Героям Улус-Керта посвящается... /Сергей Ефимов/

Нас учили быть дерзкими, смелыми -
на дороге пусть встречный сторонится.
Как стояли мы под прицелами,
может быть, в мемуарах вспомнится

про мальчишек, на славу венчанных.
В школах звали нас хулиганами.
Именами гранит обеспеченный,
окруженный скорбящими мамами.

Пусть напишет же кто-то из выживших
неуемною болью, как пальцами,
как прощались мы с нашими жизнями,
вызывая огонь по рации

На себя.

Стоявшему у Грозовых Ворот /Андрей Андреев/

Алой слезою рассвет прикоснулся к глазам,

Вычертив в памяти узкие тропы Кавказа,

Склоны хребтов, устремлённых к чужим небесам, -

Гордый портрет, непривычный для русского глаза.

Лентой дороги, разбитой десятками ног,

Сотней бессонных ночей и бросков через горы,

Снова и снова вторгаешься в тесный мирок,

Замкнутый в сердце твоём на глухие запоры.

Каждую ночь ты приходишь к знакомой черте

Сквозь быстротечный поток оглушающих будней,

Чтобы опять очутиться на той высоте -

Маленьком острове, стёртом ударом орудий.

Снова ложишься на смертный рубеж "семь-семь-шесть",

Ставший в сжигающем смерче ареной отваги,

Точкой на карте, в которой солдатская честь

Каплями крови впиталась в рисунок бумаги.

Как описать обжигающий огненный шквал,

Эхо стрельбы, отражённое рухнувшим склоном,

Крики ребят, принимающих грудью металл,

Собственный голос, внезапно обрезанный стоном.

Вежливые люди /Алексей Киреев/

О, Господи, как мир весь этот чуден!

Крымчане славят Бога потому,

Что появились "вежливые люди"

И навели спокойствие в Крыму.

Никто не застрахован от падений.

Хоть кризис до конца не миновал,

И много совершенно разных мнений,

Но вежливость - никто не отменял!

Конец смертям ненужным и раздорам!

Здесь больше автоматы не строчат -

Здесь место конструктивным разговорам.

А вежливые люди - промолчат.

В сорок первом у полустанка /Леонид Хаустов/

В сорок первом у полустанка,
Там, где танки месили гать,
Не давая пройти, цыганка
Напросилась мне погадать.

"Ты, серебряный мой, не бойся!
Что серьёзный не по годам?
По карманам своим поройся,
Если крупные - сдачи дам".

Дай Бог /Александр Сидоровнин/

А мы от вас далеки,

И от окопов и баз.

Спаси вас Бог, мужики,

Возможно даже не раз.

Пусть вас ничто не берёт

И ни в дневных, ни в ночных.

Дай Бог вам - только вперёд.

Дай Бог - домой на своих.

Дай Бог лишь слышать вам свист,

Да, только свист и всего.

Дай Бог, чтоб бинт бел и чист

Был до конца СВО.

Я восхищаюсь... /Виктор Алексеев/

Я восхищаюсь этими ребятами,

Смотрю на них - и сразу в горле ком...

Они, как трусы, головы не спрятали,

Когда война пришла в наш общий дом.

Не скрылись, вроде крыс, и не разъехались,

Оставшись за границей на постой...

Не сделались и внутренней помехою,

А стали, как солдаты, в общий строй...

Я восторгаюсь их надёжностью и мужеством,

И если есть такая в мире рать,

Мне наплевать на домыслы досужие,

Что русский, дескать, может проиграть...

Для этой страны - по-иному никак /Владимир Литвишко/

Для этой страны - по-иному никак:

                                                          лишь вместе - от края до края!

Мы ценим наш мир и приветствуем флаг,

                                                                     детей развлекая, играем.

Но если придётся, то, сжавшись в кулак -

                                                             встаём, о затратах не плача.

В напрасных мечтах, не рассчитывай, враг,

                                                                            на силу свою и удачу!

Павшие с живыми встанут в ряд /Сергей Сухонин/

Героев павших тянутся следы
По душам неушедших поколений,
В наш смутный век их ратные труды -
Свет негасимый в омуте сомнений.

Я вижу их заоблачный парад;
Сорвав с запястий времени оковы,
Пришли туда и витязь Коловрат,
И павшие на поле Куликовом,

Суворов и его богатыри,
Красноармейцы, что погибли в Бресте -
Заступники России, соль земли,
Что не роняли доблести и чести.

А мимо них шагает прямо в рай

По млечному пути Шестая рота.
- Апостол Павел, двери открывай,
И принимай небесную пехоту!

На другом берегу /Ольга Головенкина/

Памяти погибшего в Чечне

Героя России капитана Калинина.

Вспоминать годы прежние стану я.

Все осталось на том берегу.

Камуфляжку надену старую,

снова волосы состригу

и пойду я путями памяти

в хлябь разбитых военных дорог.

Там, в февральской промозглой замяти,

ты остаться в живых не мог!

Бой смертельный, короткий и яростный.

Ты лежишь на кровавом снегу.

Почему-то все это досталось нам

на постылом, чужом берегу...

Всюду будет со мной то, что прожито.

До сих пор не могу осознать -

отчего так нелепо сложится:

нам под сорок - тебе двадцать пять.

Офицерам /Николай Столяров/

Военными на свете не рождаются,
Бывает сложной офицерская судьба,
Ведь не секрет, сегодня кто-то кается,
Что с армией он связан навсегда.

Глухие полустанки незнакомые,
И чемоданы вечные в руках,
В тайге, в степи, в далёких гарнизонах
Мы верность Родине храним в своих сердцах.

Встречаем мы холодные рассветы,
Оторваны подолгу от семей,
С оказией порою шлём приветы
Любимой и единственной своей.

Командировки, будни и тревоги

Переплелись, как жизненный клубок,
А впереди опять у нас дороги -
Суровой службы неустанный долг.

Поздравление /Михаил Светлов/

Не слишком часто я бывал в бою,

Но в эту знаменательную дату

Я обнимаю Армию свою

И каждого отдельного солдата.

Я не мальчишка. Я в теплушках трясся,

И надо мной войны гражданской дым...

И маршалам - простой майор запаса -

Я издали откозыряю им.

Мне кажется - я снова меж бойцами,

Никак не полководец, не герой,

Хочу я вновь с военными сердцами

Гражданским сердцем встать в единый строй.

Мне до сих пор походы наши снятся,

Обугленные юности края...

Броня /Юрий Беридзе/

А ротный не был отцом солдатам -

он был таким же, как все они...

Он гнил в окопах, ругался матом,

делился фляжкой: Браток, глотни...

Он так же кровью платил своею

за каждый шаг по полям войны,

и, в рукопашном бою зверея,

он за собою не знал вины...

Что ж, ротный не был отцом солдатам...

В его-то годы - отец какой?

Скорей, был сыном он или братом,

но командиром он вел их в бой...

Мои друзья /Михаил Луконин/

Госпиталь.

Всё в белом.

Стены пахнут сыроватым мелом.

Запеленaв нас туго в одеяла

И подтрунив над тем, как мы малы,

Нагнувшись, воду по полу гоняла

Сестра.

А мы глядели на полы.

И нам в глаза влетала синева,

Вода, полы...

Кружилась голова.

Слова кружились: "Друг, какое нынче?

Суббота?

Вот, не вижу двадцать дней..."

Пол голубой в воде, а воздух дымчат.

"Послушай, друг..." -

И всё о ней, о ней...

Несли обед.

Их с ложек всех кормили.

А я уже сидел спиной к стене,

И капли щей на одеяле стыли.

Завидует танкист ослепший мне

И говорит

Про то, как двадцать дней

Не видит.

И - о ней, о ней, о ней...

- А вот сестра, ты письма пpодиктуй ей!

- Она не сможет, друг, тут сложность есть.

- Какая сложность? Ты о ней не думай...

- Вот ты бы взялся!

- Я?

- Ведь руки есть?!

- Я не смoгу!

- Ты сможeшь!

- Слов не знаю!

- Я дам слова!

- Я не любил...

- Люби!

Я научу тебя, припоминая...

Я взял перо. 

А он сказал: "Родная!"

Я записал.

Он: "Думай, что убит..."

"Живу", - я написал.

Он: "Ждать не надо..."

А я, у правды всей на поводу,

Водил пером: "Дождись, моя награда..."

Он: "Не вернусь..."

А я: "Приду! Приду!"

Встреча /Николай Кирженко/

Собираться мы стали реже,

Да и наши ряды редеют...

Только сердце по-прежнему греет,

Что в основе своей - мы те же.

Тридцать лет - это все-таки дата.

Что быльем поросло, что забылось.

Но сегодня - так сердце забилось!

Я тебя обнимаю, как брата.

Вот встречаются однополчане,

Вспоминают о службе в Афгане.

Видно: прошлое - не в тумане,

А за дымкою долгой печали.

На "афганке"... /Николай Мамедов/

На "афганке" - за "Отвагу", справа "Красная Звезда"...
Мы уходим "из-за речки", я надеюсь, навсегда.

Навсегда... От душной пыли, от жары и от снегов,
от "душманов" бородатых и посмертных орденов.

Десять лет мы на чужбине завоевывали "мир",
а сегодня мы уходим... Грустно смотрит командир...

♫ Афганский вальс /Сергей Ильёв/

Не сказать, не пропеть то, что было пропето

И отснято на плёнках на стотомный роман.

Не читаются судьбы в ярком глянце паркета

Так же, как не танцуется вальс про Афган.

Ты здесь, я уже там,

Где со звездой плачет луна

В небе ночном, будто герб мусульман,

Над седым Гиндукушем, где война.

Почернела лоза, и бутыли налиты

Ядовито-кровавым вином передряг.

И на Южном Кресте наши тосты отлиты

Под хрустальный звон кружек, стаканов и фляг.

Я уже здесь, а ты ещё там,

В жарком краю чужедальней земли,

Где жмёт тоска по российским лугам,

По берёзовым рощам и любви.

Мы уносим с собою в самолётных салонах

И уложим в вагонах на сырую постель

По ущельям глубоким дым последней колонны,

Кандагара жару и Саланга метель.

Мы здесь, и мы ещё там

В мыслях своих. И без конца

Ранит свинцом раскалённый Афган

Нашей памяти души и сердца.

Опять февраль... /Ирина Лосева/

Февраль нам снова памятью метёт,

Ей ветры времени опять вскрывают грани.
Мы возвращаемся... на горький зов её.
Мы снова здесь... Мы в прошлом... Мы в Афгане...

Сердцами все - в запёкшихся годах,
Их метки горькие страшнее кровной мести.
Но мы вернулись... В тяжких орденах,
Живыми... А не страшным грузом "200".

Тридцатилетию вывода войск из Афганистана /Вячеслав Натальин/

Тридцать лет, но не утихнет память:

Ночь за ночью катится во сне

Разведвзвод по улочкам в Баграме

На жарой изъеденной броне.

Пусть позади "зелёнка" Чарикара,

От Пянджа к дому очень долгий путь.

И дребезжит пробитая гитара,

Ты эти дни, мой друг, не позабудь...

Здесь растёт не трава-ковыль /Алёна Костина/

Здесь в глаза не пускают пыль.
Тут её без того полно.
Здесь герои у нас - не быль,
А связующее звено.
Это внуки ещё живых,
Тех потомки, кому не встать...
Славу подвигов фронтовых
Принимали из уст в уста.

♫ Я там не был... /Владимир Шаров/

Я там не был ребята, не был.

Для меня это, как сюрприз -

Пики гор, пропоровших небо,

Так, что звезды сыпятся вниз.

Не спускался на парашюте,

Зачерпнув синеву небес,

На опасном горном маршруте

По отвесным скалам не лез.

Я там не был. И, в самом деле,

Ни к чему мне давать отчёт,

Что не мой это шрам на теле,

И не мой позывной - "Звездочёт".

И не мне часто ночью снится

Уходящий на поиск взвод,

Дальних взрывов ночных зарницы,

Солнцем выжженный небосвод.

И не важно уже, поверьте,

Кто где был и куда стрелял...

Не забуду до самой смерти,

Как я там друзей не терял...

Крейсер Варяг. Последний парад /Лев Новоселов/

Стоял январь. Двадцатый век начался.

Рассветный час, туманно и слепо.

Отряд японских миноносцев мчался

К морской корейской базе Чемульпо.

К нейтральному порту, где на стоянке

Дремали корабли из разных стран,

Устав от многомесячной болтанки,

Которой щедр был Тихий Океан.

Где, одолевши водные стихии,

На мачте трепетал российский флаг.

Там, где стоял посланцем из России

Красавец-крейсер с именем "Варяг".

Иссечена осколками броня /Владимир Литвишко/

Иссечена осколками броня.

Она сопротивлялась что есть силы.

Пушистый снег занёс следы огня,

уничтожая общую могилу.

Пока вы мерзли, защищая нас,

считали люди время до зарплаты,

судьбу кляня, ругая через раз

кто телевизор старый, кто заплаты.

И, что случилось в мире до того,

как сделать шаг пришлось, не сожалея,

нас волновало через одного...

...Пришла пора для многих стать смелее,

Огнём опалённые строки /Алексей Глухов/

Не для украшения быта,
Средь книжек не сразу видна,
Стоит сиротливо,
                              забито,
В неброской обложке одна.
Совсем небольшого формата,
Но многих изданий ценней.
У книги особая плата, -
Заботливо собраны в ней
"Огнём опалённые строки"
Поэтов военной поры, -

Поминальная Москва /Алексей Стефанов/

С утра шёл дождь.

Не дождь то был, а слёзы.

И снова боль,

Несбывшиеся грёзы.

Опять Москва

Вся в чёрное одета.

Идёт война

В России, а не где-то.

Борт номер вечность /Александр Кованов/

Почему так болит горло?
Значит, снова кричал ночью...
Значит, снова меня стёрло
из погибших... Живой! Точно!

Я на этом борту не был.
Для салаги - полно чести.
Душу рвёт на куски небыль...
Но на фотке-то... мы вместе!

Сон /Александр Межиров/

Был бой.

                 И мы устали до потери

Всего, чем обладает человек.

Шутил полковник: 

                                 - Сонные тетери... -

И падал от усталости на снег.

А нам и жить не очень-то хотелось -

В том феврале, четвертого числа,

Мы перевоевали. 

                              Наша смелость,

По правде, лишь усталостью была.

Нам не хотелось жить -

                                         и мы уснули.

Быть может, просто спать хотелось нам.

Мы головы блаженно повернули

В глубоком сне

                             навстречу нашим снам.

Норд-ост /Виталий Бакалдин/

С железным визгом

                                    хлещут брызги

О гордо замерший гранит.

Гремит прибой в Новороссийске,

Меж обелисками звенит.

В слепом шараханье прибоя,

В стенаньях гнущихся стволов -

И гневный клич,

                              и грохот боя,

И матерински плач без слов.

Крутые гребни снежной пыли

По чёрной гавани рябят,

Как будто бескозырки всплыли

На свет не выплывших ребят.

2 февраля /Любовь Нелен/

Морозно, но я все-таки терплю,

Свое пальто застегиваю плотно,

Я на Кургане Памяти стою,*

Февральский ветер хлестко рвет полотна.

Они алеют недругам назло

И нам напоминают о прошедшем,

Ведь нам, друзья, непросто повезло:

Ценой за жизнь платили сумасшедшей.

В какой стране так помнят феврали,

Суровые, жестокие метели,

Поля, где миллионы полегли...

А все они, бесспорно, жить хотели...