу в этот миг.
Как дети в пламени кричали!
И до сих пор не смолк их крик.

Аисты над Хатынью /Виктор Иванов/

В сорок третьем красно-огненной весной
Возвратились к гнёздам аисты в Хатынь.
Ветер с пеплом взмыл над чёрною трубой
И золу рассеял в мартовскую стынь.

Долго клёкот птиц был слышен, крыльев шум...
Не поймут - где хаты, люди, где сады...
Лишь седой, как лунь, старик стоял угрюм,
Пред руинами от горя весь застыл.

Мы за церквушкой деревенской /Яков Козловский/

Мы за церквушкой деревенскою,
У тихой рощи на краю
Хороним Лёльку Воскресенскую,
Погибшую в ночном бою.

Она лежит, не легендарная,
Смежив ресницы, как во сне,
А рядом сумка санитарная
С бинтом багровым на ремне.

Свод неба вместе с лунной долькою
Туманным залит молоком,
Полковник, стоя перед Лёлькою,
Слезу стирает кулаком.

Они ушли в глубины океана /Владимир Жураковский/

Они ушли в глубины океана
И люки вновь отдраят над водой,
Быть может, под созвездьем Эридана,
А, может, под Полярною звездой.

Их путь укроют ливни и метели,
Пропашут штормы, переплавит зной.
Не день, не два, а долгие недели
Дышать им океанской глубиной.

Солдат удачи /Елена Талленика/

Ты вчера попрощался с любимой. Нежно мама благословила.
Окрестили солдатом удачи крепко выпившие друзья.

- Помнишь, как я учил? - Всё помню!.. И отец сжал в объятьях с силой.
Плача, бабушка расцеловала, беспокойное время кляня.

С новым чувством свободной неволи, повзрослев сигаретной ночью,
Лихорадочно вспомнишь Ацуи... И под ложечкой защемит.

А последнее чувство боли, после драки - на уровне почек
Ты обидчикам в глотку засунешь, если сможешь вернуться живым...

Кавказская молитва /Александр Белов/

В облаках полоска узкая разгоравшейся зари...
У окна невеста русская с тишиною говорит
Первородною молитвою, вязью позабытых слов,
Чтоб в неведомой дали твою и свою сберечь любовь.

       Долгожданный мой, далекий мой, мой избранник, мой герой!
       Полететь бы песней легкою над долиной, над горой,
       Дрёмой стать твоею сладкою, шелковицею* в горсти,
       Целовать тебя украдкою, от беды тебя спасти...

Там, где только скалы черные могут в чем-то упрекнуть,
Разведгруппа тропкой горною пешим маршем держит путь.
Зазвенела переливисто коноплянка у реки.
Численностью за четыреста ждали их боевики.

Маки /Алёна Шарифова/

Расцветают маки на кургане
И горят, горят живым огнем...
Словно свечи зажигает в храме
Мать перед небесным алтарем.

Маки, маки - ни конца, ни края...
Ни один солдат не позабыт!
Пусть укроет вас Святое Знамя!
Пусть оно пылает и горит!

Даманский /Александр Проханов/

Ты слышал, как звезда с звездою говорит?
Ты видел, как звезду другую бьет навылет?
Я видел, как советский бэтээр горит,
И как родители солдат убитых выли.

За тот конфликт, безжалостный и острый,
Мы заплатили в розницу и оптом.
Был безымянный и безлюдный остров
Кровавыми дорожками истоптан.

В страшном танце закружен войной... /Юрий Твардовский/

В страшном танце закружен войной,
Но, свинцовым дождём шумя,
Не разлучит нас смерть с тобой,
Если помнишь и ждёшь меня...

У матери погибшего бойца /Григорий Егоркин/

"Всё, что могу: тут тушёнка,
Джем-алыча,
В сумке перловка и пшёнка,
Байховый чай.

В белых бумажных пакетах -
Это мука.
Сверху ржаные галеты
 Из сухпайка.

Лука, моркови, картохи -
По рюкзаку,
Сала копчёного трохи. *
Всё, что могу.

Масло, песок, макароны...
Чуть не забыл:
Банка сгущёнки варёной -
Сашка любил.

Если б остался живой /Владимир Квашнин/

Здесь ни следочка вокруг, ни тропиночки
На высоте к блиндажу,
Где я с винтовкой родимой в суглиночке
С сорок второго лежу.

Грудь обнимает земелька донецкая,
Шепчутся травы со мной...
Если б не пуля под сердце немецкая,
Я бы вернулся живой.

Корефан Андрюша /Василий Киселёв/

- Эх, сейчас ништяк бы полежать на пляже!..
- Я бы пива выпил !.. - слышу трёп ребят.
Корефан Андрюша скрутит горло фляжки:
- Два глотка, не больше! - скажет. - Для тебя!..

Разразись грозою, злого неба синька!
Вспомнится некстати говор Томь-реки.
Я был - из Белово, он - из Минусинска,
В общем-то, как братья!.. Круче - земляки!

Мы решали вместе той весной задачи.
Воевать толково - тоже, брат, талант!..
Небо нас хранило, рядом шла Удача,
И терпим к неверным был их Бог - Аллах.

У памятника "Стерегущему" /Игорь Смирнов/

В кингстоны хлещет жадная вода.

Матросы здесь.
И значит, флаг не спущен...
Ты говоришь:
- Потоплен "Стерегущий"...
Я в это не поверю никогда.

Воспоминание очевидца /Николай Полянский/

Разведчику Николаю Кузнецову
Прощай радость, жизнь моя... (Народная песня)

На поленьях смола, как слеза... (А. Сурков)

В трещине ели смола, как слеза, -
Вздрогнет еловая ветка...
И Кузнецов мне прошепчет в глаза:
"Душу калечит разведка."

Он не рассказывал нам ни о чем,
Он никому не открылся.
Чтобы от кожи не пахло костром, -
С одеколоном он брился...

Встанет, оправит мундир молодцом.
Взгляд ледяного арийца.
Светлые очи блистают свинцом:
Холоднокровный убийца.

Женщины войны /Юлия Шахова/

Поклон вам низкий, женщины войны!
Медсёстры, жёны, матери, солдаты...
За то, что вам сейчас, как и когда-то,
Тревожные ночами снятся сны.

За то, что вам неведом был покой,
С улыбкой и бинтами в арсенале
Солдат на ратный подвиг вдохновляли
И с ними вместе шли на смертный бой...

Жди меня /Константин Симонов/

Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.

Сержант Мария /Евгений Савинов/

В прибалтийском парке с тихих сосен,
Словно слёзы, капает смола.
В нашей роте в ту глухую осень
Славная разведчица была.

Из-под шапки - шелковая прядка,
Синева поволжская в очах...
Так она носила плащ-палатку,
Словно плащ парчовый на плечах.

Запоёт она - и нет усталых,

Кажется - и горя больше нет.

Старые солдаты на привале

С острой грустью ей смотрели вслед.

Где-то у пристрелянной отметки,
Где-то у сожжённого села
Девушка Мария из разведки,
Сколько мы ни ждали, не пришла...

Мои героини /Эмилия Бояршинова/

Здесь над Волгою
Небо спокойно и сине,
Словно не было
Той самой страшной из войн.
Здесь прошли вы с боями,
Мои героини,
Чтоб спасти синеву
Над моей головой.

Я люблю вас, вчерашних, -
В походных шинелях...
Пусть девчонки -
В атаках никто не дрожал.
Я люблю ваши песни -
За то, что их пели
Перед смертью,
В разлуках, в сырых блиндажах.

Перевал /Александр Мартыненко/

Мы поднялись с рассветом, что же - это не ново.
Автоматы, подсумки, гранаты и горы вдали...
И опять в шлемофон голос хриплый и очень знакомый:
"Как прием?" - "На пятерочку!" - "Значит, ребята, пошли!"

И колонна пошла, надрывая сердца и моторы,
Ствол поближе к руке и на пояс по паре гранат.
Здесь тебе не шоссе, это, братцы, Памирские горы,
Справа - пропасть, а слева - скала, и пути нет назад.

Солдатские прачки /Николай Доризо/

Вы с нами делили
Нелёгкие
Будни похода,
Солдатские прачки
Весны сорок пятого года.

Вчерашние школьницы,
Мамины дочки,
Давно ль
Полоскали вы
Куклам платочки?

Солдатам, без вести пропавшим /Борис Скрипников/

Закончились тяжелые бои
И смолкли орудийные раскаты,
Но не вернулись к дому, не пришли
Последний бой принявшие солдаты.
                Вас обошли за подвиг ордена,
                Вам не пришлось к своим вернуться милым.
                Истлели в медальонах имена,
                Зарос окоп, что стал для вас могилой.

Высота 776 /Валентина Боева/

6-й роте 104 полка 76-й гвардейской

Черниговской воздушно-десантной

дивизии посвящается

Под светом лунной тишины, едва ступая,
В разведку по тропе войны ушла Шестая.
Когда достигли высоты, зарылись в норы,
Послав дозорные посты на косогоры.

И легкий шорох уловил сержант с низины,
Гранаты рядом разложил, расставил мины.
А странный шелест нарастал. Затихла рота.
"Обходят сзади", - прошептал тихонько кто-то.