Яндекс Метрика

Новый год /Эдуард Асадов/

Эта ночь не похожа на все другие.
С самых ранних восторженных детских лет
Мы мечтали шагнуть в тот волшебный свет,
Где живут наши праздники золотые.
В этом празднике с дымкою голубою,
Если вдруг всей душой пожелать чудес,
Можно стать космонавтом, кинозвездою,
Мушкетером с гитарою под полою
Иль самой прекраснейшей из принцесс.
Вьюга в стекла снежинками сыплет колко,
Пол сияет прозрачностью ледяной,
И, раскинув нарядные лапы, елка,
Как жар-птица, пылает над головой.
В этот час все обычное - необычно,
Сердце верит и очень чего-то ждет.
Ах, какой в нем сегодня огонь цветет
И каким вдруг все видится романтичным!
Ночь-старуха от жарких огней кругом
И от звездных гирлянд недовольно пятится,
А луна оторвавшимся колесом
Вдоль по млечной дороге со звоном катится.
Новый год! Он для каждого сопряжен
С обновленьем: пусть сгинут навек заботы!
Он серебряным кажется рубежом,
За которым начнется большое что-то...

Начало /Николай Назаров/

Сане Кирьянову,
Герою России, "посмертно"

Был Новый год.
В Москве сияли звёзды.
А мы уже сидели на броне.
Входили мы в немирный город Грозный,
Ещё не зная о его цене!

Твердили нам Генштаба эрудиты:
"Быстра победа будет и легка.
Мол, что с них взять -
Обычные бандиты."
А встретили - отборные войска!

Новогодняя Ночь... /Алёна Морозова/

Памяти погибших  Объединенной  Группы
Федеральных Войск в Новогоднем Грозном
посвящается...

Новогодняя Ночь - огоньки, огоньки...
За столом всё как надо. Ёлка мигает.
Не забудется нам. - 
                                 Что ж, давай, мужики!
Третий... -
         Грозный в мозгу этой Ночью пылает...

Но продолжится жизнь /Сергей Тимшин/

Но - продолжится жизнь, сколько бомбам вокруг ни взрываться,
И под траурной ёлкой воскреснут надежды и смех!
С Новым Годом, родные, живые мои волгоградцы!
А за мёртвых мы спросим, за мёртвых мы спросим - со всех...

♫ Гимн МЧС /Карина Абдуллина/

Жизнь - не только радость песни и любовь,
Жизнь порой бывает странной и жестокой.
Где-то льётся человеческая кровь,
Сердце бьётся чьё-то страхом и тревогой.

К сожаленью, в жизни не бывает вдруг,
Чтобы каждый шаг был наперёд просчитан.
Но у нас с тобою есть надёжный друг,
Есть достойная и верная защита.

МЧС протянет руку в трудный час,
И на свете нет того, что бы им было не под силу.
МЧС в беде не бросит никого из нас -
Отважные спасатели России.

Москва! /Павел Антокольский/

Москва, Москва! Еще раз: с Новым Годом!
Бывало, вопреки всем непогодам,
Едва взмахнешь ты рукавом, -
И пляс пошел, и песням нет конца там...
Так было и в двадцатом, и в тридцатом,
И год назад, в сороковом.

Ты шла, как буря, сменой поколений.
Не зная лжи, отчаянья и лени,
В колокола времен звоня,
Сгорев до тла, опять слагала песни.
Не сгинула на баррикадах Пресни
И хорошела от огня.

И вот враги подкрались издалече,
Чтоб онемечить, насмерть искалечив,
Твое прекрасное лицо.
И тыкались их волчьи морды в пене,
И лязгали клыками в нетерпенье,
Сдвигаясь в тесное кольцо.

Ты снилась им. Красавица! Но стужа
Охватывала фланги их все туже,
Во всю стоверстную длину.
Ты вышла в правый бой и разметала
Обломки вражьих тел, куски металла
В Волоколамске и в Клину.

♫ Друзьям-афганцам /Олег Ширяев/

Я помню в горы бесконечные подъёмы,
Я помню свист душманских пуль над головой.
Мы "на гражданке" не были знакомы,
А на войне, как на войне - не разольёшь водой!

Серёга, Сашка, Андрюха, Коля, Пашка...
На фотографии афганские пески.
Нам вихрь войны с голов срывал фуражки,
Вплетая серебро в солдатские виски.

Со мною вместе поднимались по тревоге,
Тащили на спине к вершине вещмешки.
В Афганистане нет теперь такой дороги,
Где б ни прошли мои товарищи-дружки.

Голос памятника /Игорь Романов/

Переплелись незримо перепутья
Тех, кто идёт и кто покой нашёл.
...Я был бойцом,
И, здесь окончив путь, я
На пьедестал
В победный день взошёл.
Припоминаю медленно:
Давно ли
Я к доту полз пристреленной тропой!..

Песня наступления /Микола Упеник/

По снежным холмам и долинам
Родной украинской земли
Могучим полетом орлиным
Полки удалые пошли.

На запад, в просторы степные
Зовет наступленья стезя.
Вперед, запорожцы лихие!*
Вперед, боевые друзья!

От вечных твердынь Сталинграда
Гвардейская слава идет.
Пред нами любая преграда
В открытом сраженье падет.

Могучи полки огневые -
Ничем удержать их нельзя.
Вперед, запорожцы лихие!
Вперед, боевые друзья!

Своею поганою кровью
Заплатит фашистский злодей
За муки людей Заднепровья,
За всех угнетенных людей.

Вертолётчикам /Сергей Ефимов/

Группу разведки зажали в ущелье.
Заняв круговую, огнем огрызались.
Радист передал на КП донесенье:
"БК на исходе, гранаты остались!"

Погода нелетная, склоны в тумане -
Он серой стеною непроницаем.
Промедлить мгновение - группы не станет.
Пилот дал команду: "Взлетаем!"

И сырость воздушную лопасти взбили,
И блистер продавливал путь через горы,
А видимость - ноль, но предельно спешили
Пилот с экипажем и шли по приборам.

На Украине свет багрян /Владимир Шугля/

На Украине свет багрян
Братоубийственным удушьем,
И взорван, как фугас, обман -
Осколки застревают в душах.

Ложь - разрушитель аксиом -
Стреляет в небо, метит в Бога,
Корыстью, злобой и свинцом,
Кровавой на Восток дорогой.

Десант /Сергей Гумберг/

Нам говорили: "Нужна высота!"
 И: "Не жалеть патроны!"
Вон покатилась вторая звезда
Вам на погоны.
В.Высоцкий.

Мы уходим вперёд.
Жаркий бой нас зовёт.
Вот работа!..
Нас немного совсем -
Человек 37,
Плюс пехота.

Генерал приезжал.
Взять скалу приказал
Он любою ценою.
Генералу не знать:
Тяжело умирать,
Даже если героем.

Он нас бросил наверх -
Срочно нужен успех
Крупный.
А на этих горах
Ждёт давно нас аллах
С "духом". *

Почти пикник /Юрий Беридзе/

Почти пикник...
Горит костер
и каша пайковая
пышет...
Сосновый лес
над нами распростер
ветвей колючих
временную крышу...

Почти пикник...
Пикник в горах...
А воздух
у реки бурлящей, -
он смоляною свежестью
пропах
так одуряюще,
неистово-пьяняще...

Минское шоссе /Владимир Сурнин/

Сколько еду, поля и чащи,
Но увиделось из окна:
У берёзы, стволом слепящей,
Обелиск. Здесь была война.

И представилось, как пехота,
На грозящее пленом "Хальт!",
Жарит в немцев из пулемёта,
И рывком - через асфальт.

Тополя /Геннадий Ростовский/

"...И, как в юности, вдруг вы уроните пух,
Тополя, тополя, 
На ресницы и плечи подруг..."
Геннадий Колесников

В глухомани медвежьей, на просеках где-то,
Вдалеке от селений, средь зноя и вьюг,
Тополя, тополя...
Но не те, что воспеты,
Что роняют свой пух на ресницы подруг.

Те, воспетые, кроны ракетно возносят
В небеса, но корнями сдружились с землёй.
А их тёзки наматывают на колёса
И лесные дороги, и зарю за зарёй.

Мой друг погиб /Анатолий Боровков/

Посвящается В. Житаренко

По полю, как по тарелке,
Размазал кашицу дождь.
Мой друг погиб в перестрелке, -
Его уже не вернёшь...

Лежал он, уткнувшись в лужу,
Как будто бы без лица.
И только уши наружу,
Похожие на сердца.

Мы вечером долго курили
И вспоминали дом.
А по небу тучи плыли,
Беременные дождём.

Накрапывать стало под утро,
Когда он меня сменил,
А перед самой побудкой
Бандиты зашли нам в тыл.

Рукопашный /Александр Сидоровнин/

Дикий ужас просто в рукопашной,
Здесь любому шаг до пустоты.
Смелость - это скрыть, насколько страшно,
И о страхе знаешь только ты.
Здесь глаза в глаза, и в полушаге
От того, кто, может быть, убьёт -
Это не опишешь на бумаге.
Кто был в рукопашной, тот поймёт.

Чтобы от беды закрыть собой /Сергей Антонов/

Яростно дорога крутит петли,
Поднимаясь в горы, а потом...
Спуск, обрыв с рекою в миллиметре
От колёс. Машины слышу стон.
Дизель задыхается в потугах,
Высота почти что две версты.
"Духи" где-то выше на уступах
Затаились, значит жди беды.
БТР растерзан взрывом мины.
Гасит факел быстрая река.
Трассера, как нити паутины,
Оплетают нас издалека.

Дубоссарская развилка /Николай Сундеев/

Этот взвод ополченцев-рабочих
взят обманом и смят, и на том
ставить точку бы,
                           но - пулеметчик
на посту милицейском пустом...

Понимал: безнадежное дело -
против многих стоять одному,
но стрелял он,
                          пока не влетела
пуля в грудь. И свалился во тьму...

И повис над сумятицей, в дыме,
неожиданный миг тишины
в этой схватке своих со своими
на обломках великой страны.

У огня /Константин Симонов/

Кружится испанская пластинка.
Изогнувшись в тонкую дугу,
Женщина под чёрною косынкой
Пляшет на вертящемся кругу.

Одержима яростною верой
В то, что он когда-нибудь придёт,
Вечные слова "Yo te quiero" *
Пляшущая женщина поёт.

В дымной, промерзающей землянке,
Под накатом брёвен и земли,
Человек в тулупе и ушанке
Говорит, чтоб снова завели.

У огня, где жарятся консервы,
Греет свои раны он сейчас,
Под Мадридом продырявлен в первый
И под Сталинградом - в пятый раз.

Растревоженная память /Роман Касай/

Ночь, ручка, крепкий чай и лист бумаги...
Забросит память снова на Кавказ...
Спирт в кружках и награды за отвагу -
По кругу у костра в который раз.
Закружит память прошлого сюжеты,
В который раз ты письмецо прочтешь.
Перед глазами Грозного портреты.
Зачем ты, память, мое сердце рвешь?

Для лейтенанта война - траншея /Владимир Литвишко/

Из цикла "Дороги наших отцов"

...Сто метров справа, полста левее;
вперёд - насколько достанешь взглядом...
...Для лейтенанта война - траншея.
И даже уже мир у солдата.

♫ Ордена и Медали /Григорий Павленко/

Протянул как-то молча
Старый свёрток отец,
И глаза его сразу
Влажными стали...
"Вот, на память возьми,
Как святыню, храни -
Это деда, сынок,
Ордена и медали..."

Вспомнил детство своё, к деду я приставал:
"Расскажи про войну! Как вы, дед, воевали?"
Каждый год он весной свой мундир надевал,
А на нём - ордена, ордена и медали.

И отца моего
Зацепила война,
Побывал он в боях
За свободу Афгана...
Долг отдал свой сполна,
На висках седина,
И всё чаще болят
Его старые раны.

И в День вывода войск, как учил командир,
"Третьим тостом" погибших друзей поминает.
Каждый год в феврале надевает мундир,
А на нём - ордена, ордена и медали.

Расстрелял тишину автомат /Александр Игнатов/

Расстрелял тишину автомат,
Снова горы лишились покоя.
В бой опять посылают солдат.
Кто из нас не вернётся из боя?
Сколько можно ещё воевать?
Эти горы не станут родными.
Для чего нам тогда погибать,
Если здесь мы навеки чужие?

♫ Там, за горизонтом /Олег Ширяев/

Там за горизонтом солнце светит,
Там лишь полседьмого на часах.
Здесь сдувает с ног афганский ветер,
Здесь ночная пыль скрипит в зубах.

Там вокруг костра поют куплеты,
Там встречают с песнями рассвет.
Здесь одну без фильтра сигарету
Курят на троих, ведь больше нет.

Там бутылки с пивом открывают,
Полные бокалы пьют до дна.
Здесь воды во фляге не хватает,
А на шестерых она одна.

Главный цветок на войне /Ольга Новикова/

Ветер, как женщина, в голос рыдает.
Гнёт до земли тополя.
Скоро ль вернёмся мы, ветер не знает -
Стонет от боли земля.
Скоро ль вернёмся мы, да и судьба ли
Нам возвратиться домой.
Что нам на картах гадалки гадали,
Мы растеряли с войной.

Баллада о Москве /Александр Твардовский/

А может быть, не в деревушке,
Где взад-вперед прошла война, -
В пути, в какой-нибудь теплушке,
Как песня, родилась она.

А может быть, в лесу, в землянке,
У камелька из трех камней,
Развесив заполночь портянки,
Бойцы прислушивались к ней.

А может быть, проделав ныне
Тысячеверстный путь молвы,
Она сюда, в края степные,
Пришла из-под самой Москвы...

А может быть, каким-то чудом
Сквозь фронт по снежной целине
Пришла, как весточка, оттуда,
Где ждут и видят нас во сне.

Не уследить - легка, что ветер,
И не с газетного листа
Пошла - и стала быть на свете, -
Из уст в уста, из уст в уста...

Идет, как эхо, перекатом,
По селам, из жилья в жилье.
От деда, старого солдата,
Я записал на днях ее...


То был такой великий бой,
Что нет к нему присловья.
Стоял противник под Москвой,
Горело Подмосковье.
Он - вот он враг. За ним давно
Калуга, Клин, Бородино
И волжское верховье...

А шел он в битву не один,
Валил несметной лавой.
Тут был венгерец, финн, румын
И прочие державы.
Его мороз наш торопил,
Уже в ладоши немец бил
У городской заставы.

Уже вблизи его войска
Гремят броней стальною,
Уже видна ему Москва
С Кремлевской стеною.
И воют бомбы не впервой
Над славным городом Москвой
И над Москвой-рекою.

Битва под Москвой /Светлана Корепанова/

Врагу навстречу ровными рядами
Вставал народ на подступах к Москве.
И белый снег кружился над полями,
Алел от крови в небесах рассвет.

Снаряды рвались, скрежетали танки,
Сгустилась тьма, собою день затмив.
И вновь вперёд, в стремительной атаке,
Солдат своих вел раненый комдив.

Неизвестному солдату /Евгений Кабалин/


Памяти всех тех, кто пропал без вести, став
землей и травой, посвящается это стихотворение

Безымянный солдат... От тебя не осталось на свете
ничего, кроме сгнившей дощечки с поблекшей звездой
у рябинки, с листвою которой беседует ветер,
где на зыбких ветвях свил гнездо соловей молодой.

Ты лежишь много лет здесь, где подвиг в безмолвье вмурован.
Лишь звенящей струной тишина охраняет тебя,
да степной василёк, что разросся на пролитой крови,
стайки пчёл луговых, собирая нектар, теребят.

Твой священный покой тут нарушить никто не посмеет.
Не придёт навестить тот, кто честно тебя схоронил.
На могильном горбу к солнцу спинами греются змеи,
и немым караулом несут эту вахту они.

И на теле огромной, великой победной державы
скорбный холм не найти - он от трасс и дорог далеко.
Затерялся в полях купол каски дырявой и ржавой...
Это - твой обелиск! Уж прости нас, солдат, за такой.

Неизвестный солдат /Владимир Лактионов/

Здесь погиб Неизвестный солдат.
На холме под зелёной травою
Откопали останки ребят,
Что Москву прикрывали собою.

Их орудия били в упор,
Подбивая немецкие танки.
Превращали машины в костёр
Возле Крюкова и полустанков.

Солдат той войны... /Александр Кунин/

I
Солдат той войны... неизвестный...
Стоящий в бессмертном строю,
Отдавший за Родину честно
Бесценную душу свою.

Его миновали медали
И болью насыпанный холм,
Он Тёркиным был на привале,
В атаку Матросовым шёл.

Неправильный год /Ирина Горбань/

Дом разбитый саднит от боли,
Он не дышит - раскройте окна,
Корвалол ему дайте, что ли, -
Под фундаментом стёкла мокнут...

Дом убитый на ладан дышит,
От икон ни следа, ни краски,
Покосилась от взрыва крыша -
Дом не выдержал новой встряски.

Такое кино /Григорий Егоркин/

Тут звенит звонок? Едва ли.
И линеек нет давно.
В школе, в простеньком спортзале,
Смотрят мальчики кино.

Не за деньги смотрят - даром,
Не за рупь, не за мильён.
Школа - месяц как казарма,
А в казарме батальон.

На полу расселись прямо,
Без претензий, без обид.
На экране - Шварц с Ван Даммом,
Сигал,
Ли,
Сталлоне,
Питт...

Вечный огонь /Валерий Тихомиров/

Не огонь свечи,
Не огонь в печи,
А горит огонь
круглый год в ночи.
Он горит в пургу
И в палящий зной.
Он один такой.
Он один такой!

Это Вечный огонь
В окружении плит.
И любая из плит
Имена хранит.
Имена, имена -
Все от А и до Я.
Все от А и до Я -
Имена, имена.

♫ Мы - морская пехота /Михаил Владимиров/

Мы - десант, мы - морская пехота, 
Мы на берег выходим, как вихрь.
И в плацдармы вгрызаемся с хода -
До подхода частей основных.

Море, как тельняшка,
Бело-голубое.
И в крутые скалы
Бьет седой прибой.
С трех сторон - небо,
С трех сторон - море,
С трех сторон - ветер,
А с четвертой - бой.

Что такое война /Алексей Быстров/

Над полями разлилась тишина,
Там навеки упокоилась ночь.
Сколько лет назад затихла война,
Не прогнать воспоминания прочь!

Вижу снова красным залитый луг.
И под небом, не по сроку седым,
Слышу резкий и пронзительный звук,
Снова чую этот гибельный дым.

А сколько их было - не знает никто /Владимир Литвишко/

А сколько их было - не знает никто.
Вот главная наша потеря!
В простых гимнастёрках, потёртых пальто
встречавших пришедшего зверя,
сразившихся с ним, поражённых в бою
гранатой ли, пулей, осколком...
Уснули, шагавшие в общем строю
по серым размокшим просёлкам...
Те, кто из окопа, как точный снаряд,
бросался под танк, ненавидя...
Печалью окутаны судьбы солдат.
Озвучены даты событий.

♫ Высота /Виталий Леонов/

Взмываю наверх, в океан мирозданья,
В прозрачную синь, что как слезы чиста.
Крылами качну технарям на прощанье.
Ну, здравствуй, родная моя высота!
Исчезла вдали взлетка аэродрома,
И борт обнимает прекрасный рассвет.
Я в небе себя ощущаю, как дома,
И большего счастья для летчика нет.

А где-то внизу наши жены и дети,
Семейное счастье, домашний уют.
Дороже людей нет на всем белом свете,
Что нас из полетов с волнением ждут.
В кабине всегда перед нами их фото -
Наш ангел-хранитель над грешной землей.
Любовь бережет экипаж самолета,
Когда мы на равных, "на ты" с высотой.

Нам выпала честь, это наше призванье -
От зла и террора людей защитить.
Но мне не вернуться сегодня с заданья...
Над Сирией я был предательски сбит.

♫ Последний приказ лейтенанта /Григорий Павленко/

Зубами вцепившись в гранитные скалы,
Мы насмерть стояли, держа перевал.
Стволы автоматов красными стали,
Нам руки сжигал раскалённый металл.

Последними были слова лейтенанта,
От ран умирая, он всем приказал:
"Всему вопреки стоять насмерть, ребята!
Любою ценой - удержать перевал!"

Мы будем стоять до конца,
В бою не жалея свинца...
Штык-нож при себе и в подсумках гранаты -
Всё нужно для ближнего боя солдату...

Тебя уберечь не смогли,
Хоть многие здесь полегли.
Тебя не забудет спецназ,
Мы выполним твой... последний приказ!

На передовой /Михаил Небогатов/

Солнце - высоко над головою.
Зной плывёт, горит кругом земля.
Ты лежишь, прислушиваясь к вою
Мин, летящих прямо на тебя...

Смерть повсюду - в тонком свисте пули,
В вое мин, который душу рвёт,
В жутких взрывах бомб, в моторном гуле -
Смерть тебя на каждом метре ждёт.

Говорят, попав на фронт впервые,
Все во власти страха каждый час.
Не страшны атаки лобовые
Тем, кто в бой идёт не первый раз.

Мол, привычка... Ерунда! Не верьте.
Фронт - он фронт, не летняя гроза.
Невозможно притерпеться к смерти,
Хоть всё время смотришь ей в глаза!

Насечки /Юрий Беридзе/

Где мы прошли в солдатских кирзачах,
трава еще нас помняще примята,
и пыль клубится в солнечных лучах
уже без нас пылающих закатов,
и камушки еще летят под склон
и, плюхаясь в стремительную речку,
как будто поминают нас вдогон,
на ложе речки делая насечки...

Тишина /Сергей Мордвинцев/

Тишина... Больше нет его громкого смеха...
Осень давит на грудь, нагоняя снегов седину.
И постылая грусть - безутешному сердцу помеха -
Оживлённо грызёт и трясиною тянет ко дну.

Он был рядом всегда...  С того самого первого боя,
Когда вражеский клин разорвал на куски батальон,
Где стонала земля, и под властью июньского зноя
Не смолкал пулемёт, за которым и я был, и он...

И судьба до сих пор не смирила нас в сонном покое.
Мы прошли сквозь огонь не одну фронтовую версту.
Пулемётный расчёт - я и он... Нас всегда было двое...
Но вчера, чёрт возьми... его снайпер сразил на посту...

19 ноября - День Артиллерии /Юрий Михайленко/

"При наступлении стрелковому батальону
для  огневой поддержки  придаётся
арт.батарея (4-6 орудий) из полкового резерва"
- из боевого устава Сухопутных войск.

Когда итожу жизнь свою и с памятью играю в прятки,
То будто снова я в строю и снова я по немцам бью
Из полковой сорокапятки.*
В обрывках беспокойных снов я вновь в окопах Сталинграда,
Где страшный бой из всех боев, где грохот тысячи стволов
И взрывы сотен тонн снарядов.

Горел огнем корявый склон,
И день сгорал зарей багровой,
Но полз упрямо батальон,
И с крика перейдя на стон,
Меня искал комбат стрелковый.*
От взрывов трескалась броня,
А он ослеп, охрип от дыма
И, разом всех богов кляня,
Он мне кричал: "Огня! Огня!
По тем домам поддай родимый!"

Не уснуть /Александр Сидоровнин/

На Донбассе опять неспокойно -
Меж разрывами мечутся сны.
Умирать нужно только достойно,
Но мечтаем дожить до весны.

Что забыли у нас, что вам надо?
Мы же вам ничего не должны.
Так и кроют из пушек и "Града",*
Ну а нам бы дожить до весны.

Помнить /Катя Солдатенко/

Стоявшим насмерть у села Большие Салы

Светлоликих озер разровнялись кривые морщины.
Ноет с ветром рогоз, отзывается звоном земля.
В бесконечных полях, в утонувшей под снегом лощине,
В леденелых и на смерть стоящих бойцах-тополях,
В расплескавшейся алым, морозом пробитой калине,
В скорбных криках ворон, в голубых небесах без краев

Я отчаянно вижу шинельные мертвые спины
И разбитые пушки, и зарево новых боев.
Снова прущие танки и пятна солярки на пашнях,
Гимнастерки от крови черны.
"Батарея, огонь!"
Я отчаянно помню, как страшно.
Ребята, как страшно!

♫ 28 панфиловцев /Дмитрий Лаврентьев/

В белом поле стоит тишина...
Только ветер кружит и вороны...
В белом поле солдаты лежат
После долгого страшного боя.

Их не слышно уже голосов,
И разрыта земля от снарядов,
И стоят, догорают огнем
Восемнадцать поверженных танков.

А их всего лишь двадцать восемь,
Кто шел на танки в полный рост.
А в белом поле вместе с ветром
Стоит ноябрьский мороз.
Стоит мороз, но в поле жарко -
Здесь на снегу горят огнем
Врага поверженные танки,
И от огня светло, как днем.

Волоколамское шоссе /Александр Волог/

Водитель, здесь притормози.
Побереги пока бензин.
Минуту помолчим-ка все:
Волоколамское шоссе.
Всегда ноябрь дежурит здесь.
Устал и зол угрюмый лес.
Кюветы в глине и снегу.
Чужих моторов хмурый гул.
...Здесь замедляют шаг всегда
Все проходящие года.
Здесь дремлют в памяти живых
Противотанковые рвы;

Донецкая свадьба /Алина Баева/

Руслану и Юле

Не пряча под фатой счастливых глаз, не ощущая камуфляжа веса,
Она стоит военною принцессой, она невестой выбрана сейчас.
Жених не в силах чувств сдержать порой, готовясь, видно, к новой роли мужа,
Взволнован и немножечко простужен, одет в костюм парадно-боевой.

И вот жена уже она ему, им регистратор ставит штамп на судьбы,
Которые отныне вместе в будни, и в праздники, и в горе, и в войну.
И пусть не ярок праздничный наряд, каменьями не светится венец,
Но сердце тронул каждого обряд простого надевания колец.

С юбилеем, войска химзащиты! /Олег Боголюбов/

Непростые военные годы,
Предыдущего века начало.
Навалились совместно невзгоды
И страну, словно в бурю, качало.

Нарастала реально угроза,
Что применят войска интервентов
Химоружие. Все это проза
Исторических страшных моментов.

И в войсках сформированы были
Для защиты отдельные роты.

Снегирь /Олег Русских/

Я сорвался в бесконечность
на бегу.
Расплескалось слово "Вечность"
на снегу...
Кровь бежит по камуфляжу
тёплой струйкой тонкой...
В твой почтовый ящик ляжет
завтра похоронка.

Суворовское знамя /Арсений Несмелов/

Отступать! - и замолчали пушки,
Барабанщик-пулемет умолк.
За черту пылавшей деревушки
Отошел Фанагорийский полк.

В это утро перебило лучших
Офицеров. Командир сражен.
И совсем молоденький поручик
Наш, четвертый, принял батальон.

А при батальоне было знамя,
И молил поручик в грозный час,
Чтобы Небо сжалилось над нами,
Чтобы Бог святыню нашу спас.

В тревожной тьме... /Павел Алдахин/

В тревожной тьме,
По трепетному знаку
Летящих в небо с шелестом ракет,
Всё поднимаю я ребят в атаку
Из ночи в ночь
Уж много мирных лет.

И, задыхаясь, рядом, как живые,
Бегут в огонь со мной мои друзья,
По-прежнему такие молодые,
Каким в ту пору с ними был и я.

Мои друзья,
Которым уж не снится,
Как мне,
По стольку лет всё об одном,
Которым никогда не пробудиться
И не бежать под проливным огнём.

Как будто вчера... /Степан Щипачёв/

Как будто вчера на город
балтийские дули ветра,
и гул орудийный с "Авроры"*
катился как будто вчера.
Ничто не затмило над веком
той ночи далекой огни.
Шел дождь вперемешку со снегом,
и капли стекали с брони.

Пуля-дура /Юрий Васин/

А кто сказал:
Я дура, я слепа!?
Я сейчас развею заблужденье!
Вот механизм дослал
меня в канал ствола...
До выстрела всего одно мгновенье...
И говорю я гильзе:
Отпусти!
Хоть мы - патрон, и наш союз опасен,
Но скоро вырвусь я
и на своем пути,
Как молнию,
оставлю алый трассер!
Но что-то затянулся этот старт.
Ты что ж, стрелок, усердие оставил!?
Я знаю, что пойду не наугад,
Меня ты точно в цель свою направил...
Курок пошел,
боек велит начать!
К чему теперь пустое промедленье!?
Я с радостью иду,
устала ждать!
Я начинаю дикое вращенье!
И вырвавшись на волю из ствола,
Я смерть несу своим тупым усердьем...
Так кто сказал:
Я дура!? Я слепа!?
Я не слепа,
я лишь немилосердна!
И не за грош жизнь чью-то оборву.
И, кожу разорвав, застряну в теле...
С каким же наслаждением я бью,
Особенно -
по движущимся целям!

Парад 1941 года /Виктор Коростышевский/

Застывшая за ночь, звенела брусчатка,
как залпы гремели маршей аккорды.
У маршала - в левой руке перчатка,
летит на коне осанисто гордый.

Рубиновый свет полыхает снова,
пусть только сегодня, но всё же, но всё же...
От Исторического до Покрова
прошли - и у мира мороз по коже.

Тот день не забудет Красная площадь,
потомки расскажут об этом былины.
Земля напоила сынов своих мощью,
и к фронту шагали уже исполины.

Фотография из альбома /Владимир Сурнин/

В альбоме, что распух с годами,
Где взгляд, как ласточка, кружит,
Есть фотографии на память,
Которой каждый дорожит.

У всех она своя, но всё же
Не избежать одних примет:
Мы видим тех, кто был моложе,
И тех, которых вовсе нет.

Вот, позабыв о ночи сонной,
Улыбчивый сверх всяких мер,
Стоит худющий, как подсолнух,
В небрежной позе офицер.

При орденах, в погонах смятых,
С ремня свисает кобура.
И подпись уточняет дату:
"На правом берегу Днепра".

Разведка /Владимир Чугунов/

С суровым озабоченным лицом
Он у сосны надламывает ветку.
Сегодня ночью уходить в разведку,
Искать "язык" за Северным Донцом.

Сегодня ночью...
А пока что синий
В бору сосновом шёл на убыль день.
И в чаще, смешивая четкость линий,
Ложилась фиолетовая тень.

Защитникам Майрамадага /Андрей Андреев/

Каждый год в ноябре ты приходишь знакомой дорогой
К пятачку осетинской земли в окружении скал.
Здесь под грабом ветвистым в суровости каменно-строгой
Вечным сном лежат те, кто как братья давно тебе стал.

Под латунной звездой на зернистом суарском граните,
Чьи холодные грани наощупь знакомы уже,
Ты опять среди них - и вы снова как будто стоите,
Как и в сорок втором, на последнем своём рубеже.

Снова ломится враг, наступая всей мощью с Гизели,
Грозным танковым рёвом тревожа ущелья окрест,
Но бессмертной заставой под градом огня и шрапнели
Ему путь заступил ваш небесно-лазоревый крест.

Оглянись, лейтенант, как сегодня аул безмятежен
И как солнечным светом на крыши струится покой -
Это всё потому, что матросский ваш внутренний стержень
Не согнулся тогда перед вражьей стальною рекой.

Молчат сурово мраморные плиты... /Геннадий Фатеев/

Молчат сурово мраморные плиты
И надписи уже едва видны.
Однажды навестить друзей убитых
Пришёл солдат из дальней стороны.

Он тридцать лет в степном поселке не был,
Хотя душой здесь каждый день бывал.
Шагал солдат и узнавал лишь небо,
А больше ничего не узнавал.

Перед боем /Ольга Новикова/

Нервы, словно струны, натянули.
Им звучать придётся, не фальшивя.
Не бывают шуточными пули,
Даже если цели небольшие.
На стволах прямостоячих сосен
Запеклась смола,
Как кровь из раны.
Парень, знай, никто тебя не спросит,
Вовремя ты вырос или рано.

Заполярье /Павел Шубин/

Дикие расстояния,
Страшные расстояния,
Северного сияния
Трепетные стояния.

Русским горящим городом
Смотрит из облаков оно;
Светлым могучим холодом
Звёздное небо ковано.

У ледяного терема
Бродит буран стреноженный,
Горы в снегу затеряны -
Малые, как горошины.

Здесь валуны, как грамоты, -
Далей пещерных вестники,
В мёрзлых гробницах - мамонты,
Этой земли ровесники.

В сопках, морозом выжженных,
Робкое сердце выстынет.
Только бесстрашный выживет,
Только могучий выстоит.

Прерванный полет над Синаем /Геннадий Соловьев/

Последний раз зашла на сайт
И выставила фото.
Египет - словно райский сад!
Египет - славный отдых.
А утром радостно душе:
"Египет стал мне другом!
Я буду помнить Шарм-Эль-Шейх!
Меня ждут в Петербурге!"
Посадка. Вылет. Легкий вздох.
На высоту взмыл лайнер.
Но отчего покинул, Бог,
Всех нас ты утром ранним!
Прервался радостный полет,
И души над Синаем
Закрыли трауром восход,
На Небеса взлетая.

Воспоминания невернувшегося... /Александр Кунин/

Еще недавно не было войны,
Цвели сады и небо золотилось.
Мы были все для мира рождены,
Не веря в то, что что-то изменилось.

Ушли отцы в смертельную страду.
И похоронок первые метели
О тех героях, павших за страну,
По городам и весям полетели.

Был сорок первый... Маме не соврать,
И понимая...  может не дождаться,
Я все равно пошел в военкомат,
Прибавил год, сказав, что восемнадцать...

Откуда ты... Москва ли, Ленинград,
Теперь неважно и никто не знает.
Мы шли на наш ноябрьский парад,
Бессмертный, как теперь я понимаю.

Ну, что, пехота, нынче в рай /Олег Бутенин/

Ползёт тумана пелена.
Мы третий год почти без сна,
Когда ещё вздремнёшь чуть-чуть
И снова в путь, далёкий путь,
Копать траншеи.
И нам родимая страна
Опять чеканит ордена -
За меткий выстрел, липкий пот,
За фрица вспоротый живот,
За грязь по шею.

Скрипучи чёрные леса,
А мы стареем по часам
В свои неполных тридцать лет,
А я с лица глубокий дед -
Черты усохли.
И только амулет от бед:
Нательный крестик и кисет.
А от разрывов всё в пыли,
Немеют в небе журавли,
Иль мы оглохли.

В райкоме /Юлия Друнина/

Сегодня в райкоме сказали мне:
                                                         - Просим
Отдать комсомольский билет...
Ну что же, все правильно - мне двадцать восемь,
Уже двадцать восемь лет.*
Ну что ж, я всегда подчинялась Уставу,
Ну что ж, возражений нет.
А грустно... Всё это понятно, право...
Возьми, секретарь, билет.
...Ты знал меня дерзкой, упрямой, весёлой.
Веснушки. Насмешливый взгляд.
Простая девчонка из средней школы,
Одна из обычных девчат.
До срока окончились школьные годы.
Ты слышишь? Орудья гремят.
Я стала бойцом комсомольского взвода,
Одним из обычных солдат.

Год рождения /Семён Гудзенко/

Я родился даже не в двадцатом.
Только по стихам да по плакатам
знаю, как заваривалась жизнь.
Знаю по словам киноэкранов,
знаю по рассказам ветеранов
первые шаги в социализм.
Нет,
не довелось мне с эскадроном
по лесным,
по горным,
по гудронным,
по степным дорогам кочевать.

…Я родился даже не в двадцатом,
и в гражданскую одним солдатом
меньше полагается считать.
Но зато, когда в сорок четвёртом
стреляным,
прострелянным
и гордым
вышел полк на горный перевал,
немцы, побратавшиеся с чёртом,
сразу позавидовали мёртвым,
ну, а я забыл, что горевал
о своём рожденье с опозданьем,
что не смог в семнадцатом году
рухнуть ночью
на гудящем льду,
выполнив особое заданье.
Полк идёт.
Костёр у каждой тропки
озаряет пропасти и лес.
Огонёк мигающий и робкий
заревел и вырос до небес -
это осветили закарпатцы
в каменных ущелиях проход.

Шахидка /Александр Сталь/

Под взглядами тихого зала,
С взрывателем в левой руке,
Шахидка молитву читала
На ясном лишь ей языке.

Тянулись минуты отчаянья -
Все ближе казался конец,
Глухое ее бормотанье
Сливалось со стуком сердец.

Собаки войны /Галина Грицаченко/

Подрастает щенок. Матереет. Мощь и гроза.
Но, инструктора видя, визжит и от радости скачет,
Выполняет команды и преданно смотрит в глаза...
Это просто любовь, это просто любовь собачья.

Знаменитые гуси когда-то спасли весь Рим.
Роль собак на войне несравненно страшней и богаче,
Очищали Европу от подло припрятанных мин...
Это было работой. Работой тяжёлой, собачьей.

Выше нас только звёзды /Артём Калинкин/

Здесь нету любви - это война.
От боли и крови стонет Земля.
Раскалённый свинец плавит сердца.
Брат за брата мы, иначе нельзя.

Выше нас только звёзды,
Мы - Русский спецназ.
Любою ценою исполним приказ.
Выше нас только звёзды.
Знает каждый из нас -
Если не мы, то никто, кроме нас!

Раненая груша /Ирина Горбань/

Который год без перебоя
Стреляют, бьют,
кромсают,
рушат,
Который год снаряды воют,
И на Саурке*
сохнет груша...

Она давно без водопоя
Скрипит усталыми
ветвями,
Свидетель танкового боя,
Приняв осколок,
вянет,
вянет...

Командирам-подводникам /Александр Попов/

Сомкнулся океан над головой,
От лодки не оставив и следа.
Свидания с коварной глубиной
Привычными не станут никогда.
Все яростнее давит столб воды,
Предельно близок гибельный порог.
И в случае реальности беды
Есть две надежды - командир и Бог.

Баллада о командире /Олег Столяров/

Он стрелял по чеченам, как по мишенькам в тире -
Наш майор Копылов, научивший людей сражаться...
Он смотрел на войну намного масштабней, шире,
Чем на цепь революций, кризисов и депортаций.

Он войну понимал, как гибель души и сердца.
Называл ее злом. Но, к несчастью, злом вековечным...
- От войны, - говорил, - нельзя никак отвертеться,
Отсидеться нельзя по своим родовым скворечням...

О военных связистах /Юрий Зюсько/

В городке предрассветную рань разорвали сирены,
Громкий топот сапог по дороге, ведущей на плац.
Поступает приказ - всем построить в колонну машины.
Значит, снова связистам придётся показывать класс.

Не часы, а минуты вдруг стали для всех драгоценны,
Узел связи, пройдя свой маршрут, на позиции встал,
На широкой поляне в лесу притаились антенны,
Точно в срок полетел сквозь эфир долгожданный сигнал.
 

Письмо с фронта /Владимир Сурнин/

Наверно, нет войне конца,
Хоть мир, и гибнут только слухи.
...Письмо погибшего отца
Вручили плачущей старухе.

Ей, дочке, было десять лет,
Когда она ему писала.
И слёзы прятала в конверт,
И ждать ответа обещала.

♫ Падала "синяя птица" /Юрий Слатов/

Синяя птица падала в море,
Синяя птица с пробитым крылом.
Рядом парило черное горе,
Гостем незваным входя в каждый дом.

Вскрикнула мама, хватаясь за сердце,
Крепче ребенка прижала жена.
Синяя птица падала в море,
Словно горящая в небе звезда...

А он еще кричал: "Держись!"
А они еще живы были...
И земля взорвалась огнем,
Когда в воду они уходили.

На перевал /Юрий Беридзе/

И сверху их, и снизу - много...
куда тут деться среди скал... на всех про всех одна дорога -
на перевал, на перевал...

На перевале воздух - зябок,
но там не ветер валит с ног... вскочил, упал - и тут же набок,
спасет от пули кувырок...

И, затаясь за валунами,
гляди, выцеливай мишень... да прячься хоть за облаками -
не приготовлено траншей...

Со мной в одной роте служил земляк /Евгений Винокуров/

Со мной в одной роте служил земляк -
Москвич, славный парень - Лёшка.
Из одного котелка мы с ним ели так:
Он - ложку, я - ложку.
Вдали от Москвы, по чужой стороне,
В строю мы с ним рядом шагали.
Мы спали бок о бок и часто во сне
Друг друга локтями толкали.
А в затишье, бывало, после атак,
На привале ко мне он подляжет,
И мы про Москву говорили с ним так:
Я - расскажу, он - расскажет.

Риге /Арвид Григулис/

Сраженья нас к тебе все ближе подводили,
Напиток огневой мы пили из ковша...
Так нежно имя мы твое произносили,
Что осыпанье роз в нем слышала душа.

По топям ледяным нам был поход не страшен.
Въедалась стужа в грудь, и жег насквозь огонь.
Но в сердце ты жила виденьем древних башен,
Из Даугавы могла воды черпнуть ладонь.

Мама! Не умирай! /Любовь Береговая/

Фанерой забито наше окно,
В комнате холодно и темно.
Гул самолётов слышен,
Низко летят над крышей.
Без голоса только губами
Шепчу понятное маме:
"Мама, мне страшно, мама!"

Сто двадцать пять.
И больше ни грамма.
О, как бесценен каждый грамм!
Свой хлеб разрезает на части мама
И делит со мной пополам...

Минное поле детства /Ян Бернард/

Я в батальоне, точно в школе,
Учился азбуке войны.
Однажды я на минном поле
Нарвал живой голубизны.

Случилось это утром рано.
Степной полынью пахла тишь.
И вдруг у сонного кургана
Солдат мне крикнул: "Стой, малыш!"

Памяти Московских ополченцев /Аркадий Эйдельштейн/

Под Вязьмою и Ельней войны умолкнул гром.
Герои ополченья спят непробудным сном.
Свою избрали долю - на поле брани смерть,
Познав, что малой кровью врага не одолеть.

Когда огнем и сталью свирепствовал "Тайфун",*
Послал их в пекло Сталин прикрыть пути в Москву.
Повел их долг в атаку, в последний смертный бой 
Сковать чужие танки, пожертвовав собой.

Майор /Павел Галачьянц/

Две награды у майора:
За Афган и за Чечню,
Где он, будучи сапёром,
Рисковал не раз в бою...

...Защищая от завалов
Тихий город Гудермес,
Группа к вечеру устала
И зашла в ближайший лес

Отдохнуть, поесть и выпить
Грамм по двести за спецназ,
Под развесистою липой
Сдвинуть кружки пару раз...

Чужая память /Валентина Шемякина/

Этот взгляд мне знаком.
Объяснить я сумею едва ли,
Что когда-то не раз
Окуналась в его глубину.
Мне припомнилось вдруг:
Суета, толкотня на вокзале,
И гармони - навзрыд!
Эшелон уходил на войну.

Плач срывался на крик.
С кос упала под ноги беретка.
Это было со мной?
Или память чужая болит?
- Ты не плачь, я вернусь!
Только жди и люби меня крепко!
Паровозным дымком
Счастье таяло в стылой дали.

Появилась на свет
Я, когда все бои отгремели,
И бойца провожать
На погибель никак не могла!
Но смотрела в глаза -
Пальцы рук, задрожав, холодели,
И опять сердце вскачь
Понеслось, закусив удила.

Битва за Кавказ /Вера Пивоварова-Вишникина/

Облака лучами пробивая,
Солнце разрывало горизонт.
По ущелью мы с тобой шагали,
Скалы нависали, словно зонт.

Помнишь тот суровый 43-й?
В Закавказье рвалися враги.
Мы с тобой атаки отражали
На высотки возле Безенги.*

Помнишь, как держали перевалы
Мы Донгуз-Оруна и Бечо?*
Как хранили нас родные горы,
Подставляя нам своё плечо?

Это - медленный рассказ... /Николай Асеев/

Это - медленный рассказ,
как полет
                  туч.
Это Северный Кавказ -
мощный взмет
                            круч.

Здесь ни пеший, ни ездок
не пройдет
                      скор, -
через Нальчик и Моздок
смотрит смерть
                            с гор.

Все затянется корой,
схлынет в шум
                             рек.
Грозный год сорок второй
не забыть
                  ввек!

Враг ударил на Черкесск,
Пятигорск
                    пал.
Враг пошел наперерез
вековых
                 скал.

Заполярные солдаты /Игорь Жданов/

Вы слышите?
По наледи шурша,
В шинелях, разлетевшихся крылато,
Морозом обжигающим дыша,
Шагают заполярные солдаты.
Две сотни ног, как будто две ноги.
Конца колонны в сумраке не сыщешь.
На лютой стуже смёрзлись сапоги -
Железом громыхают голенища.
Кто сотворил, какой придумал бес
Колючую поземку плоскогорий,
Зелёное свечение небес,
Протяжный ветер северного моря?

Высотка /Александр Сидоровнин/

Град лупит в подоконник, как шрапнель,
Невольно даже хочется пригнуться.
Но дома я, на мне и не шинель,
Я даже не мишень, что в виде блюдца.

Не помню, как зовётся тот синдром,
Когда отвоевал - не отпускает.
Застряли на высотке ввосьмером,
А пулемёт трещит не замолкает.

♫ Девятнадцать с четвертью лет /Антон Аршанский/

Третий день пошёл без меня, 
Я остался там, на войне. 
Пуля-дура третьего дня 
Молча поселилась во мне. 
Нёс меня Серёга к своим, 
Дождь рекою лил ему вслед... 
Страшно помирать молодым 
В девятнадцать с четвертью лет. 

Мама, этой ночью шёл дождь,
Над землёю тихо он плыл.
Он тогда хотел мне помочь...
Мама, этой ночью я жил.
Проплывает тихо рассвет, 
И встаёт за лесом заря...
Только вот меня уже нет,
Третий день пошёл без меня.

Санитарный поезд /Владимир Литвишко/

Тоска полустанков. В дождях перегоны.
Гудки, переклички... Меж раненных стоны.
Глубокая осень. Холодное небо.
Край, где до войны никогда ещё не был.

Теплушки, спешащие за паровозом -
в дымах от него... сквозь леса и покосы.
Карболка, уколы, бинты и примочки.
Нам в пункт назначения выбрана точка

среди необъятной огромной России.
Хотим ли туда - никого не спросили.
Снуют санитарки, повязки сменяя.
Безжалостна боль, что без меры и края.

Подошла война к Подмосковью /Алексей Сурков/

Подошла война к Подмосковью.
Ночь в накале зарев долга.
Будто русской жертвенной кровью
До земли намокли снега.

По дорогам гремят тачанки,
Эскадроны проходят вскачь,
Приготовились к бою танки
Возле стен подмосковных дач.

♫ Скорбная песня /Ярослав Ангелюк/

Степь изможденная пеплом черна.
Ночи зловещая ждет тишина.
Там, за курганом, где день догорал,
Чьим-то мечом я, пронзенный, лежал.

Ворон седой не клевал мне глаза,
Ветру ночному беду рассказал,
Ветер проститься со мной прилетел,
Скорбную песню печально запел.

Пел он о том, что в далекой дали
Воины русские в землю легли,
В битве кровавой последней своей
Жен защитили и малых детей.

Пуля. Монолог /Николай Манацков/

Я Пуля - дура.
                         Полёт беспечен
Тому навстречу - кто там намечен.
Скольжу, вращаясь, в рассвет неверный.
Удар смертельный, характер скверный.

Штык - молодчина!
                           Граненым жалом
Открыто колет, подняв забрало.
У Пули подлой своя натура:
По-бабьи стерва, в народе - дура.

Мой снайпер - дока, приклад в зарубках,
И этой жизни смешной и хрупкой
Он знает цену: найдёт в прицеле,
Крючок опустит - и я у цели.

Довольно прочно и без нюансов
Я уровняла людские шансы:
Ведь побеждает со мною в споре
Не факт, что правый, а чаще - спорый.

Осколок /Александр Волог/

Осколок добровольческих полков,
Двенадцати дивизий ополченья,
Не любит вспоминать, не любит слов
И киноэпопей про окруженья.
Он любит сад, антоновку в цветах,
И лес, проросший дружными грибами.
Ещё он любит чёрного кота
С невероятно белыми ногами.
На встречи он не ходит каждый год,
Предпочитая посидеть за чаем,
Поскольку всё равно там никого
И никогда уже не повстречает.

Нет от Бога вестей /Юрий Никитенко/

Нет от Бога вестей, лишь в наушниках хрипы эфира,
Да молитвы слова вдаль летят строчками трассеров.
Мы последнюю дань отдаём другу и командиру,
Провожая на небо огнём раскаленных стволов.

Он лежит там один, в блиндаже, плащ-палаткой укрытый,
Наш, навеки оставшийся здесь лейтенант молодой,
В схватке первой у стен блок-поста злым осколком убитый.
Вот и вечер, а здесь всё никак не закончится бой.

Мы мечтали вернуться домой... /Александр Еськов/

Погибшим в той войне,
вернувшимся с той войны,
искалеченным той войной...


Мы мечтали вернуться домой,
Насладиться родной тишиной,
Любоваться росой на траве
И забыть о проклятой войне,
Где Серёга кричит: - Прикрой!
И Олежка стоит живой...

Память опять возвращает туда,
Где грохот снарядов, кровь и беда,
Где с друзьями сидим у костра,
Это было как будто вчера,
Где Серёга кричал: - Прикрой!
И Олежка ещё живой...

Ты, Серёга, меня прости,
Что живым я сумел уйти
Из афганских проклятых гор,
Там когда-то мы шли в дозор...
Закричал ты тогда: - Прикрой!
Олежка рванул за тобой...

Из воспоминаний /Николай Назаров/

Трассер упёрся, как ориентир,
Прямо в "восьмёрку" нашу.
Крен заложив, помянул командир
Господа и мамашу!

А под ногами Терский хребет,
Склон в ивняке, в инжире...
Лучше позиций для снайперов нет.
Мы на виду, как в тире!

Хватит на всех и пули одной.
Это - без приукраски.
Ведь вертолёт оснащён бронёй -
Три миллиметра краски!

Собаке-минеру /Елена Волченкова/

- Что, мой друг!..
Вновь рукой прикасаюсь
Я к лохматой твоей голове,
То ль прощенья прошу, то ль прощаюсь...
Мы ж с тобой без войны - на войне.
Мне твой взгляд, как мурашки по коже,
Душу рвет, обжигает до слез.
Ты - минер! Ошибиться - не можешь!
Ты со смертью играешь всерьез.

Афганский крик /Ольга Новикова/

И утёр я пот
С почерневших скул,
Опалённых тропическим жаром.
И у ног моих
Скорпион скользнул,
Смерть держа на кончике жала.
Сам я смерть держал
На конце ножа,
И оправдывать нож не стану.
Выжал пот и выжег клеймо мне жар -
Лихорадочный жар Афгана.

♫ Днепровский десант /Вячеслав Лобанов/

Мы взлетаем. Моторы надрывно ревут,
Высоту набирает пилот.
В преисподнюю снова прочерчен маршрут,
Правый берег Днепра где-то ждет.

Бьют зенитки по нашим Ли-2,
И до выброски меньше минуты.
Под огнем раскрывать парашюты
Этой ночью придется, братва.

За обшивкой разрывы, внизу сущий ад.
Вот команда "Пошел!" - и вперед!
Кувыркаемся в бездну, прижав автомат.
До свидания, друг самолет.

Разошлись наши в небе пути.
И врагу не покажем мы спины.
И дойдем все равно до Берлина,
Только Днепр бы сегодня пройти!

Осень на Пискаревском кладбище /Сергей Давыдов/

Проливная пора в зените,
дачный лес
почернел и гол.
Стынет памятник.
На граните
горевые слова Берггольц.
По аллеям листва бегом...
Память в камне,
печаль в металле,
машет вечным крылом огонь...

Ленинградец душой и родом,
болен я Сорок первым годом.
Пискаревка во мне живет.
Здесь лежит половина города
и не знает, что дождь идет.

Василий Тёркин-внук /Андрей Колповский/

Посвящается светлой памяти А.Т. Твардовского
за неповторимый образ бойца Василия Тёркина.



На броне, как на матрасе,
Обнимая автомат,
Ехал в Грозный Теркин Вася,
Всем солдатам с детства брат.

Будто порохом пахнуло
От армейских сигарет.
- Тот, который мерз под Тулой,
Кто тебе он будет? 
- Дед.

Он и впрямь похож на деда,
Балагур, но не болтун.
Время движется к обеду,
Впереди река Аргун,

А за ней врага обитель -
То ли грохот, то ли вой.
С АКС* предохранитель 
Сдернул палец сам собой.

Запах гари в нос влетает,
Запах дыма - запах зла.
Пулеметом нас встречает
Неродная Ханкала.

Все метнулись под колеса,
Головной "Урал" горит.
Что же, здравствуй, город Грозный.
Ты и впрямь такой на вид.

Садит гад с пятиэтажки.
Хрен башку поднимешь раз.
Это, братцы, лишь ромашки,
Будут ягодки сейчас.

Куликово поле /Станислав Колчин/

Каждый путь, как бы ни был он сложен,
Начинается с малого шага.
Только меч вылетает из ножен,
Страх и робость сменяет отвага,

И Непрядва тебе по колено,
Даже после слияния с Доном.
Жребий брошен. Ждала ты смиренно
Этот день, и подняли знамёна

Твои витязи в поле раздольном,
Бросив вызов врагам-басурманам.
Русь, твоя возрожденная воля
Прозвучала во тьме окаянной,

Завируха /Юрий Беридзе/

Песня трубачева,
знамя кумачево.
Пулеметной дробью -
красный эскадрон.
Сабельные всполохи,
головы - подсолнухи,
и блестит надгробно
золото погон.

Сечи до упаду,
смертная лампада.
Солнце заслонила
пыль донской степи.
Русская забава -
"Пропадай, держава!"
Силу ломит сила,
кровушка кипит.

Красной завирухой,
бабкой-повитухой
время завалилось
в русские края.
Каркнет в небе ворон
сиплым приговором
над сырой могилой,
где и ты, и я.

♫ Земля /Юрий Левитанский/

Я с землею был связан немало лет.
Я лежал на ней. Шла война.
Но не землю я видел в те годы, нет.
Почва была видна.

В ней под осень мой увязал сапог,
с каждым новым дождем сильней.
Изо всех тех качеств, что дал ей бог,
притяженье лишь было в ней.

Она вся измерялась длиной броска,
мерам давешним вопреки.
До второй избы. До того леска.
До мельницы. До реки.

Хороша была б жена /Владимир Литвишко/

Из цикла "Дороги наших отцов"


Скоро выпишут, похоже.
Фронт давно ушёл вперёд.
Жаль друзей, что там, а всё же
жизнь, наладившись, пойдёт.

Солнце жарко дарит ласку,
расстаравшись от души.
У Надежды нашей глазки
просто дивно хороши.

Стать, характер - всё к лицу ей,
добротой наделена.
Но пришлось, она воюет.
Вот была бы мне жена!

Солдат с потерянным лицом /Владимир Сурнин/

Нафаршированный свинцом
И в берцы новые обутый,
Солдат с потерянным лицом,
Кого убил ты этим утром?

Ей было некуда бежать,
И ты угрюмо сделал выстрел
У погреба в чужую мать,
Родившую сепаратиста.

А он, такой же паренёк
И одногодок твой к тому же,
Нажал ответно свой курок,
Выплёскивая криком лужи.

У Вечного огня в Новороссийске /Борис Васильев/

У города нету
Парадного блеска,
Хоть скверы, как стрелы
Прямые, легли.
Печальная слава
У бухты Цемесской,
И слава большая
У Малой земли.

Откуда в истории
Это слиянье
Кровавых побед
И бескровных потерь?
Здесь смерть попирали
Собой россияне,
И музыка скорбная
В скверах теперь.

Над этой землёй
Преклонялись знамёна.
Как слёзы по ним -
Дождевая вода.
И пятипалые листья
У клёнов
Ладонями кажутся
Павших солдат.

Полки месили глину сырыми сапогами... /Сергей Локтионов/

Полки месили глину
сырыми сапогами.
Кирза раскисла начисто
за долгий переход.
Тяжёлыми дождливыми
военными ночами
Из тыла пополнение
к передовой идёт.

В журнале сводки кратки.
Начштаба вносит утром -
На сколько километров
продвинулись вперёд.
Намокли плащ-палатки.
Боеприпасы - пудом...
Ремень от трёхлинейки
до крови плечи трёт.

На батарее /Александр Сидоровнин/

Как из лохани окатили
Комочки глины,
Что в догорающем тротиле...
Вокруг руины.

Мы это чёртов бруствер клали
Почти полночи.
Но защищают лишь медали,
И то не очень.

Груз двести /Галина Грицаченко/

Я вернулся с Афгана, я жив и здоров,
Сам вернулся, не "грузом двести".
Только друг мой армейский Иван Петров
Не вернулся к своей невесте.

Он любил, был любим и о свадьбе мечтал,
В письмах ей посылал поцелуи.
Я смеялся, шутил, а в душе ревновал,
Говорил: "За неё - повоюем!"

Он был рядом всегда, он был весел и смел,
Хлеб и соль мы делили вместе.
Он погиб под Кабулом, а я уцелел
И приехал к его невесте.

Три солдата /Аркадий Ляховецкий/

Судьба, случайность, военкомов блажь?
Из отдаленных областей российских
Попали три солдата в экипаж,
Заняв места в машине командирской.
Ждала их отступлений полоса.
Враг напирал, на землю нашу зарясь.
Уравновесить на каких весах
Разор страны и ненависти ярость?
Со всех сторон был город окружен.
Единственный свободный путь отхода
Прикрыл собою танковый заслон,
По спискам - полк, а наяву - два взвода.
"В последний час,  - текст сводки Левитан
Отчетливо читал у микрофона, -
Оставлен Энск... Наш командирский танк
Взорвался в гуще вражеской колоны.
Разрушил мост и, рухнув с высоты,
Дал отойти успешно главным силам."
А дальше наградные шли листы,
Перечисленье званий и фамилий.

Памяти 11 сентября /Виталий Юдин/

У злобы
вечно
разум под прицелом,
и сердцу
недостаточно надежд.
Два небоскрёба,
как невесты в белом,
вдруг озарились
пламенем одежд.
Рассыпан стёкол бисер,
складки платьев
разрезал и взметнул
прогорклый дым.

Слово русского офицера /Андрей Андреев/

Ты остался один на редуте, окутанном дымом,
Среди павших солдат, чьи мундиры темнеют вокруг.
Каждый третий из них по годам мог бы быть тебе сыном,
Каждый пятый знаком как хороший товарищ и друг.

Ты почти двадцать лет прослужил вместе с ними бок о бок,
И привык отвечать за других, словно строгий отец,
И сейчас вместе с теми, кто лёг между вздыбленных сопок,
Без метаний и крика разделишь трагичный конец.

Вы держались всю ночь, окружённые с флангов и тыла,
И порой ты не верил, что сможешь дожить до утра:
Смерть дышала в лицо и ряды пехотинцев косила,
Повергая отважных ударом шального ядра.

Твой истерзанный полк целый день простоял под обстрелом,
Отразил пять атак - пять наскоков турецких волков.
Ты выравнивал строй, находясь каждый миг под прицелом,
И солдат увлекал за собой на шеренгу штыков.

Позабыл обо всём, что осталось за вашей спиною,
Кроме слов обещанья, что дал, опираясь на честь.
Ты с рожденья себя приготовил к подобному бою -
Этот час наступил и сейчас завершается здесь.

Офицерское слово - тот крест, что тебе уготован,
Та бессмертная слава, что в жизни немногим дана.
Этим словом, как камнем, путь в тыл для полка замурован,
Его крепость намного прочней, чем любая стена.

Первый день блокады /Евгений Кабалин/

Солнце светит с зенита мутное.
Был сентябрь в сорок первом тёплым.
Капитан ждёт авто попутное,
оседлав чемодан потёртый.

Вон трамвайчик скатился задом
на конечном кольце Урицка*.
Ток пропал в проводах внезапно...
Что-то странное здесь творится,

♫ От Любани до Мги /Николай Рачков/

От Любани до Мги всё леса да болота
И суровый, до блеска стальной небосвод.
От Любани до Мги погибала пехота,
Понимая, что помощь уже не придёт.

"Где шестой батальон?.. Где четвёртая рота?.."
За спиной - Ленинград. Невозможен отход.
"Только насмерть стоять! Только насмерть, пехота!.." -
И стоит. И уже с рубежа не сойдёт.

Бородино /Михаил Лермонтов/

- Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спалённая пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, ещё какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!

- Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри - не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то Господня воля,
Не отдали б Москвы!

Служивые /Аркадий Ляховецкий/

Армейская история. Военный городок.
Стоит, в каре построенный, мотострелковый полк.
Отбыли "службу царскую", как водится, сполна.
А за спиной афганская, безумная война.
Из списков ротных выбыли "деды" и "старики".
Двадцатилетним выбелил предгорий снег виски.
В строю шеренги замерли. Оркестр полковой
Гремел на вынос знамени всей мощью духовой.

Ключи /Сергей Ефимов/

Не надо, чтоб приопускалось знамя,
На рукаве алела полоса...
Пока апостол возится с ключами,
Не уходи, братишка, в небеса.
Держись за жизнь, вдыхая через зубы,
Пока тяну я жгут изо всех сил,
Кровь по артериям несётся, как по трубам,
Но я прошу, чтоб ты ещё пожил.

Гроза-война /Анна Михайлова/

На события 1999 года в Москве и Волгодонске

Ночь от вспышек молний вздрогнула
И чернее стала впятеро,
Тело месяца изогнуто,
В лужах отразилось пятнами.

Гром качнул дома раскатами,
В их глазницах стёкла звякнули.
Звёзды тысячью каратами
Из-за туч лохмотьев глянули.

Звуки вдруг нестройно-пьяными
Раскатились грохоточками,
Только небо помахало им
Грязно-рваными платочками.

Я в этот миг о времени забыл... /Мариян Шейхова/

Я в этот миг о времени забыл,
О том, что мир вокруг, как западня,
Когда в Беслане кроху выносил,
Чтобы спасти от взрывов и огня.

Не думай, сын, что страшная нелепость
Зовётся "жизнь", и нет у жизни прав:
Моих ладоней теплота и крепость
Надёжней мощи ядерных держав.

В глазах детей иначе всё /Лолитта Новак/

В глазах детей иначе всё, пойми.
Вот, что вчера мне дети рассказали:

- Мы пережили многое в те дни,
но мы уже давно не в том спортзале.
Везде все пишут только об одном,
а мы живём и, знаете, мечтаем.
Алашка наш - вот - стать решил врачом,
Давид - студент, мы все на ноги встанем.
Ну напишите вы, что мы смогли,
что мы сильнее и не ненавистней,
и что не только в траурные дни
имеют цену прерванные жизни...

Беслан. До и После /Ирина Яненсон/

Он навсегда остался, этот страх,
Засел в душе зловещею занозой,
И даже если гром гремит в горах,
Ты будто снова чувствуешь угрозу.

Ты вздрагиваешь, если вдруг щелчок
Похож на автоматный звук затвора...
Во сне вновь душит жажда, и глоток
Воды ты ищешь, ищешь, ищешь снова.

А город, как в безвременье, застыл,
И школа та - зияющая рана...
Ты знаешь имя каждой из могил,
Где обитают ангелы Беслана.

Героям Беслана /Давид Газзати/

"Вы навсегда в самом сердце Беслана, 
Парни, закрывшие сердцем детей..."


Пусть вспомнят их не только в сентябре,
Не только в годовщину этой бойни!
Пусть подвиг в необъявленной войне
Живущий ныне вечно будет помнить!

Они - собой закрывшие Беслан,
Укрывшие детишек от обстрела,
Истерзанные болью страшных ран,
Чья кровь собою землю нашу грела.

Снайпер /Олег Гуркин/

Вот мир шагнул на краешек ствола
И сузился в диаметре прицела.
На спусковой крючок рука легла,
И пуля к своей цели полетела.

А тот солдат, он так любил весну
И обещал живым вернуться к маме.
Война ему поставила в вину
Неполных девятнадцать за плечами.

Меняю диспозицию и вот
Вновь вижу жертву, спрятавшись в засаде.
И пополняю свой кровавый счёт
Ещё одной засечкой на прикладе.

Краповые береты /Михаил Драчёв/

Привал. Покой. И запах лета.
И пенье птиц над головой.
Четыре краповых берета.
И пятый. Он еще живой...

Четыре краповых берета,
Четыре разные судьбы.
И пятый... В междумирье где-то,
Но не сдается без борьбы...

Пусть былое уходит /Сергей Гумберг/

Догорают закаты
Над притихшей землёй.
Отдыхают солдаты.
Завтра утром - домой.
Пережитое бродит
В головах страшным сном.
Пусть былое уходит.
Что придёт - всё равно.

Не трещат автоматы
Среди моря песка.
И не рвутся гранаты
По ущельям. Пускай
Пуля больше не будет
Бить в солдатскую грудь.
Пусть былое уходит,
Пусть придёт что-нибудь.

На снегу белизны госпитальной /Семён Гудзенко/

На снегу белизны госпитальной
умирал военврач, умирал военврач.
Ты не плачь о нем, девушка,
                                     в городе дальнем,
о своем ненаглядном, о милом не плачь.

Наклонились над ним два сапера с бинтами,
и шершавые руки коснулись плеча.
Только птицы кричат в тишине за холмами.
Только двое живых над убитым молчат.

Это он их лечил в полевом медсанбате,
по ночам приходил, говорил о тебе,
о военной судьбе, о соседней палате
и опять о веселой военной судьбе.

Форсирование Днепра /Борис Молодцов/

Кто-то придумал у карты,
Чтоб к празднику Октября
Салюта звучали залпы
На том берегу Днепра.

Пока кипячу я воду
В походном своём котелке,
А завтра придётся взводу
Её похлебать в реке.

Нам путь переправой прочерчен,
На том берегу крутом
Первый будет отмечен
Звездою и спирта глотком.

И ночью пылают зарницы.
Двумя лоскутами легли
Первые наши птицы -
Плацдармы чёрной земли.

Переправа /Владимир Сурнин/

Качался Днепр и закипал волною,
Которая топила катера.
И шли под воду новые герои,
Мечтавшие о жизни до утра.

Вперёд - и точка /Александр Реунов/

Летят над полем
Не шмели,
А злые пули,
Мои друзья здесь
Полегли,
Навек уснули.
Лежит составом полным
Взвод,
Вперёд - и точка!
Шьёт воздух вражий
Пулемёт
Железной строчкой.

Как свеча поминальная, звонница /Ирина Яворовская/

Как свеча поминальная, звонница
Там, где Курскою назван дугой
Край, который доселе нам помнится,
Край, спасённый ценой дорогой.
Погибали, чтоб право великое -
Быть свободными - вечно иметь.
И пылает ажурными бликами,
И грохочет победная медь.
Навсегда ветераны запомнили
Каждый миг самой страшной войны,
И стоят перед памятью воины,
И сердца их обнажены.

Подрывник /Семён Гудзенко/

К рассвету точки засекут,
а днём начнется наступленье.
Но есть стратегия секунд,
и есть секундные сраженья.
И то,
что может сделать он
и тол
(пятнадцать килограммов),
не в силах целый батальон,
пусть даже смелых
и упрямых.

От и до /Юрий Беридзе/

От колыбели до шинели была не жизнь, а благодать...
Потом учились умирать, хотя, конечно, не хотели...
И каждый день нам шел за три, но мог последним стать нежданно,
кровавым испятнав туманом небес афганский лазурит...

И нас везли (а свет не ближний) к последней взлетной полосе...
Мы улетали насовсем не только из войны - из жизни...

Жизнь, как по нотам /Ирина Горбань/

Мне не надо вещать о мире,
И о смерти вещать не надо.
Каждый угол в моей квартире
Сотрясается в ритме ада.
В ритме джаза снаряды воют,
И до судорог сжаты нервы,
Ведь кровавой укрыт травою
Перемирия праздник первый.

Песня о сбитом вертолете /Алексей Николаев/

Обходит месяц твой дозором твои неласковые горы.
Отмечен край земли всей русской горящей над тобой вертушкой.
Сияют небеса в бездонных твоих молитвенных ладонях.
Просветлена самим ты богом устами твоего пророка.

Чечня. Чечня.
Мы исторической судьбой приведены в родство с тобой.
Чечня. Чечня.
У нас есть общий господин. Ведь бог один. Ведь бог один.

Померк вдруг ясный свет лазури. Внезапно разразилась буря.
Край перевернутой страницы зажгла кровавая зарница.
Стрела огня пронзает небо. Похожа эта быль на небыль.
С прощальным свистом машет лопасть. Погибший борт приемлет пропасть.

Чечня. Чечня.
Не веселит ничья беда ни Магомета, ни Христа.
Чечня. Чечня.
На радость чью в воздушный танк летит слепой твой бумеранг?

♫ Группа "Вымпел" /Алексей Филатов/

Наша честная повесть, наша сила и совесть,
Мы годами стояли с тобой в строю.
Чтобы быть на защите, мы забыли о быте,
Мы несли беспокойную службу свою.
Нам досталось не мало грозовых перевалов.
Мы в боях становились одною семьёй.
Это жизнь по тревоге.  И теряли мы многих.
Но отвага наш выбор мужской.

Группа "Вымпел" - это общая наша судьба,
Это гордость и сила, и наша борьба,
Это вера и мужество в наших бойцах.
Мы приходим с тобою туда, где беда.
И героев своих будем помнить всегда.
Группа "Вымпел" - выжжено в наших сердцах.

Штрафная рота наступает перед нами /Владимир Литвишко/

Из цикла "Дороги наших отцов"

Штрафная рота наступает перед нами.
Среди окопов стих последний разговор.
Их поддержать бы полнокровными рядами,
да нет команды... Ожидаем до сих пор.

...Бойцы такие же ушли судьбе навстречу.
Сам мог быть там, когда бы чуть не повезло...
Кровав их подвиг, что до боли скоротечен.
Но... впереди лежит невзятое село.

Артиллеристы, вскрыв у немцев оборону,
по ней ударят... Подойдёт и наш черёд,
крича "ура" и тратя бешено патроны,
забыв свой ужас, сквозь него рвануть вперёд...

Тут нет героев и безумцев. Просто люди.
В преодолении - вся сила, каждый раз.
...Приказ исполнив, преподносим, как на блюде,
деревню ту... Здесь и окончить бы рассказ...

♫ С песенкой по небу /Николай Анисимов/

Можно по земле ходить, не спорю,
И пылить, считая километры.
Ну, а кто-то любит плыть по морю,
Доверяя жизнь волнам и ветрам.
Мне земля нужна лишь для разбега,
Хоть и не мечтаю я о звёздах.
Ручку на себя, и "Здравствуй небо!"
В небе опираюсь я на воздух.

Каждый день по жизни, как на фронте,
Впрочем, я совсем не унываю.
С шариком по центру в горизонте,*
С песенкой по небу я летаю.

Колька /Александр Сидоровнин/

Нас от дня от того отделяют года,
Но за мной он все годы тянулся.
В этот день мне в висок снайпер метил тогда
И не знал то, что он промахнулся.
За мгновение Колька шепнул мне - пригнись,
За обшлаг чуть поддернув бушлата.
И вперёд голова, и немножечко вниз
Опустилась за бруствер наката.
И чуть выше тотчас прожужжала пчелой,
Так сказать, эта самая дура.
Значит, если б не Колька, не был бы живой?
И не жил бы в районе Амура.

Первый бой /Николай Назаров/

Сказали нам, что завтра в бой.
Земли не чуял под собой,
Вся ночь в бреду - всё снилась пуля под лопатку.
Не помню, как подняли нас,
Не помню, кто отдал приказ.
И понеслось, в тумане всё, а сердце - в пятку!

Не помню, как я побежал,
Не видел, рядом кто упал.
Орал, похоже, не "Ура!", а что-то матом.
Но помню точно, что стрелял,
И даже, кажется, попал.
Ну, а потом случилось что-то с автоматом.

Вдовий стих /Наталья Калашникова/

Памяти В.Б.

Хмелем легким, игривым искрится
Счастье будничное, довоенное.
Нам уже никогда не забыться
В невозвратном том, незабвенном.

Мы не встретимся - (вот непреложное!) -
В той судьбе и любови отчаянной.
Над гнездом разоренного прошлого
Только память кружит неприкаянно,

Только сердце утратою корчится,
Все болит и горюет о сбывшемся...
...Боя дым меж крестами волочится,
Пули свист над могилами слышится.

Сколько счастья снарядами скошено,
Сколько ласки и нежности взорвано,
Сколько жизней и судеб не сношено,
Сколько лиц - только в памяти сорванной!

Экипажам транспортных самолётов ВВС /Андрей Артамонов/

Ну, какие мы герои? И чего на нас пенять?
На войне свою работу каждый должен выполнять.
Кто-то взвод ведёт в атаку, кто с разведкою ползёт,
Мы же водим по маршруту двухмоторный самолёт.

В нашем деле не приемлем мы пустую суету,
Регулярно возим грузы по воздушному мосту.
Всяк свою несёт поклажу, и почётен всякий труд.
С нетерпеньем ожидают самолёт наш там и тут.

Привезём с домашней почтой от родных большой привет
Или же для пополненья грузим вам боекомплект.
Не бывает тяжелее после рейдов - как итог
В госпиталь возить мальчишек, раненных, без рук, без ног.

Очень горек привкус водки на запёкшихся губах
С "Грузом 200"* на брезенте, а не в цинковых гробах.
Что б впоследствии, в Союзе, под знамён склонённых шёлк
Непременно каждый смог бы им отдать последний долг.

АПЛ /Катя Солдатенко/

А глаза - всю неделю красные,
Все часы в доме встали по-разному.
Вся страна, словно женщина с проседью,
Выдыхает на улице: "Господи!
Мне - работы тяжелой, без продыха.
Нашим мальчикам - сил и воздуха!"
Не молчится и не рыдается -
Наши мальчики в море Баренца.
Плачут дети, мужчины серые.
Что ж ты делаешь с нашей верою?
И везут сто вагонов-гусениц
То ли жён, то ли вдов - русских мучениц.
"Чьи погоны там илом залеплены?"
Слишком медленно, слишком медленно...
Слишком поздно и слишком рано
Вся страна у холодных экранов.

Морякам "Курска" /Максим Ерёмин/

Напрягается зверь, роет море под вздохи глухие,
Обвивает титановый торс укрощённой волной.
Погружаемся в лоно распахнутой настежь стихии -
Или в пасть глубины, изошедшей кипящей слюной.

Ты сегодня на рейде, загружены все механизмы.
Твоя участь - господство - с рожденья тебе суждена.
Твоя сила - в душе, в тех, кто часть твоего организма,
Вы одно существо, и судьба у вас тоже - одна.

...Но внезапно взрывается мир вероломной бедою,
Беспощадным сабсанком* пронзается флотский устав,
Общим кубком на всех принимают солёную долю
И простые матросы, и весь офицерский состав.

Виктория первая русского флота /Юрий Белов/

Тьму разных талантов Господь дал Петру -
Любые свершенья ему по нутру.
В Европе постиг корабелов секреты,
Чтоб строить в России фрегаты, корветы.

Военный флот создан Великим Петром!
К простору морскому царь шел напролом.
В июльскую пору, три века назад
Послал он галеры на шведский фрегат.

Пленен "Элефант"* был в бою абордажном,
Сам царь бился рьяно, умело, отважно,
Вселяя в матросов упорство и смелость,
И весть о победе в момент разлетелась.

Горы Кавказские /Игорь Шептухин/

Посвящается командиру парашютно-десантного батальона, 
 гвардии майору Костину Сергею Вячеславовичу, 
погибшему смертью храбрых под Ботлихом.

"Под пятнистыми касками
Ни обид, ни досад.
Снизу горы Кавказские,
Сверху русский десант".


Разноцветными красками
Блеск зари в небесах.
Снизу горы Кавказские -
Сверху русский десант.
Стоит ли удивляться,
Что кипит ниже бой?
К чёрту в пасть приземляться
Не впервой нам с тобой.
И спустились, как ангелы,
С покорённых небес,
Но в другом нынче ранге мы,
Снизу мы, сверху - бес.

Принуждение к миру /Светлана Тишкина/

Разбираем кирпич за кирпичиком,
Извлекая тела из руин,
Даже тех, кто считался счастливчиком...
Против "Града"* был слаб осетин!

Миротворец полка ли российского,
Ополченец ли южных кровей -
Всем хватило свинца от грузинского
Палача-подлеца всех статей!

Как же можно по мирному городу,
Не щадя стариков и детей,
Не прислушавшись к мудрому доводу,
Разрешиться лавиной смертей?

Железнодорожные войска /Александр Шеховцов/

В стихах, в рассказах, в фильмах стильных
Спецназ прославлен и десант,
Вклад пограничников посильный,
Подводников большой талант.

Но есть войска, о них забыли,
Какие выполняли долг.
Там так же Родине служили,
В них тоже скрыты смысл и толк.

Бойцы "железного десанта",
Железнодорожные войска!
В них нету скрытого таланта,
И слава их не велика.
 
Они, как тяглые лошадки,
Тащили бремя на спине.
В войну взрывали переправы,
А после строили вдвойне.

Первый салют /Валентина Кузьмина/

Воздух смешался с гарью,
Травы умылись пеплом,
Город встаёт из дыма
Тысячами руин,
Рвётся навстречу танкам,
Дышит горячим ветром.
Взяли Орёл!
                        И сразу
Короче путь
                        на Берлин!
Взяли Орёл! Танкисты
Вскинули крышки люков,
На пропылённые танки
Летят и летят цветы.
Взяли Орёл! К солдатам
Тянутся тонкие руки,
Болью кричат провалы,
Взорванные мосты.

Минута молчания /Михаил Матусовский/

С подступившим к горлу рыданьем сирены замрут
В восемь часов пятнадцать минут.

Не отправится скорый на Токио в очередной маршрут
В восемь часов пятнадцать минут.

Остановится Отагава, как холодный и мёртвый пруд.
На пустых перекрёстках прохожие встанут случайные.
Это - ровно в восемь часов пятнадцать минут
В Хиросиме наступит минута молчания...

Как будто бы на безмолвие её обрекли навсегда.
Как будто бы азбуку страха должна начинать с азов она:
Восемь десять - в кранах иссякла вода,
Восемь одиннадцать - встали все поезда,
Восемь двенадцать - электростанция парализована.
Тишина в этот город вступает со всех сторон,
Каждый дом и каждую улицу ей приходится брать осадою.
Восемь тринадцать - выключен телефон,
Восемь четырнадцать - вдруг замолчало радио.

Атака мертвецов. 1915. /Владимир Репин/

Под Белостоком - крепость Осовец
Германцев держит вопреки канону.
По всем войны законам - ей конец:
И не такие пали бастионы.

Приказ гласил: держаться здесь два дня,
Но бой идёт сто восемьдесят суток.
Пусть тает гарнизон от артогня,
Но и германцу в поле не до шуток.

На батареях "Берты" лишь вдвоём
Из супер-пушек в схватках уцелели,
А две разбиты снайперским огнём:
Страшны артиллерийские дуэли.

И пусть с утра над крепостью, гудя,
Германские висят аэропланы,
Грозя лавиной смертного дождя -
Ведь обороны неизменны планы.

Но день настал - зелёною волной
На крепость хлора облако поплыло,
И осыпалось тёмною золой
Всё то, что лишь недавно живо было.

Позвала романтика /Александр Гусаченко/

Позвала романтика, позвала...
Синевой наполнила купола.
И в тумане шёлка на много лет
Ты в сердцах оставила этот след.

Позвала романтика, позвала...
Ввысь поднялись соколы - сокола.
Мне хотелось тоже вот так парить,
С соколиной стаею в небо взмыть!

     Песню неба, песню высоты
     В ярости ветров услышишь ты,
     Синевы романтику поймешь,
     Для чего ты на земле живешь!

Позвала романтика, позвала...
Сделала десантником - унесла
В те края далёкие - неба ширь,
Где с высот заоблачных виден мир.

♫ А знаешь, кто создатель ВДВ? /Виталий Теринг/

Тяжелый бой. Лежит пехота под огнем.
И головы не приподнять, не встать, хоть плачь.
Тогда вперед идет десант, а он в бою не дилетант,
И для него невыполнимых нет задач.

Ну, а когда секунда дорога,
И в тыл врагу ударить надо срочно,
Десант - на взлет, и с неба в бой,
И на врага стальной стеной.
Всё, как по нотам, будет выполнено точно.

А знаешь, кто создатель ВДВ?
Кто в этом деле слово новое сказал?
Он сам в десанте воевал, войны дороги прошагал -
Василь Филиппович Маргелов, генерал.

♫ Нам нужна одна победа... /Булат Окуджава/

Здесь птицы не поют,
Деревья не растут,
И только мы - к плечу плечо -
Врастаем в землю тут.

Горит и кружится планета,
Над нашей Родиною дым...
И, значит, нам нужна одна - Победа,
Одна на всех - мы за ценой не постоим!

Нас ждет огонь смертельный,
И все ж бессилен он.
Сомненья прочь! Уходит в ночь отдельный
Десятый наш десантный батальон.

Пограничникам сорок первого /Андрей Андреев/

Сейчас, Казбек, нас ждёт неравный бой:
Их целый полк, и не придёт подмога -
Но мы ведь пограничники с тобой,
Наш долг встречать опасность у порога.

У нас нет флангов, тыла и гранат,
Лишь сотня с лишним псов в погранотряде,
Но батальон не отойдёт назад
И не отдаст противнику ни пяди.

Им не пройти, не сокрушив живых,
А умирать за Родину не страшно.
Мы встанем в рост и испытаем их
В последней безоглядной рукопашной.

♫ Группа "А" /Виталий Леонов/

Подъём по тревоге, и снова туда,
Где стонет от ужаса полночь,
Где люди страдают, где смерть и беда,
И срочно нужна наша помощь.
Взревели винты, от натуги дрожа,
Мы вновь за кого-то в ответе.
Готов к бою личный состав группы "А"
В любой точке этой планеты.

Мы сделали выбор, и это наш крест -
Давить вездесущую нечисть.
Мы вновь оставляем семью и невест,
Прощаясь, быть может, навечно.
Опасен, силён и коварен террор,
Поэтому часто по краю
Мы ходим, но короток наш разговор
С врагом, что Отчизну терзает.

К великой годовщине /Аполлон Коринфский/

19.07.1914 - 19.07.1916

Она уже близка - вторая годовщина
Того святого дня, когда родной народ
Грудь к груди встретился с насильем чужанина,
Ворвавшегося к нам лавиною невзгод
В надежде сокрушить славянства исполина
В Четырнадцатый год.

О, этот грозный год кровавого разгула,
Год, в летопись веков преступною рукой
Внесенный, год - когда "доверье обманула
Ложь, возведенная в культуры высший строй",
Год адских канонад немолкнущего гула,
Год жертв неслыханных, год бури боевой!..

День девятнадцатого июля* рокового
Навеки в памяти всех стран и всех племен;
Он, гранью новой став на рубеже былого,
Судьбы Европы всей решить был обречен -
В расчетах дерзостных вождя слепцов слепого,
Кем меч коварно был над миром занесен.

Сержант Отечественной /Борис Репин/

На войне главнейшее желанье -
Доконать врага хватило б сил.
Начинал её в солдатском званье,
В гвардии сержантском завершил.

Родину беречь - души призванье,
Главный человеческий талант.
Завершил войну в сержантском званье.
Я Отечественной, стало быть, солдат.

Сепаратист /Юрий Беридзе/

Когда осела пыль от взрыва,
над домом дым завис, когтист...
Мужик спокойно, без надрыва,
сказал, что он - сепаратист...
что он до смерти неизбежной
отныне - ватник, колорад,
но он не примет незалежность*,
которую вещает "Град"*,

♫ Вечер на рейде /Александр Чуркин/

Споёмте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдём в предрассветный туман.
Споём веселей, пусть нам подпоёт
Седой боевой капитан.

Прощай, любимый город!
Уходим завтра в море,
И ранней порой
Мелькнёт за кормой
Знакомый платок голубой.

А вечер опять хороший такой,
Что песен не петь нам нельзя.
О дружбе большой,
О службе морской
Подтянем дружнее, друзья!

♫ Флагманский марш /Александр Розенбаум/

У нежной тонкой руки
Украл платок свежий ветер,
И пеленою чёрный дым
Лёг над высокой волной.
Блистают тускло штыки
В лучах зари на рассвете,
Под звуки маршевой трубы
Идут матросы на бой.

Над морем тучи легли,
И враг коварен и злобен,
Но в вихре грянувшей грозы
Нас ждёт победы сладкий миг.
Идут матросы в поход,
И корабли бьёт в ознобе,
И дудки боцманской призыв
К орудьям нас устремит.

Мы в кильватерном гордом строю
Сбережём честь и славу свою.
Так веселей играй, труба!
И пусть горчит поцелуй на губах.

Брестская крепость /Владимир Сурнин/

У рвов её, среди развалин
Над тёмной гладью Мухавца,
Я был, когда ещё не знали
Всей горькой правды до конца.

И тропкой, уже хворостины,
Меня, в извёстке и в пыли,
Не гид, а надписи на стенах
По кругу смертному вели.

Они в надрыве не кричали,
А только, видные едва,
Кому-то тихо завещали
Свои последние слова.

Песнь о Невской битве /Марина Волкова/

На земле прекрасней я не знаю
Русской заповедной стороны!
Много сохранила Русь Святая
Подвигов далекой старины.

Ты послушай, молодец удалый,
Песнь про подвиг предка твоего
Да про то, как Родину спасала
Искренняя преданность его:

Было время тяжких испытаний,
Когда брат на брата восставал.
Нечестивый, сильный и лукавый
Враг поход на русских собирал.

Гой, Россия, ты, матушка, ой да продержись!
Александр, наш батюшка, ой да заступись!

Потеря... /Павел Галачьянц/

В последнем крике он просил... - убить!
В последнем стоне и в последнем вздохе...
Дела его, и правда, были плохи.
Ему не долго оставалось жить...

Влетел осколок под бронежилет.
И он, споткнувшись между этажами,
По жизни не пройдя и двадцать лет,
Ловил, как птицу, жизнь свою руками...

Валерик /Михаил Лермонтов/

Раз - это было под Гихами*,
Мы проходили темный лес;
Огнем дыша, пылал над нами
Лазурно-яркий свод небес.
Нам был обещан бой жестокий.
Из гор Ичкерии далекой
Уже в Чечню на братний зов
Толпы стекались удальцов.

Удачный день /Николай Назаров/

Вокруг гремит, вдруг слышим: "SOS"!
Пехота с духами взасос.
И всё к тому, что дело катит
К рукопашной!
Мы на броню и напрямик,
Успеть бы, дорог каждый миг!
Броню сожгли, но всё равно
Прорвались к нашим!

Назад, а там уже кольцо!
Мы с духами к лицу лицо!
И вот уже нам предлагают сдаться!
Да, стоило сюда ползти,
Чтоб лапы вверх
И в плен пойти!
Нет, мы - спецназ!
Мы будем прорываться!

Хорошо, не мог ты видеть /Александр Сидоровнин/

Ты не видел, я не видел,
И не пережили мы,
Как страну фашист копытил,
Сорок первого зимы.

Отошли почти до края -
Шаг назад, а там обрыв.
Не сдалась страна родная,
Зиму эту пережив.

Не забыть бы - помнить надо,
А забудешь, так конец...
И блокаду Ленинграда,
Окружения колец.

А над Волгою в небе синем /Михаил Найдич/

А над Волгою, в небе синем,
Тучи тянутся, как холмы,
За спиной - половина России,
А на самом краешке - мы.
Острый ветер в лицо мне дунул,
Как спасения ждал его,
Я в масштабах страны не думал,
Я вчерашний школьник всего.

Летом сорок второго /Александр Волог/

С телеги слез. Глотнул из кринки.
Сел на завалинку устало.
Детишкам - городской гостинчик,
а бабе - новый полушалок.

Поправил осторожно ногу,
хромую с первой мировой,
сказал чего-то про дорогу
и густо задымил махрой.

Послушать новости и сплетни
сошлось со всех пяти домов
всё населенье: бабы, дети,
да двое дряхлых стариков.

Неторопливо, невзначай,
он рассказал, кого встречал,
что в городе читал газету,
что был на почте - писем нету...

Торговля вроде шла сама,
хоть не в убыток, да не в радость.
Эвакуированных - тьма,
особо те - из Ленинграда.

И, вроде на себя сердитый,
он отвечал, крутя костыль,
что магазины-то открыты,
да там хоть шаром покати,

мануфактуры и посуды
за деньги вовсе не достать,
и что дела на фронте худы:
всё продолжаем отступать.

А на базаре ходят толки,
что запасайте, мол, муку,
что немец скоро выйдет к Волге,
а там допрёт и до Баку...

...И бабушка тогда привстала,
и как-то ростом выше стала,
и в наступившей тишине
негромко так она сказала:
- А ну-ка, повтори-ка мне!

Школьное сочинение /Анна Ревякина/

Как ты провёл это странное лето в городе,
где мост через реку вставал на дыбы от ужаса,
где всякое слово тонуло в железном грохоте,
где мальчики носят теперь на плече оружие?
Как ты провёл его - письма писал мне светлые,
нежные письма о лете, которого не было?
Лето теперь навсегда под твоими веками -
лето, в котором всё было так горько-зелено.

Николаю Сиротинину /Константин Фролов/

Он добровольно вызвался в засаду,
А значит - только на себя пеняй!
Комбат оставил 60 снарядов,
Мол, выполнишь приказ - и догоняй!

Пологий склон покрыт высокой рожью.
Для пушки лучше места не найти.
Здесь путь один. Повсюду бездорожье.
Враг подойдёт к мосту, как ни крути.

Комбат доступно объяснил намедни,
(Он воевал. Он в этом знает толк.):
- Подбей два танка - первый и последний -
И можешь смело догонять свой полк.

И вот вдали - немецкая колонна
Затронула басовую струну:
Железный лязг чудовищ многотонных
Предутреннюю взрезал тишину.

Солдат притих, ни шорохом, ни вздохом
Не обнаружив свой секретный пост,
Когда, никак не чувствуя подвоха,
Танк головной угрюмо вполз на мост.

Московский погранотряд /Андрей Николаев/

Жаркие пески, древняя страна,
Войн кровавых в схватках отголоски,
Мы тебе близки, мы твои друзья,
Наш родной погранотряд Московский!

Ты стал нам близким и родным
Вдали от суеты столичной,
И эту песню посвятим
Тебе, Московский, пограничный!
Ты научил нас жизнь любить
По-настоящему, красиво,
А если нужно, положить
Живот за матушку-Россию.

Июльское утро на Прохоровском поле /Владимир Чурсин/

Уходит ночь. Вот-вот - и хлынуть свету.
Чтоб вскинул жаворонок песню ввысь,
Проснулось, запылало жаром лето,
И в новый день шагнула смело жизнь.

Так будет завтра... Но святая сила
Сегодня нас сюда опять ведет,
Чтоб здесь, на поле, вспомнила Россия
Далекий близкий сорок третий год.

...Лавина "тигров" в души нам несется,
Готовая и смять, и растоптать,
Чтоб никогда уж не всходило солнце
И не ждала солдат-героев мать;

Чтоб было больно, горько, очень страшно,
Чтоб каждый онемел, ослеп, оглох,
Чтобы бурьян навек опутал пашню
И навсегда в лесу родник засох...

Но встало солнце средь кровавой сечи,
Шагнула в смерть и вечность наша рать,
Чтоб отстоять и дом, и сад, и речку,
И сыновей, и внуков отстоять.

Прохоровка /Михаил Саянин/

Она от взрывов вся с землей сровнялась
И вся, казалось, превратилась в тлен,
Но Прохоровка и такой сражалась -
Листва с берёз со звоном разлеталась,
И гильзы пулемётных лент.

И, точно вновь вставая из останков,
Уже сама, как огненный буран,
Она всей мощью движущихся танков,
Как бы в пике воздушном при атаке,
Пошла на вражьи танки, на таран.

На поле Полтавской битвы /Станислав Калиниченко/

Не воют ядра, стихли пули
Среди седого ковыля.
Будто в почетном карауле,
Вдали застыли тополя.

Гниют в земле штыки и латы,
Вдали - тумана седина.
Уснули вечным сном солдаты,
На поле брани - тишина.

Тут предки наши - прапрадеды -
Сложили в схватке жизнь свою.
Побеждены тут были шведы
В незабываемом бою.

Здесь прах героя и тирана
Спит три столетья вечным сном.
У храма крест среди кургана:
"Потомкам память о былом".

Здесь молвил Петр, поднявши чашу:
"За нас и за победу нашу!
Мир будет помнить, что не зря
Изрыта ядрами земля.

И нет предела русской Славе,
Где флаг наш кровью обагрён.
И Слава на века Полтаве,
Где Карл разбит и покорён!"

Стрижи /Юрий Никитенко/

Над полем мечутся стрижи,
Как мирной жизни миражи,
Чернеют танки среди ржи,
Рвут землю траки.
А перед танками - наш взвод,
И нам с овчинку небосвод,
Их не пустить - всего забот,
Лишь миг до драки.

И будут нас осколки рвать,
А пули бруствер протыкать,
Но мы останемся стоять,
Нас только восемь.
А смерть не станет разбирать,
Кому здесь жить и воевать,
Кому здесь рано помирать,
Она не спросит.