Яндекс Метрика

Наши герои /Александр Сидоровнин/

Война нам вспоминается порою
И смертью переполненные дни.
У каждого в семье свои герои,
Но в тоже время - общие они.

Рождён, кто на Урале, кто в Балхаше,
В Ташкенте или где-то в Туапсе.
Все те, кто погибали - были наши,
Кто побеждали - наши были все.

Пилотки или звёзды на могилах,
И до Победы долгие года.
Шли письма в треугольниках для милых,
Которых не увидят никогда.

♫ Пожарным России /Степан Кадашников/

Вновь сирены ведут
Вечный спор с тишиною,
Напряжённо сердца
Замирают людей.
Замирает на миг
Даже небо ночное -
Значит, в городе ждут
Настоящих парней.

Досталась им опасная работа -
Борьба с огнём, стоящим на пути.
И если в этом не уверен кто-то,
Пускай в огонь попробует войти.

Память /Николай Татаркин/

Что ж, все пожары - за плечами...
Но разве я забыть смогу,
Как мы тушили их ночами,
Как дым глотали на бегу!
Как поднимались по тревоге
И мчались в предрассветный час...
А командир, узнав итоги,
Шутил, подбадривая нас.
Юнцы, мы многого не знали
И обжигались горячо.
А ветераны нам бросали:
"Не опожарились еще".

До и после /Александр Кованов/

Всё разделилось
На "до" и "после"...
На "до" и "после"
Большой войны...
              Посерединке
              Остался "остров",
              Где в мирном небе -
              Цветные сны...

Всё разделилось...
Слова с делами...
Пришли разлуки
Заместо встреч...
             Нас убеждали,
             Что "Сталин с нами!
             Он не позволит
             Беду навлечь!"

Всё разделилось...
Распались семьи,
Слезами горя
Идут дожди...
            И навалилось
            На плечи бремя
            Последним словом:
            "Ты только жди..."

Чернобыльским пожарным /Артём Янгильдин/

Сквозь апрельский прищур освещает луна
Ранних вишен цветущие горы.
По полям Украины гуляет весна
В вышиванке с изящным узором.

На фасады домов и асфальт мостовых
Брошен взгляд фонарей дальнозорких.
Аромат молодой тополиной листвы
Щедро льется в оконные створки.

Теплый ветер качнет затаившийся лес,
В спящий город ворвется игриво...
Вслед за вспышкой из тьмы полуночных небес
Прогрохочут зловещие взрывы!

Над недремлющим пультом тревожный мотив
Натянул телефонные нити.
И диспетчерский голос, маршрут уточнив,
Направляет расчеты на Припять.

Чернобыльская баллада /Лев Ошанин/

Ты вырвалась из сердца поневоле,
По требованию совести людской,
Баллада смерти и баллада боли,
Баллада чистой верности мужской.
Когда бедой чернобыльской пахнуло,
Когда упал наладчик неживым,
Был первым здесь начальник караула,
Владимир Правик с воинством своим.
Гляжу в его лицо - вот-вот расправит
Он эту складку меж густых бровей.
Завидный хлопец он, Володя Правик,
Из тех, чьё сердце - гордость матерей.
...Сбить надо пламя! Срезать пламя надо,
А то оно собьёт - слепое - с ног.
И вот уже взлетел и встал с ним рядом,
Как стриж весенний, Виктор Кибенок.

♫ Чернобыль /Александр Арбузов/

Есть брошенный город пустых площадей,
Безлюдных проспектов, небритых газонов.
Туда никогда не пускают людей,
Такие места - запретная зона.
Мы никогда не знаем, что случится потом.
Всё чаще прогресс с людьми сводит счеты.
Я помню, как в восемьдесят шестом
На юг уходили расчет за расчетом.

И каждый был молод и жить хотел,
Но в атомном пекле горели, чтобы
Земля процветала, и мир не болел
Тяжелой болезнью "Чернобыль".

А дальше - война, невидимый враг,
И средство защиты - респиратор,
И радиоактивная пыль на зубах,
И имя одно на всех - ликвидатор.
Они выносили жизнь на голых руках,
Не ведая рангов, чинов и профессий.
Дозиметр шкалил, стучало в висках,
И мир раскололся на стронций и цезий.

И ядерный ветер им руки лизал,
Четвертый реактор бесился, чтобы
Земля содрогнулась, и мир узнал
Суровое слово "Чернобыль".

♫ Монолог солдата из братской могилы /Николай Анисимов/

Мой дом последний здесь,
Здесь в плащ-палатках рваных
Наш взвод почти что весь
Лежит в смертельных ранах.
Здесь братская могила,
Здесь вечно отдыхаем.
Земля нас всех сплотила.
Мы годы вспоминаем:

Как прямо
На запад шли упрямо,
Не дождались нас мамы,
И я дойти не смог.
Мне бы
Увидеть своё небо,
Услышать запах хлеба,
Вернуться на восток...

А люди там, над нами,
Ломают монументы,
И по венкам ногами
Растоптаны все ленты.
Тот танк, что этот город
Освобождал когда-то
И что стоял здесь гордо,
Уже пропал куда-то.

Ветер,
Ты знаешь всё на свете.
За что же люди эти
Теперь так злы на нас?
Сколько
Нас полегло здесь, сколько
В земле чужой?.. Да только
Всё позабылось враз.

Был месяц май /Денис Лизин/

Это точно конец войне,
пусть и 70 лет спустя,
если на домовой стене
кто-то вывесил красный стяг,
и на доме напротив, и
по всей улице, и вообще...
Без него как-то жили, вроде бы,
и хватало уже ничьей.
А Победа осталась датою,
выходными, главой в учебнике.
10 лет - и застыла бы в статуях
и не вспомнилась бы вообще никем.
Пиджаки, во всю грудь звенящие,
надевать бы вдруг стало некому,
и из прошлого в настоящее
мы бы взяли не всё поэтому.
Отмечали б, конечно, майские -
и парад, и салют остались бы,
но без тех, кто когда-то из каски ел,
потому что уйдут по старости.
А тут кто-то возьми - и вывеси.
И дома - как Рейхстаги взятые.
И деды, всего на день набравшись сил,
не взрослей, чем в пятидесятые.

От имени павших /Юлия Друнина/

Сегодня на трибуне мы - поэты,
Которые убиты на войне,
Обнявшие со стоном землю где-то
В своей ли, в зарубежной стороне.
Читают нас друзья-однополчане,
Сединами они убелены.
Но перед залом, замершим в молчанье,
Мы - парни, не пришедшие с войны.
Слепят "юпитеры", а нам неловко -
Мы в мокрой глине с головы до ног.
В окопной глине каска и винтовка,
В проклятой глине тощий вещмешок.
Простите, что ворвалось с нами пламя,
Что еле-еле видно нас в дыму,
И не считайте, будто перед нами
Вы вроде виноваты - ни к чему.

Моё совершеннолетие /Виктор Авдеев/

Мне восемнадцать было под Москвой...
Сухих ветвей обугленные плети
Болтались на ветру. И всё на свете,
Казалось, брошено вниз головой.
Был черен снег. Враг прямо в сердце метил,
Но я, и оглушенным, был живой...
Так начиналось совершеннолетье.
Мне восемнадцать было под Москвой.

В разгаре девятнадцатой весны -
Судьба Россия, камни Сталинграда.
Могли ли отступить мы, если рядом
Тела однополчан погребены?
Не знали мы, что город был закатом
Фашистских орд, закатом всей войны...
Я жить хотел - и верным был солдатом
В разгаре девятнадцатой весны.

Двадцатилетье. Курская дуга -
Как радуга из подвигов и славы.
Налево - Курск, Орел в дыму - направо,
Здесь враг впервые "тиграми" пугал.
Прибита рожь к земле дождем кровавым,
Свинцовый дым распластан на лугах.
Не знаю, есть ли в мире крепче сплавы -
Двадцатилетье, Курская дуга.

За минуту до боя /Дмитрий Дарин/

За минуту до боя
Посмотри в небеса,
Тот, кто правит судьбою,
Взвесит всё на весах.

И из всей этой каши,
Хоть с молитвой, хоть без,
Он кидает на чаши
Души наши на вес.

Там зазря не жалеют,
Ни вовеки, ни днесь,
Чья душа тяжелее,
Тот останется здесь.

На войне... /Николай Кирженко/

На войне - всегда, как на войне,
Груз Победы на плечах солдата.
И, спустя десятки лет, видней,
Кто добыл Победу в 45-м.
Маршалы Победы - на виду,
Но, когда все празднуют Победу,
В майский день я все-таки иду
На погост к могилам наших дедов.

На войне - всегда, как на войне...
Был Афган в моей судьбе солдата.
Я Присяге верен был, и с ней
Ни награды, ни глаза не прятал.
Мне плевать, что три десятка лет
Нас пытались очернить чинуши.
Братство боевое - наш ответ,
Несмотря на раненые души.

На войне - всегда, как на войне,
Где солдат судьбу не выбирает, -
В Дагестане, Грузии, Чечне
Он в бою Мужчиной умирает,
Продолжая подвигов чреду,
Умножая ратные скрижали...
На какой войне, в каком году, -
Важно для Отечества едва ли.

У Вороньего камня /Марина Волкова/

День, а ночи темней. И "свои" - не свои,
Не обняться теперь, песни доброй не спеть.
Над Землёю моей вновь грохочут бои,
И дрожит под пятой неприятеля твердь.

Здесь когда-то смогла Александрова рать
Победить, отогнать злую силу назад.
У Вороньего камня озёрная гладь
Отразила кровавый и грозный закат.

Не меняется мир, хоть проходят века,
Снова страшные битвы у нас впереди.
Дух силён, да кольчужка опять коротка.
И тогда рус, рубаху рванув на груди,

Бунцлау /Владимир Сурнин/

Памяти М.И.Кутузова


Заштатный польский городок,
Ценитель девушек и маршей.
Сюда дошёл и занемог,
Увы, стареющий фельдмаршал.

Он все запасы расплескал,
Всю силу выложил до края.
Врачи молчали, но он знал,
Что не живут, не умирая.

Да он и сам не обещал
Жить вечно, все имея званья.
И напоследок завещал
Исполнить скромное желанье.

Чтоб до конца француза гнать
И наказать его в Париже.
А сердце будет здесь лежать,
Чтоб к русской армии поближе.

В Бунцлау сердце сберегли...
А тело, как друзья просили,
Гурьбою на руки взяли
И, плача, отнесли в Россию.

Высотка /Игорь Ширяев/

Шёл бой за безымянную высотку,
Осталось нас десятка полтора
Юнцов зелёных от десятой роты
Гвардейского пехотного полка...

А солнце жарит: как же пить охота!..
Уже давно разбит последний дот,
Но залегла немецкая пехота,
Ей наш огонь подняться не даёт,

Прокуренные пальцы жмут гашетку,
На сошках нервно пляшет пулемёт,
Срезают пули на деревьях ветки,
И ест глаза солёный липкий пот...

Залп орудийный слева дали танки,
Снарядом разметало наш окоп,
И брёвнами оскалилась землянка,
А пулемётчик вскрикнул и умолк...

Отец моряка /Константин Фролов/

Дневная трасса Севастополь-Ялта.
Поток машин в две стороны бежит.
Как избавленье от жары и гвалта
Нас подбирает серебристый джип.

Водитель Миша, с виду - мой ровесник,
Служил на флоте, бороздил моря.
Усы с бородкой, как в пиратской песне.
"Морской волчара", проще говоря!

То он, то я - о том, о сём сначала
Мы сыпали нейтральные слова...
Вдруг как-то отстранённо прозвучало:
- Мой сын погиб... на крейсере "Москва".

Солдаты увольняются в запас /Пётр Долголенко/

Солдаты увольняются в запас,
Из списков, как из памяти, уходят,
Их лица забывая неохотно
Храню улыбки полудетских глаз...
Храню их голоса, и мне порою
Вдруг кажется, что я, а не они,
Считал с тоской до возвращенья дни,
Что мать, всплакнув негромко, у порога
Совсем не их встречала, а меня.
Я в дом входил, ещё тому не веря,
И радостно поскрипывали двери.
Сходилась любопытная родня.
"Как возмужал, - твердили все, - как вырос!"
И вспоминали юность старики,
И, восхищённо глядя на значки,
Мальчишки их потрогать норовили.

Вторая /Александр Сидоровнин/

Вот и встретились, лучше было не...
Приближали мы чей-то день парада.
Было так всегда, на любой войне,
Если встретились, убивать же надо.

А Господь смотрел - принимать кого?
Вычислял, за что он побольше спросит.
Но на то и есть, скажем - божество,
Он поправки нам при стрельбе не вносит.

Результат всегда здесь один на всех -
Или ты его, или он быстрее.
И в делах таких промахнуться - грех,
Убивать же шли оба, по идее.

Космонавту Юрию Гагарину /Владимир Высоцкий/

Я первый смерил жизнь обратным счётом,
Я буду беспристрастен и правдив:
Сначала кожа выстрелила потом
И задымилась, поры разрядив.

Я затаился и затих. И замер.
Мне показалось - я вернулся вдруг
В бездушье безвоздушных барокамер
И в замкнутые петли центрифуг.

Сейчас я стану недвижим и грузен,
И погружён в молчанье. А пока
Меха и горны всех газетных кузен
Раздуют это дело на века.

Хлестнула память, как кнутом, по нервам,
В ней каждый образ был неповторим:
Вот мой дублёр, который мог быть первым,
Который смог впервые стать вторым.*

Пока что на него не тратят шрифта:
Запас заглавных букв - на одного.
Мы вместе с ним прошли весь путь до лифта,
Но дальше я поднялся без него.

Космонавты. 20 лет спустя /Павел Великжанин/

В сорок первом им десять,
Да не в школе - урок.
Но ни сжечь, ни повесить
Враг мечту их не смог.

И едва только трубы
Отгудели свинцом,
Всюду аэроклубы
Поднялись для мальцов.

Пусть крыло из фанеры,
Но сквозь тучи помех
Пламя истовой веры
Возносило наверх.

В сорок первом им десять,
А спустя двадцать лет -
И второй вешний месяц
Небывалых побед!

Восходили "Востоки",
Салютуя мирам.
Звездных истин пророки
Улыбаются нам.

Одесса /Семён Кирсанов/

Одесса!
К булыжнику улиц
Подошвы бойцов прикоснулись.
И солнечный луч по отвесу
Спустился к вокзальной стене.
Победа въезжает в Одессу
В суровой и пыльной броне.
Отряды шагают и едут
По Пушкинской и Ришельевской,
Ветвями встречают победу
Акация в платье апрельском,
И дом, где любая из комнат
О Пушкине знает и помнит,
И Дюк на Приморском бульваре,
И море в венке облаков
С вернувшимся словом "товарищ"
Встречает бойцов-земляков.

Спасибо скажем ПВО /Сергей Кашарский/

Спасибо скажем ПВО!
Они - герои СВО,
Они  - герои СВО,
Красавцы просто!
Они - по небу снайпера,
Им - троекратное "ура"
От белгородцев,
От белгородцев!

И не один объект был сбит,
Мой город это подтвердит,
И город помнит,
И город помнит.
Спасибо вам за всё, бойцы,
Ведь вы такие молодцы!
Вы все герои!
Вы все герои!

Возвращение отца /Валентин Махалов/

Ясным полднем
Далёкой весёлой весны
Мой отец возвратился с войны.
Он дубовые двери
Легко распахнул -
За порогом оставил войну.
Он пожитки армейские
Сбросил с плеча.
Он прошёл по избе,
Сапогами стуча.
Я метнулся к небритой
Отцовской щеке -
Билась трепетно жилка
У отца на виске...

Памяти АПЛ "Комсомолец" /Сергей Марусенко/

Катятся, катятся горы свинца -
Волны Норвежского моря.
Нет беспокойному бегу конца.
Чайки кричат, ветру вторя.

Там, под солёной свинцовой водой,
На глубине больше мили,
Лодка подводная с красной звездой
Дремлет в холодной могиле.

Славный её экипаж на постах.
Злобны порывы норд-оста.
И замерзают слова на устах
С горечью третьего тоста.

Замок /Владимир Литвишко/

Здесь замок старинный, весь в башнях, как сон;
а мост через ров - загляденье!
И был архитектор в творенье влюблён,
раз вышло прекрасным виденье.

Такой красоты невозможно объять,
её никогда не забуду!
Но жду лишь приказа, готовясь стрелять
по сказке, по этому чуду.

Моя самоходка застыла пока,
уставившись грозно на стену.
Никто не допустит прорыва врага
наружу из этого плена.

Всё было так, как было каждый год /Евгений Гринберг/

Всё было так, как было каждый год.
Трава поляны приступом брала.
Набрав весенних звуков полный рот,
Скворец дарил их с маковки ствола.
Но вот ручей, родившийся в лесу,
Себе иной проклёвывает путь,
А муравей по юному лицу
Ползёт, и лень руке его смахнуть.
И ледоход небесный проплывал,
Не отражаясь в голубых глазах.
Совсем просохла и видна едва
Дорожка, что оставила слеза.

У памятника советским воинам... /Эдуард Мороз/

Склоните голову,
Минута молчания.
Здесь наши братья
И сёстры спят...
Над Братиславой,
Над Братиславой,
Над Братиславой
Стоит солдат.
Он видит город,
Прекрасный город,
Свободный город,
Словацкий град.

Петербург. Третье апреля /Татьяна Бурдакова/

Петербург... Ленинградище... Милый ты мой ветроград.
Содрогнулись атланты твои от подземного взрыва.
Но взрывная волна, пусть и злая, слабей во сто крат,
Чем упрямые волны стального, как небо, залива.

Посуровели улицы - больше, чем требует март.
Побледневшие окна подёрнулись плёнками тюля.
Я не нытик, не мямля, не против аскезы и спарт -
Но заходится сердце при мысли: опять обманули.

Этот город - он так неприступен и каменно горд!
Этот город - как стройный эстет в отутюженной тройке.
В нём гремит "Ленинградской" симфонией каждый аккорд -
Даже тройка блатных, так заезженных в питерском роке...

Кто тебя не любил? Кто впотьмах по тебе не бродил?
Кто Тверскую хоть раз не мечтал променять бы на Невский?
Ты всегда был такой же столицей; теперь вот - тротил
Пригубил, как доселе Москва - и соперничать не с кем.

Вечно твой, любимый сын Серёжка! /Алексей Стародубов/

Не волнуйся, мама, жив я, жив!
Враг силён, но мы идём упрямо,
Жди меня, почаще мне пиши,
Береги себя, родная мама!

Не тревожься, будет всё окей,
Я ж заговорён твоей молитвой.
Знаешь, сколько классных здесь парней!
С ними не страшны любые битвы.

Мы даём бандеровцам огня,
Выгрызаем метры до Победы,
Так что всё в порядке у меня,
Отдохну потом, когда приеду.