♫ Новогодняя ночь /Александр Минаев/

Опять тебя нет со мной, так уже было, было прежде.
Год отошел в мир иной, но лишь сильней моя надежда.
Укрылась ночь пледом бисерным от посторонних глаз,
Чтоб совершить таинственный намаз.
Отбил свой звон неуверенно декабрьский хмурый день,
А вы, глаза светло-серые, вы где?

Опять тебя нет со мной, опять мы в этот час не вместе.
Пускай же сказкой ночной тебе приснится моя песня.
В ней липкий снег тает медленно, афганский липкий снег.
И полночь необыкновенная в окне.
Ложатся ввысь трассы веером на призрачную ель,
А вы, глаза, светло-серые, вы где?

Новогодняя ночь 1994 года /Раян Фарукшин/

Мы подъехали к городу Грозный,

Он нас "ласково" так повстречал -
С неба снег и ветер несносный,
А мороз всё крепчал и крепчал.

Как красиво! Пылающий город
На закате солнца блестел,
Меня - в дрожь, как снегу за ворот,
Там никто умирать не хотел.

Я всё помню: горящие склады
И разрушенных зданий оскал,
И сержанта из сводной бригады,
Что от пули первым упал.

Волгоград, 29 декабря /Марк Вербер/

Да, это счастье - меня там не оказалось
у смятых дверей красивейшего вокзала,
где стекла летели так далеко и звонко,
где взрывом задело лишь одного ребенка,

Елка /Юлия Друнина/

На втором Белорусском еще продолжалось затишье,
Шел к закату короткий последний декабрьский день.
Сухарями в землянке хрустели голодные мыши,
Прибежавшие к нам из сожженных дотла деревень.

Новогоднюю ночь третий раз я на фронте встречала.
Показалось - конца не предвидится этой войне.
Захотелось домой, поняла, что смертельно устала.
(Виновато затишье - совсем не до грусти в огне!)

Показалась могилой землянка в четыре наката.
Умирала печурка. Под ватник забрался мороз...
Тут влетели со смехом из ротной разведки ребята:
- Почему ты одна? И чего ты повесила нос?

Минута тишины /Александр Белов/

Минута тишины...
                                  Молчат усталые
Спасатели, кинологи, врачи.
Быть может, кто-то стукнет под завалами,
Или застонет, или закричит.

Я слышу тишину, но помню каждое
Рыданье, крик, проклятие и стон.
Остаться без работы нам однажды бы,
Чтоб раз и навсегда был мир спасен!

Чтобы людские судьбы не корежила
Авария, стихия ли, война.
И чтобы не пугала, не тревожила
Минуты этой долгой тишина.

Спасатель /Виктор Колмаков/

Боевым офицерам МЧС

Бывший "батяня", бывший комбат.
В чём-то несбывшийся, бывший,
Лекцию группе читает девчат...
Слушают девочки, пишут...
Морщатся: часто слова невпопад,
Режет слух голос осипший,
Что-то неважно читаешь, комбат,
Бывший, поистине, бывший.

31 декабря 1941 года /Юрий Воронов/

По Ленинграду смерть метет,
Она теперь везде, как ветер.
Мы не встречаем Новый год -
Он в Ленинграде незаметен.

Дома - без света и тепла,
И без конца пожары рядом.
Враг зажигалками дотла
Спалил Бадаевские склады.

И мы Бадаевской землей
Теперь сластим пустую воду.
Земля с золой, земля с золой -
Наследье прожитого года.

Родному городу /Михаил Матусовский/

Здесь Пожарский гремел, здесь командовал боем Кутузов.
Ты, как древняя сказка, бессмертен, прекрасен и стар.
От тебя отходили замерзшие своры французов,
От тебя отступали несчетные орды татар.

Мы тебя окружим бронированной грозною силой
И любою ценой в беспощадном бою сбережем,
Чтобы подступы к городу стали для немца могилой
И рубеж под Москвою - последним его рубежом.

Баллада о немецком мальчике / Елена Громцева/

Сидел мальчишка под крыльцом,
Не смея даже шевелиться...
"Фашист!" - бросали горсть в лицо
Камней... за то, что смел родиться

В России... после той войны...
В нём кровь текла немецкой расы,
Ему вменялась часть вины,
Как-будто он шагал в тех касках.

Как-будто он брал Сталинград,
Солдатом Вермахта стреляя.
Ему в глаза плевали: "Гад!
Лишь попадись нам, schwein* такая".

Песня о друге /Виктор Верстаков/

Завалы, заслоны, засады,
Барханы, сугробы, ветра.
Наверно, забыть это надо,
Но помнится, словно вчера.

Страна, что "за речкой на юге",
Как мы ее звали подчас,
Останется песней о друге,
Навечно ушедшем от нас.

В той песне и боль, и просторы
Тревожных афганских дорог,
И гордость, и горе, и горы,
Где друг отозваться не смог.

Псевдоновогоднее /Алина Баева/

Снег по судьбам метет, равнодушно заносит былое,
Надевая на жизнь маскировочный белый халат.
Залпы - ритмы сердец, ветер, прячась от грохота, воет,
Неизменно солируя в хоре бродячих собак.

Гром осенний замерз в этом низко-нависнувшем небе,
Не готовом принять фейерверков искристую вязь.
Иждивенка-зима просит зрелищ, не выклянчив хлеба,
И рисует пейзажи войны на стекле, не таясь.

Первый снег закрутил серый быт на плацу в круговерти,
Праздник - будто симптом наших прошлых беспечных годов,
Будто вызов для тех, кто живыми списал нас посмертно,
Открестившись со смехом, как от непокорных рабов.

Москве /Александр Прокофьев/

Вся Родина встала заслоном,
Нам биться с врагом до конца,
Ведь пояс твоей обороны
Идет через наши сердца!

Идет через грозные годы
И долю народа всего,
Идет через сердце народа
И вечную славу его!

Доблесть /Александр Карпенко/

Примеряя опасность к лицу
И былинным грезя булатом,
Как завидовал я отцу,
Воевавшему в сорок пятом!

Ведь считалось, что наш удел -
Постигать жизни смысл, учиться.
А для воинских, ратных дел
Я чуть-чуть опоздал родиться...

Павшим братьям /Сергей Ефимов/

Здесь молчание громче, чем слово,

Здесь кладут головою на запад.
На Николо-Архангельском* снова
Душу рвут троекратные залпы...

Снег ноябрьский землю укроет.
Верность Родине стала распятьем.
Все плотнее Аллея Героев,
И все больше на ней наших братьев.

Ленинград, 6 декабря 1941 года /Юрий Воронов/

Ни хлеба, ни топлива нет.
Улыбки на лицах знакомых
Нелепы, как вспыхнувший свет
В окне затемненного дома.

Нелепы, и всё же они
Сегодня скользили по лицам,
Как в старые добрые дни.
Мы знали, что это случится!

- Слыхали? - И люди стихали. -
Вы слышали новости? - Да!.. -
И люди друг другу махали,
Забыв, что под боком беда.

Сотый день /Юрий Воронов/

Вместо супа - бурда из столярного клея,
Вместо чая - заварка сосновой хвои.
Это б всё ничего, только руки немеют,
Только ноги становятся вдруг не твои.

Только сердце внезапно сожмется, как ежик,
И глухие удары пойдут невпопад...
Сердце! Надо стучать, если даже не можешь.
Не смолкай! Ведь на наших сердцах - Ленинград.

Мы играли в войну /Андрей Мизиряев/

Мы играли в войну, как все дети, без зла, понарошку.
Выходили из боя гурьбою, шутя, без потерь.
Но война припасла и взвалила недетскую ношу
На мальчишечьи плечи, не знавшие груза смертей.

Мы смотрели на мир, легковерные дети асфальта,
Как на светлый, огромный, друзьями заселенный двор.
Но война, притаившись в ущельях чужого базальта,
Расстреляла мальчишечью веру и правду в упор.

Полчаса до атаки /Вадим Прохоров/

Полчаса до атаки осталось -
Всего полчаса...
Полчаса до свистка,
До ракеты, до вспышки, до драки...
Полчаса до момента,
Когда упадут небеса
И в воротах архангелы встанут,
Одетые в хаки...

Полчаса, чтоб в порядок
Земные дела привести...
Полчаса - написать и отправить
Последние письма...
Полчаса, чтоб проверить
Патроны, гранаты, штыки...
И в канале ствола
Уложить дополнительный выстрел...

Чеченская зима /Ирина Сарматова/

Снег, покрытый копотью разрывов,
Разнесла поземка по земле.
"По машинам!" Ну, братва, счастливо!
Снова не дают поспать в тепле.

Снова жмемся на броне холодной,
Наготове держим автомат,
Что-то говорит в тангенту взводный...
Нынче десантуре черт не брат!

Москва /Александр Твардовский/

Зыбкой ночью солдатской
В сорок первом году
Ехал я из-под Гжатска
На попутном борту.

Грохот фронта бессонный
Шел как будто бы вслед.
Редко встречной колонны
Скрытый вспыхивал свет.

Тьма предместий вокзальных
И - Москва. И над ней
Горделивый, печальный
Блеск зенитных огней.

И просились простые
К ней из сердца слова:
"Мать родная, Россия,
Москва, Москва..."

Отражение /Дмитрий Московский/

С каждым днём остаётся всё меньше часов,
Чтобы справиться с этой напастью.
Над страною - созвездие Бешеных Псов
Нависает оскаленной пастью.

И у тех, кто под этим созвездьем рождён,
Полыхают глаза торжеством:
В превосходстве своём над людским естеством
Каждый бешеный пёс убеждён.

Но не верь подлецу, и не слушай глупца,
И не бойся живущих во зле.
Высоко в небесах есть созвездье Стрельца
И созвездье Спецназ - на земле.

Сектор обстрела /Марина Струкова/

Грозный город, охваченный тьмой,
пойман в око прицела,
и проходит дорога домой
через сектор обстрела.

Кто-то шел по тропинке в обход,
вдоль стены пробирался,
да наткнулся в предместье на дот
и уже не поднялся.

Чутким сном я забылся на миг,
рук не сняв с автомата.
И далекого дома достиг
в час степного заката.

Страшная сказка /Борис Пастернак/

Все переменится вокруг.
Отстроится столица.
Детей разбуженных испуг
Вовеки не простится.

Не сможет позабыться страх,
Изборождавший лица.
Сторицей должен будет враг
За это поплатиться.

Это только снится /Леонид Молчанов/

Который год я по ночам стреляю
И снова, не заботясь о себе,
Иду вперед - туда, где убивают -
Навстречу непредвиденной судьбе.
И вертолет подбитый серой птицей
Ныряет вниз, сгорая на лету...
Как хорошо, что это только снится...
И утром просыпаюсь я в поту.

Который год кошмар Афганистана
Меня ведет ночами в новый бой.
И снова тень от "Черного тюльпана"*
Витает ночью над моей судьбой.
Пусть это все - забытая страница,
Но снова веет холодом беда...
Как хорошо, что это только снится
И вновь не повторится никогда.

♫ У деревни Крюково /Сергей Островой/

Шел в атаку яростный сорок первый год.

У деревни Крюково погибает взвод.
Все патроны кончились, больше нет гранат.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.

Лейтенант израненный прохрипел: "Вперед!"
У деревни Крюково погибает взвод.
Но штыки горячие бьют не наугад.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.

♫ Семьдесят выше нуля /Виктор Куценко/

Лютое солнце над Кандагаром
Мёртвою хваткой вцепилось в поля.
Наша колонна окутана жаром -
Семьдесят выше нуля.

Лица, как маски, под солнцем и пылью,
Через одежду жжёт тело броня.
Смешаны грани меж бредом и былью -
Семьдесят выше нуля.

Панихида по старлею /Григорий Егоркин/

Приказ на батарею
Пришел, лишь бой угас.
Взвод схоронил старлея,
Взвод выполнил приказ.

...От близких пуль шалея,
Меж битых стен и ям
Вернулись все в траншею,
А он остался там.

Речка Нара /Евгений Гринберг/

Речка Нара, речка Нара,
Недлинна, неширока,
Но когда бывает надо -
Неприступная река.

Вот на этой речке Наре
В землю, в небо, в пламень, в лед
Врос интернациональный
Необученный народ.

Боевые друзья /Сергей Антонов/

У меня из Афгана фотографий немного.
Там сниматься нам было порой недосуг.
Мирных дней развела нас с тобою дорога,
Затерялся ты где-то, афганский мой друг.

Торопили мы время, боевые походы
И колонны по пыльным километрам войны.
Здесь, пропахшие потом, отставали от моды,
А причёски у многих в серебре седины.

Триста тридцатый полк /Леонид Хаустов/

По Неве отходили солдаты,
И стонал под дивизией лёд.
Оставался лишь триста тридцатый
Полк стрелковый, прикрывший отход.

В дело шли и штыки, и гранаты,
И накатывал огненный вал.
Это доблестный триста тридцатый
Полк стрелковый отход прикрывал.

Защитники Москвы /Василий Степанов/

Почернело солнце. Тучи мглисты.
Порохом пропахла синева.
Впереди, за Нарою - фашисты,
За спиною - ратная Москва.

Здесь проходит наша оборона,
Насмерть здесь немало дней стоят
С храбрым комиссаром батальона
Тридцать восемь стреляных солдат.

На счету гранаты и патроны.
Фронтовой мороз колюч и яр.
Но бойцы бодры и непреклонны -
Рядом с ними славный комиссар.

♫ Мы оставили там /Вячеслав Пустовитов/

Там, за далекой, усталой рекой,
Там, где покой только снится,
Плачет земля о забытых судьбой
И укрывает их лица.
Там, где вершины упрятались ввысь,
Став неприступной стеною,
Детские сны, точно в сказке, сбылись
И обернулись войною.

Мы еще не пришли с войны,
Мы, наверно, не сможем вернуться,
Мы не знаем дорогу назад,
Мы, наверно, боимся проснуться.
Мы фантомы давно позабытых побед,
Мы поэты не нужных давно уже песен,
Мы остались стоять в тех забытых полях,
Заблудившись в последних ненужных боях,
Мы оставили там свои души...

Город Грозный /Виталий Леонов/

Ранним утром отразится в битых стеклах солнца блик,
Выдирая из тумана улиц обгоревших лик,
Очертания кривые обвалившихся домов...
На рассвете город Грозный именно таков.

Город Грозный - так серьезно все, что здесь произошло.
Из сердец, войной разбитых, навсегда ушло тепло.
И заплакала Россия, хороня своих сынов,
Принимая в дар с Кавказа сотни цинковых гробов.

Папа с мамой под огнем /Николай Сундеев/

Пятый месяц под огнем
дом родительский, а в нем -
папа с мамой... Ночь за ночью
бьют орудия, и с крыш
черепицу сносят -
в клочья
разорвав ночную тишь.

...Пережив одну войну,
на которой так досталось,
разве думали - под старость
угодить в еще одну?
Неожиданна и зла
и бессмысленна вторая -
на окраине, у края
Дубоссар, где жизнь прошла...

Девушка в шинели /Алексей Сурков/

Вспомни ночь, метельную, шальную,
Вспомни домик на краю села.
Как в семью знакомую, родную,
Ты в блиндаж к разведчикам пришла.

Ты вошла уверенно и просто
В круг солдатской дружбы фронтовой,
Девушка в шинели не по росту,
Дорогой товарищ боевой.

Разговор с пленным земляком /Юрий Беридзе/

Он был растерян и избит,
но, слава Богу, не расстрелян...
На вид... Обычный был на вид -
крестьянин ближнего сопэли*.

Мы говорили о войне -
об этой странной и проклятой...
О том, как страшно на броне
сидеть, осколками помятой,

когда несется бэтээр
по бездорожью у Гумисты,
и командир, от страха сер,
орет оглохшему радисту:

"Ну, шэни дэда*, вызывай...
ну вызывай же минометы!.."
А впереди - ворота в рай,
куда ушло уже полроты...

В горах Афганистана /Александр Карпенко/

Горы молчат.
Словно рыбы в воде, молчат.
Только в висках
Мысли бешеной дробью стучат.
Где-то в горах,
Знаю я, затаился враг.
Знаю, что он,
Словно рыба в воде, в горах.
Глаз не сомкнёт
Наш тревожный ночной дозор.
Долго ли нам
Ждать погоды у этих гор?

Сочинение украинской школьницы /Марина Красильникова/

Я была ученицей примерною
Вместе с сотней других детей.
О войне, как и вы, наверное,
Знала только из новостей.

Я не знаю, всех ли увижу я
Этой осенью снова за партами:
Расплатились многие жизнями
За судьбу политической карты.

Я не знаю, какими законами,
По каким таким чёрным правилам,
Нас, когда-то родные народы,
Ненавидеть друг друга заставили.

Штыки от стужи побелели /Игорь Иванов/

Штыки от стужи побелели,
Снега мерцали синевой.
Мы, в первый раз надев шинели,
Сурово бились под Москвой.

Репортаж из... /Алексей Арсеньев/

Я считал себя сильней других,
и фортуна улыбалась мне.
Рвался в зону действий боевых -
показать "всю правду" о войне.

Всё я знал - кто прав и кто не прав.
Не боялся сплетен и молвы.
И однажды смог войти в состав
съемочной команды из Москвы.

Вновь прибывший борт укрыл туман,
севший раньше нас на полосе.
Был уставшим мрачный капитан
и смотрел безрадостно совсем...

Диалог самолета и летчика /Юрий Васин/

- Ты тяни, друг, тяни, ты еще потерпи,
До своих нам осталось немного.
И пока нам обоим послушны рули,
То не будет последней дорога...

- Я, конечно, стараюсь, все силы напряг,
Но мотор мой дает перебои!
И сегодня ликует потрепанный враг,
Загоревшись, мы вышли из боя...

С пулей в сердце... /Маргарита Алигер/

С пулей в сердце
                             я живу на свете.
Мне еще не скоро умереть.
Снег идет.
                  Светло.
                               Играют дети.
Можно плакать,
                            можно песни петь.
Только петь и плакать я не буду.
В городе живем мы, не в лесу.
Ничего, как есть, не позабуду.
Все, что знаю, в сердце пронесу.

Спрашивает снежная, сквозная,
светлая казанская зима:
- Как ты будешь жить?
                                       - Сама не знаю.
- Выживешь? -
                           Не знаю и сама.

Ты, моя Москва /Николай Добронравов/

Слышится нам эхо давнего парада,
Снятся нам маршруты главного броска.
Ты - моя надежда, ты - моя отрада,
В сердце у солдата ты, моя Москва.

Мы свою победу выстрадали честно,
Преданы святому кровному родству.
В каждом новом доме, в каждой новой песне
Помните ушедших в битву за Москву!

Серые шинели. Русские таланты.
Синее сиянье неподкупных глаз.
На равнинах снежных юные курсанты...
Началось бессмертье. Жизнь оборвалась.

Нужны ли гусару сомненья /Булат Окуджава/

Нужны ли гусару сомненья,
Их горький и въедливый дым,
Когда он в доспехах с рожденья
И слава всегда перед ним?

И в самом начале сраженья,
И после, в пылу, и потом,
Нужны ли гусару сомненья
В содеянном, в этом и в том?

Летчики /Максим Мазаев/

Небо огнем разорвано
Пополам.
Как же хотелось ордена
В детстве
Нам.

Как же хотелось летчиком
Смелым стать,
Знали мы так отчетливо -
Нам
Летать!

Светлой мечте открытые
Времена,
Мы же не будем сбитыми!
Но...
Война.

Слово о 28 гвардейцах /Николай Тихонов/

Безграничное снежное поле,
Ходит ветер, поземкой пыля,
Это русское наше раздолье,
Это вольная наша земля.

И зовется ль оно Куликовым,
Бородинским зовется ль оно
Или славой овеяно новой,
Словно знамя опять взметено, -

На взлетке тихо вздрогнет самолет... /Леонид Молчанов/

На "взлетке" тихо вздрогнет самолет,
Взревут моторы, набирая силу.
Рывком земля куда-то вниз уйдет,
Лишь в памяти оставив все, что было.

Не будет больше рейдов и боев,
Свистящих пуль и воющих снарядов,
Не будет дыма горных кишлаков
И многих из друзей не будет рядом.

♫ Прощай, Чечня /Виктор Иванов/

Прощай, Чечня... Прости за непокой,

За чаши горькие, что до краев полны,

Что ухожу, тебе по-прежнему чужой,

Под задымленным небом пыльной Ханкалы.

Я не надеюсь на взаимную любовь

И знаю цену каждой взятой высоты.

И остаюсь наедине с собою вновь

Среди обманчиво-тревожной красоты.

Всю ночь обстреливали дом... /Николай Сундеев/

Всю ночь обстреливали дом,
распарывая мглу,
и в самом прочном и глухом
теснились мы углу.

И перестрелок кутерьма
гнала надежды прочь:
во все окрестные дома
стреляли в эту ночь.

Всю ночь стреляли по нему,
по свету давних дней.
По детству били моему,
по юности моей.

Дебальцево 2014 /Ирина Горбань/

"Мы молили и Бога, и чёрта, - кто первый услышит..."
после прочтения книги Александра Морозова
"Дебальцево на линии огня".

День прилетами искалечен,
Изувечена взрывом полночь.
Я бездумно ломаю свечи -
Жечь не буду. Огонь - не в помощь.

И молиться пока не стоит,
Зря икона стоит на полке.
Небо призрачным эхом стонет,
Воет пес у калитки волком.

А прилеты все ближе... ближе...
А проклятия - в душу бесу.
Пламя домик соседский лижет,
Из подвала наружу лезу.

♫ Время выбрало нас /Виктор Куценко/

Время выбрало нас,
Закружило в афганской метели.
Нас позвали друзья в грозный час -
Мы особую форму надели.

И в огне горных, трудных дорог
Своей кровью кропили походы,
Не заметили в вихре тревог,
Как минуты прессуются в годы.

Верность, доблесть, отвага и честь -
Эти качества не напоказ.
У Отчизны героев не счесть -
Время выбрало нас!

Марш защитников Москвы /Алексей Сурков/

В атаку стальными рядами
Мы поступью твердой идем.
Родная столица за нами,
Врагам преградим путь огнем.

На марше равняются взводы,
Гудит под ногами земля,
За нами родные заводы
И красные звезды Кремля.

Подводный свет /Михаил Дудин/

Не забыть мне зарниц Шлиссельбурга,
Батареи немецкой налет.
Зимней ночи косматая бурка
Опустилась на ладожский лед.

Но расстреляно рваное небо,
Полыньи от бомбежки дымят.
Пополненья
                       снарядов
                                        и хлеба
Дожидается твой Ленинград.

Мы ушли /Николай Рогалев/

Мы ушли, отложив протоколы допросов,
По-охотничьи сдвинув на грудь автомат,
И вернулись назад в строчках мраморных досок
Над немым частоколом непрожитых дат.

Расставались мы с жизнью в бою непослушно:
Вот последний патрон, вот конец, но опять...
Между адом и раем без нас наши души,
Встретив души врагов, продолжали стрелять.

Парад в сорок первом /Юлия Друнина/

Наверное, товарищи, не зря,
Любуясь шагом армии чеканным,
Всегда припоминают ветераны
Другой - суровый - праздник Октября.

Была Москва пургой заметена,
У Мавзолея ели коченели,
И шла по Красной площади Война  -
Усталая, в простреленной шинели.

В том сорок первом /Илья Давыдов/

В том сорок первом, сорок первом...
На подмосковном рубеже,
Когда, казалось, сдали нервы,
Казалось, что нет сил уже...

В тот хмурый день, побатальонно
На площадь Красную вступив,
Мы звезд кремлевских зачехленных
Увидели немой призыв.

Кукла /Константин Симонов/

Мы сняли куклу со штабной машины.
Спасая жизнь, ссылаясь на войну,
Три офицера - храбрые мужчины -
Ее в машине бросили одну.

Привязанная ниточкой за шею,
Она, бежать отчаявшись давно,
Смотрела на разбитые траншеи,
Дрожа в своем холодном кимоно.

Сезон Градов /Ирина Горбань/

Декабрит, да слишком осторожно:
То снежок, то дождь, то вдруг гроза.
Нет бы - взмыть позёмкою дорожной
И ледком порадовать глаза.

Но зато задекабрило "Градом"*:
Смерть влетела, как к себе домой,
По садам, дорогам, автострадам...
Повезёт - останешься живой.

Нет войны... /Александр Гентош/

Нет войны.
Но тяжелые тучи
Так похожи на вражью рать.
Нет войны.
Но рыдает беззвучно
Чья-то осиротевшая мать.

Нет войны.
Но солдатские роты
По-военному ставят шаг.
Полыхает в открытых воротах
Неестественно алый флаг.

Моя Москва /Марк Лисянский и Сергей Агранян/

Я по свету немало хаживал,

Жил в землянке, в окопах, в тайге,

Похоронен был дважды заживо,

Знал разлуку, любил в тоске.

Но Москвою привык я гордиться

И везде повторял я слова:

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

Обещание /Дмитрий Московский/

А мужчина с войны возвращаться обязан суровым -
Как бы молод он не был, его назовут "ветеран".
Буду рад тебя видеть, Володя, живым и здоровым.
Только руку мою ты полегче сжимай, капитан!

Я друзей приглашу, что пристанут к тебе с разговором.
Но не смея солгать и совсем не умея хитрить,
Ты попотчуешь всех развесёлым, солдатским фольклором...
Нелегко по-другому об этой войне говорить...

Не расскажешь о том, как в привычные рейды ночные
Уходила разведка, порою - прощаясь навек...
А когда изнутри выгорали машины стальные,
Окровавленный пепел ложился на бронзовый снег…

Баллада о двадцатилетних /Леонид Молчанов/

Навсегда двадцатилетним -
прожившим так мало...

Улетают секунды в прошлое,
Им обратной дороги нет.
Что с того, что мы мало прожили?
Что с того, что нам двадцать лет?


Захватили житейские хлопоты,
Мы идем навстречу ветрам.
Нам порой не хватает опыта,
Не хватает нежности нам.

Не хватает написанной песни,
Не хватает счастливых дней,
Но еще никому не известно,
С чем мы встретимся в жизни своей.

Может быть, через год, через месяц,
Через день,
                     через час,
                                       через миг
Мне придется судьбу свою взвесить,
Оценить - что узнал, что достиг,

Разграничить, что было - что стало,
Разделить темноту и свет,
Что с того, что мы прожили мало?!
Что с того, что нам двадцать лет?!

Листья падают на траву /Павел Великжанин/

Наступленье осенних дней затуманило даль и близь.
Пулеметным огнем дождей листья с веток сбивает вниз.
Только, знаешь, они красней, чем положено листьям быть,
И погибших вчера парней нам в живые не возвратить.

Листья падают на траву, как бесшумный ночной десант.
Рядом смерть, а я все живу, как не верить тут чудесам?!
А я знаю, что нет чудес, но есть мама, отец и ты…
Я в созвездьях чужих небес вспоминаю твои черты.

Родина /Евгений Храмов/

Шли женщины, и на плечах - лопаты:
окопы рыть под городом Москвой.
Страна смотрела на меня с плаката,
седая, с непокрытой головой.

Она звала меня глазами строгими,
сжав крепко губы, чтоб не закричать.
И мне казалось, что похожа Родина
на тетю Дашу из квартиры пять.

Как сказать о тебе? /Евгений Агранович/

Как сказать о тебе? Это плечи ссутулила дрожь,
Будто ищешь, клянёшься, зовёшь - отвечают: не верю.
Или в стылую ночь, когда еле пригревшись, заснёшь, -
Кто-то вышел бесшумно и бросил открытыми двери.

О тебе промолчу, потому что не знаю, снесу ль?
Я в беде новичок, так нелепо, пожалуй, и не жил...
Избалован на фронте я промахом вражеских пуль,
Мимолётностью мин, и окопным уютом изнежен.

Потом оплачу, осень /Юрий Беридзе/

Ну, что ты, осень, плачешь у заставы?
Оплачь тогда и наших, и чужих...
Ни мы, похоже, ни они не правы,
Ну, так и что же - не стрелять мне в них?

Цхинвал /Надежда Антипова /

Не плачь, малыш, пожалуйста, не надо,
Здесь голос твой едва услышит мать.
От грохота взорвавшихся снарядов
Она сама готова зарыдать,

И всхлипывать нескоро перестанет.
Когда очередей утихнет шквал,
В руинах перед взором вдруг предстанет
Чудесный город некогда - Цхинвал...

Утри слезу, старик, в углу подвала.
Слов утешенья сможем ли сказать,
Когда места родимые в развалах
Ему о многом могут рассказать.

Под Москвой /Павел Железнов/

Держась, как за личное счастье,
за каждую пядь земли, -
мы под Москвой встали насмерть,
в грунт промерзлый вросли.

Земля от взрывов дрожала.
Трещала танков броня...
Солнце в огне пожара
чадило, как головня...

Вот и всё /Александр Карпенко/

Вот и всё. Мучусь, корчусь от боли,
Весь в бинтах
на постели сырой.
Я наехал
на минное поле - и погиб...
Может быть, как герой.

Вот и всё. Как нелепо всё вышло...
Где-то в воздухе
кружится гриф.
Только стоп. Быть не может! Я
мыслю -
Это значит, что я ещё жив!

Этюд к Норд-Осту /Александр Сталь/

Мы сидели там третьи сутки,
И, казалось, не будет конца -
Даже самые злобные шутки
Перестали тревожить сердца.

Нас уже не пугали гранаты -
"Ну, чего ж ты, шахидка, взрывай!
Мы посмотрим, каким тебе Адом
Обернется обещанный Рай."

Но хотя притупилась немного
От волнения острая боль,
Мы в себе не утратили Бога,
Мы в себе сохранили контроль.

Национальность - Сухумец /Николай Галин/

Мы выплеснем боль, и обиду, и месть
Из душ и сердец, как из кратера,
Напомним про "совесть", про "ум" и про "честь"
Тому, кто войне был соавтором.

Я видел парней, что пойдут на Сухум -
Героев, отчаянных, умниц.
И каждый из них - честь, и совесть, и ум.
- Национальность?
- Сухумец!

Я этот полк в атаку поведу /Феликс Чуев/

Уже послы живут в тылу глубоком,
Уже в Москве наркомов не видать,
И панцирные армии фон Бока
На Химки продолжают наступать.

Решают в штабе Западного фронта -
Поставить штаб восточнее Москвы,
И солнце раной русского народа
Горит среди осенней синевы...

Письмо с войны. Я точно вернусь /Петр Давыдов/

Мы толком не спим, не едим, не живем...
Я спутал недавно закат и рассвет.
И столько усталости в сердце моем!
Здесь только война - ничего больше нет.

Боишься не раны, боишься упасть
И не добежать до своих, до своих…
Нам надо вернуться с задания в часть,
И чтобы противник надолго затих!

Не слушайте, что в телевизоре врут.
Здесь все по-другому, все хуже в сто раз!
И как хорошо, что вы где-то не тут.
Мы знаем - вы ждете и верите в нас!

Передний край /Николай Добронравов/

Летала смерть зловещей тенью,
Держалась жизнь на волоске,
И шло в сраженье ополченье
На ближних подступах к Москве.

Здесь наша боль и наша слава,
И ты судьбе не изменяй.
Москва, Москва, моя Держава,
Передний край, передний край.

Мальчишки военной поры /Виктор Иванов/

Отложены школьные книжки
До скорой победной поры.
На фронт убегали мальчишки...
И эхом звенели дворы -

Девчонкам, сестренкам и мамам:
"Не бойтесь, я скоро вернусь!"
С молитвой от храма до храма
За ними шла матушка Русь.

Афганцы /Юлия Друнина/

Мне мальчики эти, как братья,
Хотя и годятся в сыны.
Пусть я не бывала в Герате,
Они не видали Десны,
Где гибли десантные лодки
И, словно в болезненном сне,
Качались, качались пилотки
На красной соленой волне...

Едва ли сумеют другие,
Не знавшие лика войны,
Понять, что теперь ностальгией
И вы безнадежно больны -
Что будете помнить отныне
Не то, как бросались в штыки,
А то, как делили в пустыне
Воды горьковатой глотки.

16 октября 1941 года /Александр Белов/

Калугу и Боровск уже взяли фрицы,
Вышли на подступы, на рубежи.
Что будет с тобой, дорогая столица,
Скажи?

Решили вчера, что Генштаб и заводы
Эвакуируют все за Урал.
А кто бы, что делать простому народу,
Сказал?

Пришли мы тогда на завод. Оказалось,
Смылся начальник позорно вчера.
А нам что, пешком до Ташкента осталось
С утра?

А дома сестренка, братишка и мама,
И в ополченье ушел наш отец.
Ужели Москве-то и правда ну прямо
Конец?

Над Донбассом пока тишина /Василий Мищенко/

Над Донбассом звенит тишина,
Долгожданная, хрупкая малость.
Ну, давай-ка, плесни, старшина,
Снять с души помоги нам усталость.

Над фронтами зависла луна,
И дымятся, дымятся руины.
А соседке досталось сполна,
Кто вернет ей погибшего сына?

Что здесь завтра взрастет на крови,
На земле, отупевшей от боли?..
Ты держись, мать, и дальше живи,
Раз такая она, твоя доля.

♫ Подполковник /Александр Орловский/

Молодой подполковник, в глазах чернота,
Комбат с не совсем догоревшей войны.
Где-то в памяти злой полыхает весна,
А за темным окном тихий вечер Москвы.

Оглушен тишиной, нет разрывов в ночи,
И смеющийся мир как-то дико нелеп.
Сколько боли лежит там, под небом Чечни!
Взгляд пустой из окна, он как будто ослеп...

Подполковник, дай мне руку!
Жизнь не кончилась, Андрюха!
На стакане корка хлеба - помянём.
Сердце часто болью сводит,
И война во сне приходит.
Осень снова кружит листьями...
Живем... живем... живем...

Москва за спиной /Василий Журавлев/

Впереди леса еловые,
темно-синие, лиловые,
Нара-река, Протва-река,
свинцовые облака.

Хлопьями падает снег
в полосе
Варшавского шоссе,
и низенькие ельнички
оделись в шубки беличьи.

Последний поход /Виктор Верстаков/

Разорван погон под ремнем автомата,
Истерлась тельняшка на левой груди,
Где сердце колотится, не виновато
Во всем, что за нами и что впереди.

Прошли по ущелью, спустились в долину,
Поднялись оттуда на горный хребет,
В бою разделившись на две половины -
Оставшихся здесь и оставивших свет.

В наш дом пришла беда... /Елена Крассула/

В наш дом пришла беда...
Все чаще плачет мама,
И бабушка вздыхает,
А папа на войне.
Всю ночь по нам бомбят,
Сидим опять в подвалах,
Зачем они стреляют?
Вы объясните мне?

Я вроде был хорошим...
Любил учиться в школе,
А после в парк спешил,
Чтоб голубей кормить.
Я был обычный мальчик,
Но стал вдруг непохожим,
И кто-то так решил,
Что мне не нужно жить.

♫ Уже идет которая весна /Валерий Ковалёв/

Уже идет которая весна
Без свиста пуль в Афганской круговерти.
Но горы вновь ко мне приходят в снах,
Те горы, на которых море смерти.

Пустыня огрызалась горячо,
В песках скрывая призрак каравана.
Все было. Все осталось за плечом.
Но век мне не забыть Афганистана.

В ту осень /Юрий Мельников/

В ту осень на лугу широком,
Там, где течет река Москва,
Поблекла у дорог до срока
Войной помятая трава.

Зерно неубранное мокло,
И все сильней день ото дня
У нас в избе дрожали стекла
От орудийного огня.

В разрывах небо под Москвою.
Замаскирован в окнах свет.
Все ближе, ближе грохот боя,
А нам повесток нет и нет.

Реквием... из прошлого /Валерий Папушин/

Нам не нужно стареть
И менять на гражданку шинели.
Там, где падали мы,
Вновь растут города и сады.
Мы остались верны,
Тем, кто ждал, и, кого мы любили...
Мы, для ныне живых -
пожелтевшее эхо войны.

Нам не нужен паёк,
Нас свинцом досыта накормили...
Нам так хочется спеть,
Но прописан режим тишины.
Мы Ваш помним наказ,
Но дома без окна и без двери...
И, к тому же, сквозь нас
Уж деревья давно проросли.

♫ МИ-8. Последний монолог /Николай Анисимов/

Небес родных голубизна
Мне снится ночи напролёт.
Там, в Белоруссии весна,
А здесь - сам чёрт не разберёт.
Увы, всё было не во сне -
Войны той шёл последний год.
И под Кабулом весь в огне
В ущелье падал вертолёт...

Кабина полная огня,
Окончен мой последний бой.
В ближайшем будущем меня
Ждёт смерть в стране совсем чужой.
Зажат я огненным кольцом.
"Мой борт горит!!!" - кричу в эфир.
Навек безжизненным лицом
Уткнулся в ручку командир.
И за спиной борттех молчит,
Проклятый холодок внутри.
А ДШК * - тот всё строчит,
Да не один - их штуки три.
Вот идиоты, что стрелять?..
И так горю - уже предел.
Мне больше в жизни не летать.
Каюк мне здесь. Я... Я прилетел.

Бородинское поле /Денис Давыдов/

Умолкшие холмы, дол, некогда кровавый,
Отдайте мне ваш день, день вековечной славы,
И шум оружия, и сечу, и борьбу!
Мой меч из рук моих упал. Мою судьбу
Попрали сильные. Счастливцы горделивы
Невольным пахарем влекут меня на нивы...

Москва /Вера Инбер/

Можайск, Калинин, Малоярославец...
Какие это русские места.
Еще был молод Петербург-красавец,
Еще Нева была полупуста,

А там уже раздвинулись простором
Тверские и можайские леса,
А там, в Москве, уже являлась взорам
Кремлевских башен древняя краса.

Когда, внезапно перешедши Неман,
Приблизился к Москве Наполеон,
Он встречен был огнем, пожаром гнева,
Он ненавистью был испепелен.

Мы - унесенные ветром /Ольга Сизова/

Мы - унесённые ветром,
Разбросанные по свету...
Смертельные километры
Легли между нами. Где ты?
Мне горе, как море, мерить,
Не зная ни ночи, ни дня.
Одно лишь осталось - верить,
Что ты ещё помнишь меня.

На взлетно-посадочной... /Виталий Филатов/

На взлетно-посадочной - темные лужи,
И в воздухе сизый туман.
Которые сутки над нами кружит
Дождей караван.

И с неба - вода, под ногами - вода,
Отложен надолго взлет.
И как бы в раздумье, устав от дождя,
Уснул боевой вертолет.

Верь /Юрий Беридзе/

За высокими горами,
там, где нынче нет меня,
тихо зорька догорает.
А у нас горит броня.

Дым клубится по ущелью,
жирный, черный и густой.
Для сгоревших саван стелет
ветер, свыкшийся с войной.

Кавказские пленники /Александр Анапкин/

Только рев турбин замолкнет,
Покидаем самолет.
Мы шагнули в неизвестность
И не знаем, что нас ждет.

Днем и ночью канонада,
А у каждого есть мать.
Убивать никто не хочет,
А тем паче умирать.

Здесь рассветы от пожаров
И свинцовые дожди.
Мы чужие в этом крае,
Только нам нельзя уйти.

Не понять мне /Юлия Адаменко/

Не понять мне, живущей, как будто растение в теплице,
Боль и ужас тех лет. Не понять, но я буду стремиться!
Столько фильмов и книг мне осталось сегодня в наследство!
Через них я знакома с тобою, военное детство.

Без вести пропавшему десанту /Олег Русских/

Подвела разведка...
подвела...
Наш десант,
как оказалось, ждали.
Снизу пулемёт
огнём кинжальным
рвёт в лохмотья
наши купола.

Ах, как ночь
предательски светла,
и стрелки
работают на славу.
Орошают
дождиком кровавым
землю
наши мёртвые тела...

Поэма о Куликовом поле /Павел Великжанин/

Ветра над полем Куликовым -
Как шесть веков тому назад.
Стою, предчувствием суровым
Тревожной памяти объят.

Вдали шумит автодорога,
А в небе - реактивный след.
Предметов той поры немного
Дошло до нас сквозь толщу лет.

♫ Последний бой /Михаил Ножкин/

Мы так давно, мы так давно не отдыхали,
Нам было просто не до отдыха с тобой.
Мы пол-Европы по-пластунски пропахали,
И завтра, завтра, наконец, последний бой.

Еще немного, еще чуть-чуть,
Последний бой, он трудный самый.
А я в Россию домой хочу,
Я так давно не видел маму.

Донбассовский вальс /Александр Акентьев/

Опустился над городом вечер.
Я тону в глубине твоих глаз.
Твои руки легли мне на плечи,
И увлек нас мелодией вальс.

Вальс во тьме,
Вальс в огне,
На гражданской войне.
Закружило Донецк и Луганск.
В урагане тревог,
Неизвестных дорог,
Наплывает Донбассовский вальс.

Хиросима /Вика Соловьева/

В этом городе, кажется, Бог поседел.
Пыль осела, а пепел кружится.
Август. Стоны сменялись на хрипы людей
И на их удивлённые лица...

Мы стояли вдвоём, тихо шёл самолёт -
В капле стали - не птичье паренье.
Ты сказал: а сегодня - никто не умрёт,
И открыто наивное - верь, мне!

Афган /Татьяна Морозова/

Те юноши, с жестокостью в глазах
И с нежностью в сердцах, еще не знали,
Что им дороже будут не медали,
А рев моторов в мирных небесах,

И ощущенье теплого бетона
Возвратно-взлетной долгой полосы,
И те последние, тягучие часы,
Когда еще не дома, но у дома.

Деревья в Грозном /Павел Черкашин/

Деревья в Грозном скорбно молчаливы,
Хотя все реже перестрелки и бои.
На черные от гари ветки сливы
Не прилетят весною соловьи.

Немногие черешни, абрикосы
В апреле пышным цветом оживут.
Кислотный дождь роняет щедро слезы,
Которые нещадно землю жгут.

Качается рожь несжатая... /Юлия Друнина/

Качается рожь несжатая.
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы -
девчата,
Похожие на парней.

Военный бог, храни своих солдат /Петр Давыдов/

Как про войну все объясняют нам!
Опять мелькают на экране лица...
А что, скажите, делать матерям?
Им остается верить и молиться.

Чтоб завтра вдруг закончилась война,
И возвратились из кошмара дети.
Ведь в том, что есть - совсем не их вина,
Но наплевать на это всем на свете.

И матери не спят, не спят, не спят...
И молятся отчаянно, неслышно.
А где-то в ночь уже идет отряд.
И где-то группа на заданье вышла.

♫ Он не вернулся из боя /Владимир Высоцкий/

Почему все не так? Вроде все, как всегда:
То же небо - опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас,
Когда он не вернулся из боя.

♫ Генералам двенадцатого года /Марина Цветаева/

Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели,
И голоса,

И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце оставляли след, -
Очаровательные франты
Минувших лет!

Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, -
Цари на каждом бранном поле
И на балу.

Вам все вершины были малы
И мягок самый черствый хлеб.
О, молодые генералы
Своих судеб!

Награда /Александр Карпенко/

Так случилось со мною - был отдан
Я, израненный, в руки врачей -
И искал меня новенький орден
Двести семьдесят дней и ночей.

Как тебя в этой жизни застал я?
Сердце сжалось, как огненный ком,
Между орденской красной эмалью
И засевшим в лопатке свинцом...

Мы идём грозовыми путями,
Ополчась на невзгоды и смерть,
И наградам, летящим за нами,
Так непросто за нами успеть!

Гитара /Дмитрий Вехтев/

Затерялась где-то наша рота
Среди серых, неприступных гор,
И проводит партполитработу
Старенькой гитары перебор.
Стихли взрывов гулкие удары,
Нас не пощадил тяжелый бой.
Чудом уцелевшую гитару
Мы нашли в машине головной.

И среди ошметков гнутой стали,
Гильз пустых, разбросанных вокруг,
Мы гитару бережно достали
Через покоробившийся люк.
А потом, усталые и злые,
Мы к костру сходились в тишине.
В наших душах плакала Россия
На гитарной тоненькой струне.

Пятнадцать рассветов. Погибшим Боссе /Алина Баева/

1
Пустой троллейбус, сяду на конечной,
Не выкурив и пары сигарет,
Хотя обычно жду, как будто, вечно,
Встречая непроснувшийся рассвет...
2
Иду со смены серым тусклым утром,
Натерла ногу, настроения нет,
От залпов пригибаюсь поминутно,
Сажусь в троллейбус, еду на рассвет.
3
Шансон люблю послушать по дороге,
Ну и пускай, что, вроде, старый дед,
Включаю Круга, холод сводит ноги,
А мой троллейбус едет на рассвет.
4
Достав из кошелька все, что осталось -
От "материнских" - несколько монет,
В троллейбусе плачу, какая жалость,
Что в очереди встречу я рассвет...

Сказка-быль /Николай Сундеев/

Нет, не детям -
и так им давит на темя
этот воздух,
в котором металл и дым -
о том, какое страшное было время,
внукам расскажем своим.

Это будет пропахшая кровью
сказка-быль
о жестокой и грязной войне.
А дети наши к словам
"обстрелы" и "Приднестровье"
уже привыкли вполне.

Бой в небе /Валентин Пономаренко/

С перебитым закрылком
на рваном крыле,
Ощущая затылком,
Что бак на нуле,
Я лечу над полями,
Над поймами рек,
Я дружу с небесами,
Но я человек.

Перемкнули приборы,
Отказали рули.
Мне бы только за горы
К той полоске земли,
Где "залечат" пробоины,
Баки зальют,
Где наполнят обоймы
И в дело пошлют.

Отступление /Александр Иванов/

На станции горели эшелоны...
Да станции и не было уже!
...Мы отходили рваною колонной,
Чтоб насмерть встать на новом рубеже!

Мы отходили... Пыльною дорогой.
Шли через села, опустив глаза...
И женщины стояли у порогов...
Молчали... Потому что - что сказать?

А мы все шли... Повозки и пехота...
Машины, на которых - медсанбат...
...Навстречу - танки!.. Рота... снова рота!
Идут на Запад!.. Стало быть, назад...

По развалинам месяц щербатый скребется /Павел Черкашин/

По развалинам месяц щербатый скребется,
Тусклым когтем царапает уголь стропил.
Я сегодня в отгуле, так что мне неймется,
Что не спится, ведь полночи час наступил.

Тихо вышел под звезды, хоть зябко и сыро,
На созвездья чужие смотрю я с тоской.
Горный ветер Чечни дует властно и стыло,
Да урчит заунывно в траве козодой.

Омела /Анатолий Гончар/

Перекрестила и сомлела,
и краски сгинули с лица...
Пожухла белая омела,
что на березе у крыльца.

А он - пропал за поворотом,
оставив только росный след.
И пролетело ровным счетом
с того рассвета тридцать лет.

"Альфа" /Евгений Асмус/

Я мог бы стать успешным бизнесменом,
С моей удачей строить города.
Продолжить мог карьеру я спортсмена,
С экранов мог сиять я, как звезда.

Вполне мог стать примерным семьянином.
Спешить домой, лишь сделав все дела.
Но в жизни предпочел я поединок.
Я сделан из другого вещества.

Меня не манят деньги и награды.
Известность, слава - тоже не нужны.
Мне нравится смотреть на звездопады
Из горной местности враждебной нам страны.

♫ Виноград /Валерий Ковалёв/

От пылающей школы скользнули зловещие тени,
Автоматным плевком сбит мой друг, что дороже чем брат,
И в ответ наши пули свирепо вдогон полетели,
И душманы метнулись туда, где растет виноград.

Виноград - кровь земли,
Он частица крестьянского пота.
Янтарем золотым ты свисаешь почти у лица.
Но попробуй привстань - через лозы невидимый кто-то
Мигом срежет сквозь гроздья разящим пунктиром свинца.

Я слышал взрыв /Олег Вторников/

Я слышал взрыв. И стекла градом.
И рухнул наш высотный дом.
Моя квартира стала адом,
А дом - слоеным пирогом!
Я слышал крики, стоны, ругань
Сквозь свой бетонный саркофаг.
Кусок стены сломал мне руку,
Я закричал!.. И вдруг обмяк.
Очнулся утром, на рассвете,
Открыл глаза, а рядом - мать.
Спросил ее: "Где Светка, дети?.."
Она заплакала опять...

Утро /Виталий Сон/

Утро...

Обычных будничных хроник
был временно прерван бег.
Встали, как стрелки часов, на перроне
сердце... и человек...

Сколько в тротиловом эквиваленте
литров багровых луж?
Сколько в одном слепящем моменте
выгорит детских душ?

Сколько надежд, мечты и улыбок
вместится в чрево огня?
Будет ли так же краток и зыбок
завтрашний день для тебя?

Мы привыкли давно жить от взрыва до взрыва /Елена Семёнова/

Мы привыкли давно жить от взрыва до взрыва,
Имитируя мир на вулкане войны.
На сегодня ещё остаёмся мы живы,
А кому-то уже не увидеть весны.

Мы пытаемся жить среди мира иллюзий,
Только память упрямо внушает своё:
Не живём мы, а корчимся лишь от конвульсий
Среди вечной войны без границ и боёв…

Нас уже не пронять. Наша боль притупилась.
Мы не верим слезам и не верим судьбе.
Только в душах навек эта боль поселилась
И слилась с ожиданием грядущих бед.

Спецназ /Виталий Иванов/

Как больно сердцу от таких потерь,
Но о себе не думали ребята.
Для малышей открыли жизни дверь,
Спасая от "зверей" и от захвата.

Не в первый раз спецназ пошёл на смерть,
Прикрыв детей в тех школьных коридорах.
Для них святое было слово - честь,
Служенье людям и борьба с террором.

Норд-Ост /Ефим Хаят/

Нет ничего на белом свете,

От этих тополей до звезд,
Сейчас важней, чем этот ветер
Норд-Ост...

Отступление первое

Мы столько лет молчим, молчим, молчим...
Но не когда-нибудь, уже сегодня,
Вдруг просочившийся из преисподней,
Растекся по планете серный дым.
Растекся серный дым. А мир устал.
А чья-то мать с невыносимой болью
Бросает в небо горькое: "Доколе!"
Но правит Сатана кровавый бал.
Но правит Сатана свой бал. Как знать,
Где этому границы и пределы?
И смотрят сквозь платки, как сквозь прицелы,
Те женщины, что жизнь должны давать...

Заложники

Памяти жертв террористической войны /Александр Белов/

Он собирался утром в институт.

Завел будильник, улыбнулся шире,
Ведь вечером его ребята ждут.
Покой и тишина в большой квартире,
Предутреннего сна туманный плен.
Жизнь впереди могла бы быть безбрежной...
Но взорванный в подвале гексоген
Смял этажи, и судьбы, и надежды,
Десятки жизней обращая в дым.
Счастливый мальчик стал лишь днем вчерашним.
...Спасатели нашли его седым...
Наш дом - не крепость больше. Это страшно.

Она так не хотела опоздать,
В вагон в момент последний забежала.
"Увидимся минуток через пять.
Он ждет у перехода, в центре зала!"
Мечтала о любви, глаза закрыв,
И будущему нежно улыбалась.
Метро, час-пик, вагон, толпа и... взрыв!
И ничего от жизни не осталось -
Ни свадьбы, ни колец и ни детей...
"Ну, сколько можно ждать тебя? Полгода?"
...Бредущих окровавленных людей
Не видел паренек у перехода.

Беслан /Ольга Богомолова/

Детский почерк простых, ненаписанных строк,
Перемена в разрушенной, взорванной школе.
И застыл не начавшийся первый урок,
И звонок, закричав, оборвался от боли.

И мальчишка не видит лучей в синеве,
Жизнь его не зовет ни взрослеть, ни учиться,
Он лежит на зелёной, помятой траве,
Как упавшая с неба, подбитая птица.

Он был другом моим - самым преданным стал,
Он увидел бы море и дальние страны,
Но ворвался в рассвет этот огненный шквал,
И теперь на земле одиноко и странно.

Теракт /Ирина Яненсон/

Скупые строки "Новостей"

Вновь запестрели на экране:
Подбит сухой итог потерь,
Прочитан текст пустой, формальный.

Немного - девять человек,
Да, двое - люди из госслужбы…
В наш двадцать первый, жёсткий век
Такие вести нам не чужды.

Кольнуло в сердце, как иглой:
В Москве опять рвануло? В Грозном?
"Алё, братишка, ты живой?
У вас теракт, да, я серьёзно!"

Спустя полвека /Вадим Корнеев/

Спустя полвека, как там ни считалось,

Мы не признать сегодня не вольны:
Под Прохоровкой, здесь она решалась -
Судьба народной праведной войны.

Вся наша боль, все наше унижение,
Все, что стерпеть пришлось нам от врага,
Нашли ответ в мучительном сраженьи
С крутым названием - Курская дуга...

Курская дуга /Евгений Долматовский/

В тургеневских охотничьих местах
Воронки, груды мертвого металла.
Здесь за день до двенадцати атак
Отчаянная рота отбивала.

А как бомбили нас! Не говори -
Такого в Сталинграде не видали.
Всю ночь качались в небе фонари,
Кровавым светом озаряя дали,

С рассветом "тигры" шли на нас опять
И вспыхивали дымными столбами,
И приникали мы, устав стрелять,
К горячей фляге пыльными губами.

У стен Сталинграда /Евгений Бородин/

Память пронесла через года -
высшая солдатская награда! -
кровь закатов... Волжская вода
в огненном дыханье Сталинграда...

У воды нам не было воды.
В черных взрывах таяли рассветы.
Небывалого сраженья дым
прожигали алые ракеты.

Плавится железный батальон.
Хриплое - "держись!" разносят ветры.
Не солдат в бинтах, а "белый стон"
в контратаке отбивает метры.

♫ Красная стена /Александр Розенбаум/

Высоко, высоко, вольно

Пролетают в небе птицы,
Солнце их лучами ластит,
Песни им ветра поют.
Здесь глазам от ветра больно,
Но той боли не сравниться
С той, которая на части
Разрывает грудь мою.

Голова земли седая
На Мамаевом кургане,
Здесь от века и до века
Плыть гвоздикам по воде.
Кто-то в голос зарыдает,
На колени кто-то встанет,
И обнимется калека
Со стеной своих друзей.

Красная стена,
Скорбная стена,
Ты озарена
Бликами огня,
Вечного огня.
Тянется рука,
Мертвая рука,
Факел в облака.
В чем ее вина?
Где ее весна?

♫ Под Ржевом /Михаил Ножкин/

Под Ржевом от крови трава на века порыжела,

Под Ржевом поныне шальные поют соловьи
О том, как под Ржевом, под маленьким городом Ржевом,
Великие, долгие, тяжкие были бои...

Под Ржевом и ночью, и днем не смолкали сраженья,
А враг был одет, и обут, и силен, и жесток.
Под Ржевом сжималось, сжималось кольцо окруженья,
И наши от пуль и от голода падали с ног.

Я убит подо Ржевом /Александр Твардовский/

Я убит подо Ржевом,

В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки, -
Точно в пропасть с обрыва -
И ни дна ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.

Героям Орла и Белгорода /Александр Твардовский/

В привычных сумерках суровых
Полночным залпом торжества,
Рукоплеща победе новой,
Внимала матушка-Москва.

И говор праздничных орудий
В сердцах взволнованных людей
Был отголоском грозных буден,
Был громом наших батарей.

Вечный огонь /Евгений Агранович/

От героев былых времен
Не осталось порой имен.
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землей, травой.
Только грозная доблесть их
Поселилась в сердцах живых,
Этот вечный огонь,
Нам завещанный одним,
Мы в груди храним.

Последний год /Леонид Молчанов/

За хребет по перевалу
отошла война,
Снова крылья разбросала
желтая весна.
Ветер пыль сухую гонит,
солнце жар палит...
На кровавом грязном склоне
паренек лежит.

Безудержным горьким плачем
захлебнется мать,
Что ж - кому-то Бог назначил
так вот умирать:
Без геройства, просто, сразу,
на четвертый день.
А ведь он еще ни разу
не стрелял в людей...

Война /Андрей Орлов/

Заревели самолеты,
Огрызнулись смертью горы,
Застрочили пулеметы -
Снова началась война...

Так решили генералы.
Нам же - исполнять приказы.
Будет краповой от крови
Наступившая весна...

В этом городе /Николай Сундеев/

В этом городе
стало немного спокойней.
Этот город приходит в себя
после бойни.
С улиц убраны трупы.
Вставляются стекла в витрины.
Те дома, от которых остались
одни лишь руины,
начинают сносить...
Этот город, он будет, он есть,
но не сможет уже
безмятежность былую обресть.

Наш батальон с утра не больше роты /Александр Макаров/

Наш батальон с утра не больше роты.

Давно затихло дружное "Ура..."
Горит река, и по огню пехота
Штурмует правый берег у Днепра.

Опять удача исчерпала квоту.
Сигнальные ракеты не салют.
Плацдармы брать не лёгкая работа.
Тут каждый шаг невыносимый труд.

"Восточный вал"* не просто оборона.
Но не отменит Родина приказ.
И не напрасно в дзотах за бетоном
Ждут пулемёты вражеские нас.

Как много песен время разметало... /Станислав Золотцев/

Как много песен время разметало...
Но высится по-прежнему одна,
звуча лавиной гнева и металла, -
ее зовут "Священная война".

Едва в эфире вострубит она,
каким бы сердце ни было усталым,
ты резко в мир посмотришь из окна:
неужто и твоя пора настала?!

Вся Отчизна меня провожала /Джек Алтаузен/

На войну уходил я из дома,
Плыл над городом день голубой.
Переулком, где все нам знакомо,
Шли мы рядом, родная, с тобой.

На прощанье ты твердо сказала:
- Надо край наш любимый спасти, -
И сама помогла до вокзала
Вещевой мой мешок донести.

Помню я, на углу возле сквера
Чья-то девочка к нам подошла,
Улыбнулась: - Зовут меня Вера, -
И на память кисет поднесла.

Ночь под обстрелом /Александр Крылов/

Они били по нам этой ночью в упор,
Взрывы мин тротуары дробили.
Мы ж в церковном дворе наш вели разговор,
Да вино виноградное пили.

Где-то прямо над нами садил автомат -
Исходил снайпер вражеский злобой.
По горевшей свече все выцеливал, гад,
Словно брал наши нервы на пробу.

Баллада о зенитчицах /Роберт Рождественский/

Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след.
На батарее
были сплошь -
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне.
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.

♫ Песня /Денис Давыдов/

Я люблю кровавый бой!
Я рожден для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарский,
С вами век мне золотой!
Я люблю кровавый бой!
Я рожден для службы царской!

За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!
Пусть французишки гнилые
К нам пожалуют назад!
За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!

♫ Тамо далеко /Джордже Маринкович/

Тамо далеко, далеко крај мора.
Тамо је село моје, тамо је Србија.

О, зар је морала доћ'
Та тужна, несрећна ноћ,
Када си драгане мој
Отиш'о у крвав бој?

Браћо Срби, не љуб'те Гркиње,
Јер вас у отаџбини чекају Српкиње.

Тамо далеко, где цвета лимун жут,
Тамо је српској војсци једино био пут.

Нас вытащат! /Александр Иванов/

Темно... Дежурный свет погас, однако.

Фонарик есть. Надолго ли его?
Стучим в обшивку... А из прочих знаков
Нет, извините, больше ничего...

Должны найти... Здесь глубина - не очень...
Наш корпус выше!.. если "на попа"...
Фонарь... погас. Теперь что днём, что ночью...
(Не хочется и думать, что пропал...)

♫ Баренцево море /Николай Сахаров/

Посвящается погибшим морякам-подводникам

атомной подводной лодки "Курск"

А Родина, как водится, одна.
А у неё нас много, слишком много.
И если на неё взглянуть со дна,
То до неё нам дальше, чем до Бога.

Не реки впадают в море,
В море впадает горе,
Никогда его на карте не убавится,
Нынче самое большое море – Баренцево.

Гибель экипажа подлодки Курск-141 /Татьяна Хатина/

Хватаем кислород осипшим ртом,

А в глотках ком не вырванного крика...
Мы в неизвестность падаем живьем,
Не обретя спасительного мига.
Рубить концы не хочется, братва,
С тобою, "Курск", взорвались наши нервы.
И прохрипеть последние слова
Нам не дано, связь сорвана в день первый.

♫ Спасите наши души /Владимир Высоцкий/

Уходим под воду
В нейтральной воде.
Мы можем по году
Плевать на погоду.
А если накроют,
Локаторы взвоют
О нашей беде.

И рвутся аорты,
Но наверх - не сметь!
Там слева по борту,
Там справа по борту,
Там прямо по ходу
Мешает проходу
Рогатая смерть!

Лети, вертолетчик /Виктор Верстаков/

Беснуются лопасти над головой,
Дрожит рукоять управленья.
Заходишь от солнца и то, что живой,
Сверяешь с наземною целью.
Берешь на себя. Всё берешь на себя!
За все отвечаешь исходы.
Железная птица, покорно трубя,
Соскальзывает с небосвода.

♫ Баллада о двух мечах /Вадим Кузьминых (Стеф)/

Последний бой у старой цитадели,
У башни, что нависла над обрывом,
Собрались те, кто в битве уцелели,
И попрощались молча, торопливо.

Там, на краю, спиной упершись в небо,
Плечом к плечу в свой строй последний встали.
И друг за другом уходили в небыль,
Неся кровавый росчерк острой стали.

И кровь струилась, красная на черном,
Достанет ли вам силы, менестрели,
Чтобы воспеть геройство обреченных,
Погибших без надежды и без цели?

Письмо с фронта /Эдуард Асадов/

Мама! Тебе эти строки пишу я,
Тебе посылаю сыновний привет,
Тебя вспоминаю, такую родную,
Такую хорошую - слов даже нет!

Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку,
Немного лентяя и вечно не в срок
Бегущего утром с портфелем под мышкой,
Свистя беззаботно, на первый урок.

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины /Константин Симонов/

Алексею Суркову

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: - Господь вас спаси! -
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,

♫ Лишь недавно учились вы в классе десятом /Игорь Шаферан/

Лишь недавно учились вы в классе десятом
И часы проверяли по школьным звонкам.
А теперь привыкайте, ребята, к десантным,
Продуваемым всеми ветрами войскам.

Не пеняйте на то, что сурова погода,
Не считайте, что строг командир без причин.
Предстоит вам всего за каких-то два года
Из вчерашних юнцов превратиться в мужчин.

Десантная песня /Константин Ваншенкин/

Мы надели свои парашюты
И в огромном летим корабле,
Не забудутся эти минуты,
Хоть сто лет проживи на земле.

Бесконечного неба глубины,
Кровь отчаянно в сердце стучит,
И уже из пилотской кабины
Приглушенно сирена звучит.

И по правилам нашей науки
Над мозаикой пашен и сёл
Открываются медленно люки,
Раздается команда "Пошел!".

Десант /Виталий Иванов/

На небо до сих пор глаза с тоской глядят.
Другого не дано, мы навсегда - Десант.
Душа скучает вновь по белым облакам,
И хочется опять парить по небесам.

А время нам с тобой - эх, жаль - не удержать,
Но спорим мы с судьбой, с ней спорим мы опять.
Вновь купол за спиной, и крайний наш прыжок.
Нам, ветер, песню спой, как прежде спой, дружок.

♫ Синева /Сергей Ильёв, Юрий Алёхин/

Расплескалась синева, расплескалась,

По тельняшкам разлилась, по беретам,
Даже в сердце синева затерялась,
Разлилась своим заманчивым цветом.

За дюралевым бортом шум мотора,
Синева лежит на крыльях, как краска.
Ты не бойся синевы, не утонешь!
Это сказочная быль, а не сказка.

Прыжок над бездной /Владимир Михановский/

Десант - это значит карта,
Тревожный аэродром...
Стоит, ожидая старта,
До времени спящий гром.

Десант - это значит дымка,
Рассветный расцвет росы,
Кустарник вокруг в обнимку
Да сердце, словно часы.

Рассаживаемся дружно,
В кабине, как на посту!
Моторы ревут натужно,
Пророча нам высоту.

♫ Корабль конвоя /Александр Розенбаум/

Впереди океан...

Командир мой спокоен -
Безрассудство и риск у него не в чести.
Позади караван.
Я - корабль конвоя,
И обязан свой транспорт домой довести.
А мне тесно в строю, и мне хочется боя,
Я от бака* до юта* в лихорадке дрожу.
Но приказ есть приказ: я - корабль конвоя.
Это значит, себе я не принадлежу.

Третьи сутки идем.
Солнце палубу греет.
Не поход боевой, а шикарный круиз.
И расслабился транспорт, навалился на леер*,
Что с гражданских возьмешь? Только я не турист.
Я-то знаю, чего тишина эта стоит,
Я готов каждый миг опознать их дозор.
Аппараты на "товсь!", я - корабль конвоя,
Я-то знаю, что значит, подставить свой борт.

Гарнизоны флота /Игнатий Белозерцев/

Зелень волн, базальтовые сопки,
Синий воздух, белых чаек крик.
По фиордам черные подлодки,
Как киты, уткнулись в материк.

Строй домов.
                       Дымит труба котельной.
Пронесется ягодный сезон,
И опять зима метлой метельной
Заметает дальний гарнизон.

Два главных цвета /Григорий Поженян/

Есть у моря свои законы,
есть у моря свои повадки.
Море может быть то зеленым
с белым гребнем на резкой
                                         складке,
то без гребня - свинцово-сизым
с мелкой рябью волны гусиной.
Просто светлым
                            и просто синим,
чуть колышимым легким
                                         бризом.

Море может быть голубое.
И порою в дневном дозоре
глянешь за борт -
                             и под тобою
то ли небо, а то ли море.

Но бывает оно и черным,
черным, мечущимся, покатым,
неумолчным и непокорным,
поднимающимся, горбатым,
в белых ямах, в ползучих
                                       кручах,
переливчатых, неминучих,
распадающихся на глыбы,
в светлых полосах мертвой зыби.

Высота 947 /Виталий Иванов/

Чечня, февраль, Харсеной,

2000-й год и надежды...
И снова неравный бой,
И черная смерть из бездны.

Вас было всего тридцать пять -
"Ночные тени спецназа"...
Но "чехи"* пошли опять,
Волна за волной, и все сразу.

Птица в окне /Станислав Золотцев/

Когда в окно стучится птица -
открой окно, впусти ее.
Иначе страшное случится,
и чье-то кончится житье.
Я не открыл окно однажды -
к отъезду вещи собирал.
А в этот миг - от ран, от жажды
мой друг в пустыне умирал.

Он умирал - она стучалась.
Дрожали крылья - кровь текла.
И канонада не кончалась.
И раздавался звон стекла.
И остывал комок свинцовый,
навылет грудь его проткнув.
И остывал мой друг. И снова
стекло царапал птичий клюв.

Перебирай кизиловые четки /Юрий Беридзе/

Перебирай кизиловые четки, поглядывай, как пишут облака
на ледяных алмазах-самородках, что на вершинах царствуют века,
и смотрят в неуютные ущелья, где смерть порою длительней, чем жизнь...
О, как же отвратительно похмелье, когда питье настояно на лжи!

Здесь, в вышине, не так уж безмятежно... На горных тропах сгинешь без труда...
Но здесь поныне, как и было прежде, в ключах бурлит кристальная вода,
без подлой мути... Без смертельной гари, осевшей на душе и на руках
уже не человека - просто твари, оставившей Аллаха в дураках...

А что Аллах? Его знаменья зыбки, он сам далек - подальше, чем амир,
что щерится всезнающей улыбкой, уверенно командуя в эфир,
и цели назначает правоверным, ссылаясь на Аллаха и джихад,
и учит, что в святой борьбе со скверной опора - безотказный автомат...

Ты помнишь, друг? /Анатолий Гончар/

Ты помнишь, друг, свой первый бой?  
Кровавая заря,  
Душман, упавший пред тобой...  
Неужто, правда, зря  

Мы грязь месили в кишлаках  
Средь виноградных лоз?  
Баграм, Кундуз и Лашкаргах,
Пустынь ночной мороз.

Такая нами выбрана дорога /Сергей Павлов/

Такая нами выбрана дорога.
У каждого солдата свой Рейхстаг.
Друзья мои, не верящие в Бога,
Вы сами стали богами атак!

Нас не чужие поманили дали,
Нас только так и научили жить.
Мы лишь затем Россию покидали,
Чтобы ее сильнее полюбить.

Вулкан /Александр Анапкин/

Одиноко светят окна
В полуброшенных домах,
Вместо смеха и веселья
Поселились боль и страх.

Засыпают под разрывы,
Просыпаясь от стрельбы,
И никто узнать не в силах
Сложный путь своей судьбы.

Белый снег платком укроет
Склоны Терского хребта.
Жизнь уходит по минутам
Постоянно в никуда.

Говорят погибшие /Лев Озеров/

Говорят погибшие. Без точек.
И без запятых. Почти без слов.
Из концлагерей. Из одиночек.
Из горящих яростно домов.

Говорят погибшие. Тетради.
Письма. Завещанья. Дневники.
На кирпичной на шершавой глади
Росчерк торопящейся руки.

Гудит перестрелки ночной тетива /Павел Черкашин/

Гудит перестрелки ночной тетива,
Мчит пуль смертоносная свита,
Айвовая ветвь, что вчера расцвела,
Бездушным осколком убита.

Я снова куда-то спешу, как всегда /Леонид Молчанов/

Я снова куда-то спешу, как всегда,
Сквозь встречи, прощанья и споры,
А память несет меня снова туда,
Где к небу вздымаются горы.

Где пылью "афганец"*  закрыл небосвод
И солнце в зените пылает,
Где долго над взлетной кружит самолет
И веер ракет рассыпает.

Где горы берут гарнизоны в кольцо,
В молчанье недобром и жутком,
Где серым от пыли бывает лицо
И потом пропитана куртка.

Двойник /Виктор Верстаков/

Подарили хорошее фото:
с автоматом, в гористом краю
смотрит вдаль командир разведроты -
не встречались, а все ж узнаю.

Как и я, он большой и сутулый,
тот же взгляд, те же губы и нос.
Повернул на фотографа дуло -
то ли в шутку, а то ли всерьез.

Я растерян от вещего сходства,
я уверен, что он - это я,
уступаю ему первородство
своего и его бытия.

Баллада о сожженном вертолете /Тамара Бибулатова/

Пролетели дни, прошли недели,
Только мне набатом в сердце бьет
Тот, с детьми летевший из Ткварчели,
В воздухе сожженный вертолет.

Произносят траурные речи,
И рыданья, стоны сердце рвут,
Горе всем скалой легло на плечи,
А гробы плывут, плывут, плывут...

Иногда мне кажется ночами,
Когда боль таить не в силах я,
Что у моря в парке, над гробами,
Горестно рыдает Мать-Земля.

Ты боль моя, любимый Карабах /Лейла Бегим/

Ты боль моя, любимый Карабах...
Твои леса впитали запах крови,
И толки о тебе, увы, суровы...
Слова, как льдинки, стынут на губах...

Ты вдохновлял красою Натаван,
Бюль-Бюля, Гаджибекова, Вагифа.
Кто знал, что соловьи исчезнут... Грифы
Займут их место, заклевав кафан.

Кукушка /Сергей Овчаренко/

Целый день идём мы без привала,
Топь кругом да ржавая вода...
Тут кукушка вслед закуковала,
Начала отсчитывать года.

За полста намеряла плутовка,
Дальше, сбившись, бросил я считать,
Только полегчала вдруг винтовка,
Стало как-то веселей шагать.

♫ Памяти Игоря Ткаченко и всех летчиков, ушедших на последнее задание /Николай Анисимов/

Ну, вот и все, на новом месте службы.

Разбор полетов с главным, будь здоров.
И хоть я жил порой не так, как нужно,
Отправил все же к нашим. Но суров,
Здесь главный исключительно суров.

А встретили - зачет, на все пять баллов.
Кто был не на полетах - прибежал.
И даже сам Валерий Павлович Чкалов
При встрече крепко руку мне пожал,
Обнял и крепко руку мне пожал.

Но, главное, я снова здесь летаю,
Не ясно как - отсутствует металл...
Хоть крыльев за спиной не наблюдаю,
Летаю, сколько в жизни не летал.
Летаю, как при жизни не летал.

Здесь поздно в полете бывать осторожным,
На все виды допуски, даже на сложный,
И стали мы здесь не настолько безбожны...
Ведь нам уже можно, теперь уже можно

Летать без границ, нам открыты любые районы,
И небо сюрпризов для нас здесь уже не таит.
Но как же мне хочется выпить стакан тот граненый,
Что с хлебушком черствым у фото со мною стоит...

Помни /Юрий Беридзе/

День распорот на бинты, день на саваны распорот...
До могильной до плиты вспоминай ты этот город,
До скончанья бытия проклинающий тебя...

Помни днем и помни ночью, помни всей натурой волчьей,
Помни подлою душой этот город небольшой -

Кто побывал... /Андрей Рогожников/

Вкусившие смертей,
Кричащие ночами
Царапают людей
Бездонными глазами.

В тугом и злом бреду
Ослепшие без света,
Накликают беду
Просящие ответа.

Васильки /Виталий Иванов/

Им из боя не выйти,
А так хочется жить.
Обрываются нити,
Смерть над ними кружит.
И уходят ребята
Друг за другом в зенит,
Обрамляя закаты
В красный цвет и гранит.

Пулемет захлебнулся
От разрыва гранат,
Лейтенант улыбнулся
Мертвым взглядом в закат.
Он скучал так о сыне,
Перед боем – мечтал,
Но хлестнул по вершине
Смерти злобный оскал.

В небе - чёрном, высоком
Гаснет чья-то звезда,
И короткие фразы
В похоронках всегда.
Разлучают навеки,
Словно выстрел, слова.
На казённом конверте
Адрес прежний - Чечня.

Автографы войны /Олег Гринякин/

Я листаю рисунки - "автографы" бед и побед.
Пожелтела бумага со взглядом художника точным.
И ожившее прошлое (боже, прошло сколько лет!)
Догоняет меня телеграммой на бланке - "Сверхсрочно".

Догоняет в разрывах, которым не видно конца,
Хлещет острой, наотмашь, свинцовой разящей строкою.
До сих пор пламя лижет лениво остатки лица,
Догорая в культяпке, что раньше считалась рукою.

На Саланге /Ирина Морозова/

Восходящее солнце вдали освещает вершины,

И становятся розово-красными сразу они.
Снова вверх по Салангу* ползут, надрываясь, машины,
Увозя чью-то юность в военные, трудные дни.

В лобовое стекло навалился, свирепствуя, ветер,
И за тем поворотом обрыва ощерилась пасть,
Ничего нет дороже в израненном этом рассвете,
Кроме сердца машины, чтоб в этот оскал не попасть.

Город /Юрий Черкасский/

Квартал горел - там шел смертельный бой,
И дом наш бомбой вражеской расколот,
Но все же - как нас тянет этот город,
Где мы впервые встретились с тобой!

Там почернели худенькие клены,
Что мы растили, помнишь, у пруда,
И заросли и опустели склоны, -
Но все же - как мы тянемся туда!

Я - связная... /Юлия Друнина/

Я порою себя ощущаю связной
Между теми, кто жив,
И кто отнят войной.
И хотя пятилетки бегут,
Торопясь,
Все тесней эта связь,
Все прочней эта связь.

Я - связная.
Пусть грохот сражения стих:
Донесеньем из боя
Остался мой стих -
Из котлов окружений,
Пропастей поражений
И с великих плацдармов
Победных сражений.

Полмига /Павел Шубин/

Нет,
Не до седин,
Не до славы
Я век свой хотел бы продлить,
Мне б только до той вон канавы
Полмига, полшага прожить;

Прижаться к земле
И в лазури
Июльского ясного дня
Увидеть оскал амбразуры
И острые вспышки огня.

Разведке /Александр Орловский/

Мы были когда-то, мы были зачем-то,
Мы были кому-то нужны непременно,
Спина за спиною в обнимку с войною шагали.
Мы были не боги, нас звали тревоги,
И за БТРом пылили дороги,
Мы были командой, которую все уважали...

Родина смотрела на меня /Джек Алтаузен/

Я в дом вошел, темнело за окном,
Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло, -
Дом был оставлен, пусто было в нем,
Но все о тех, кто жил здесь, говорило.

Валялся разный мусор на полу,
Мурлыкал кот на вспоротой подушке,
И разноцветной грудою в углу
Лежали мирно детские игрушки.

Грохочет тринадцатый день войны /Эдуард Асадов/

Грохочет тринадцатый день войны.
Ни ночью, ни днем передышки нету.
Вздымаются взрывы, слепят ракеты,
И нет ни секунды для тишины.

Как бьются ребята - представить страшно!
Кидаясь в двадцатый, тридцатый бой
За каждую хату, тропинку, пашню,
За каждый бугор, что до боли свой...

И нету ни фронта уже, ни тыла,
Стволов раскаленных не остудить!
Окопы - могилы... и вновь могилы...
Измучились вдрызг, на исходе силы,
И все-таки мужества не сломить.

Смерть друга /Константин Симонов/

Памяти Евгения Петрова

Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.

В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.

Брестская крепость /Наталья Зимнева/

Они не знали, не узнают точно:
Война идет иль взяты на испуг.
Не знают: вермахт здесь сосредоточил
Всю мощь свою, напротив, через Буг...

Вот новый Стикс, где жизнь в руках у смерти.
Меня пронзает вдруг какой-то ток:
Через столетье могут не поверить,
Что отдавали жизни за глоток.

Поминальная песня /Сергей Островой/

Я - Брест! Я стою обожженный.
Я бьюсь за солдатскую честь.
И нету, здесь нету сраженных,
Здесь только убитые есть.

Мой дом окружен и отрезан.
Мне трудно. Опять и опять.
И если не хватит железа -
Я буду камнями стрелять.

Сквозь смертную эту свирепость,
Сквозь гиблую бурю огня:

Я - Крепость!
Я - Крепость!
Я - Крепость!
Потомок, ты слышишь меня?!

Баллада о Ми-8 /Игорь Рассохин/

Ты набрал высоту и ушел за черту,
Все размечено - время и цели.
Лаконичен приказ. Что там ждет в этот раз,
Над чернеющим в скалах ущельем?

Здесь с нахмуренных гор бьют "душманы" в упор,
И обшивку снаряды секут.
Уцелей, "Ми-восьмой", возвращайся домой,
Вас на Родине близкие ждут.

Не понять не ждавшим им... /Денис Ли/

"Просто ты умела ждать, как никто другой..."

К. Симонов

Ты давно привыкла ждать - ждать меня с войны,
В том, что плачешь по ночам, нет твоей вины.
Среди тысячи дорог выбрал я одну,
Суть которой - умирать за свою страну.

Знала ты, с кем будешь жить и растить детей,
Знала, что таким отцам не до сыновей.
Закрываешь дверь за мной, сын в кроватке спит,
Плачешь, и в груди твоей горечь от обид.

Солдаты первых дней войны /Исай Тобольский/

Под горькой сенью
Скорбной даты
Лежат средь вечной тишины
Ненагражденные солдаты,
Солдаты первых дней войны.

♫ На батарее пачка сигарет /Дмитрий Ерёмин/

На батарее пачка сигарет,

Гитара не укутана чехлом,
Я воздухом гостиничным согрет,
Мне этот воздух с давних пор знаком.
Уедем от бездушной суеты,
Рождая новый свой Афганистан,
И, как обычно, рядом будешь ты,
Мой лучший друг, а попросту - братан.

Только в вашем кругу я спокоен и счастлив, друзья,
Позабыв надоедливый шум городского комфорта,
Только здесь я спокоен, о лучшем и думать нельзя,
В мерном стуке колес и усталости аэропорта…

Священная война /Василий Лебедев-Кумач/

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой!

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна, -

Идет война народная,

Священная война!

И нет безымянных солдат... /Михаил Дудин/

Гремят над землею раскаты.
Идет за раскатом раскат.
Лежат под землею солдаты.
И нет безымянных солдат.

Солдаты в окопах шалели
И падали в смертном бою,
Но жизни своей не жалели
За горькую землю свою.

Парад Победы /Сергей Викулов/

Такое Площадь знала лишь однажды,

Однажды только видела Земля:
Солдаты волокли знамена вражьи,
Чтоб бросить их к подножию Кремля.

Они, свисая, пыль мели с брусчатки.
А воины, в сиянии погон,
Все били, били в черные их складки
Надраенным кирзовым сапогом.

Молчала Площадь. Только барабаны
Гремели. И еще - шаги, шаги...
Вот что такое - русские Иваны:
Взгляните и запомните, враги!

22 июня /Вадим Шефнер/

Не танцуйте сегодня, не пойте.
В предвечерний задумчивый час
Молчаливо у окон постойте,
Вспомяните погибших за нас.

Там, в толпе, средь любимых, влюблённых,
Средь весёлых и крепких ребят,
Чьи-то тени в пилотках зелёных
На окраины молча спешат.

Десять минут до войны /Александр Кропачев/

Даты не сгинули втуне -
Даты - горят!
Двадцать второе июня...
Три - пятьдесят.

Три - пятьдесят - в это время
Солнце взошло.
Мир... он не вышел из тени.
Время пошло -

Суббота, 21 июня /Арсений Тарковский/

Пусть роют щели хоть под воскресенье.
В моих руках надежда на спасенье.

Как я хотел вернуться в до-войны,
Предупредить, кого убить должны.

Мне вон тому сказать необходимо:
"Иди сюда, и смерть промчится мимо".

Я знаю час, когда начнут войну,
Кто выживет, и кто умрет в плену,

22 июня /Татьяна Лаврова/

В тот страшный день земля рванула в небо.
От грохота застыла в жилах кровь.
Июнь цветастый сразу канул в небыль,
И смерть, вдруг, оттеснила жизнь, любовь.

Надели гимнастёрки и шинели
Вчерашние мальчишки - цвет страны.
Девчонки на прощанье песни пели,
Желали выжить в грозный час войны.

Война, как ком, катилась по дорогам,
Неся разруху, голод, смерть и боль.
Осталось их в живых совсем немного,
Принявших первый, самый страшный бой!

♫ Довоенный вальс /Феликс Лаубе/

Мирное небо над крепостью Бреста,
В тесной квартире счастливые лица.
Вальс. Политрук приглашает невесту,
Новенький кубик блестит на петлице.

А за окном, за окном красота новолунья,
Шепчутся с Бугом плакучие ивы.
Год сорок первый, начало июня.
Все ещё живы, все ещё живы,
Все ещё живы, все, все, все.

22 июня 1941 года /Степан Щипачев/

Казалось, было холодно цветам,
И от росы они слегка поблёкли.
Зарю, что шла по травам и кустам,
Обшарили немецкие бинокли.

Цветок, в росинках весь, к цветку приник,
И пограничник протянул к ним руки.
А немцы, кончив кофе пить, в тот миг
Влезали в танки, закрывали люки.

Мир /Валентин Берестов/

Нет, слово "мир" останется едва ли,
Когда войны не будут люди знать.
Ведь то, что раньше миром называли,
Все станут просто жизнью называть.

Той первой ночью /Николай Браун (старший)/

Ещё той ночью игры снились детям,
Но грозным рёвом, не пустой игрой,
Ночное небо взрезав на рассвете,
Шли самолёты на восток.
                                              Их строй

Нёс, притаясь, начало новой ноты,
Что, дирижёрским замыслам верна,
Зловещим визгом первого полёта
Начнёт запев по имени - война.

Спасибо, друг /Андрей Рогожников/

Спасибо, друг, что ты зашёл,
И, как всегда,
Я даже не накрою стол,
Вот ведь беда!

А помнишь ... лет тому назад
В чужих горах
Нас убивали. Помнишь, брат?
И видишь в снах?

Как в нас стреляли с трёх сторон,
И взвод редел.
И нам помочь никто не мог
Иль не хотел...

♫ Если б не было войны /Игорь Шаферан/

Еще до встречи вышла нам разлука,
И все же о тебе я вижу сны.
Ну разве мы прожили б друг без друга,
Мой милый, если б не было войны!

Наверно, я до срока стала старой,
Да только в этом нет твоей вины.
Какой бы мы красивой были парой,
Мой милый, если б не было войны!

♫ А может, не было войны? /Александр Розенбаум/

А может, не было войны...
И людям все это приснилось:
Опустошенная земля,
Расстрелы и концлагеря,
Хатынь и братские могилы?

А может, не было войны,
И у отца с рожденья шрамы,
Никто от пули не погиб,
И не вставал над миром гриб,
И не боялась гетто мама?

А может, не было войны,
И у станков не спали дети,
И бабы в гиблых деревнях
Не задыхались на полях,
Ложась плечом на стылый ветер?

Неразрывность /Михаил Найдич/

Где огонь и сутками не гас,
Где и воздух стал свинцовой кашей,
Родина поддерживала нас
И сама ждала поддержки нашей.

Нам дала винтовку, сапоги,
И пилотку со звездою алой.
И сама просила: "Помоги!",
И сама нам крепко помогала... 

Детский ботинок /Сергей Михалков/

Занесенный в графу
С аккуратностью чисто немецкой,
Он на складе лежал
Среди обуви взрослой и детской.

Его номер по книге:
«Три тысячи двести девятый».
«Обувь детская. Ношена.
Правый ботинок. С заплатой…»

Кто чинил его? Где?
В Мелитополе? В Кракове? В Вене?
Кто носил его? Владек?
Или русская девочка Женя?..

Огромное небо /Роберт Рождественский/

Об этом, товарищ,

Не вспомнить нельзя -
В одной эскадрилье
Служили друзья.
И было на службе
И в сердце у них
Огромное небо -
Одно на двоих.

Дружили, летали
В небесной дали,
Рукою до звезд
Дотянуться могли.
Беда подступила,
Как слезы к глазам -
Однажды в полете
Мотор отказал...

И надо бы прыгать -
Не вышел полет...
Но рухнет на город
Пустой самолет!
Пройдет, не оставив
Живого следа,
И тысячи жизней
Прервутся тогда!

♫ Маки /Григорий Поженян/

Hа Федюнинских холмах - тишина.

Над Малаховым курганом - сны.
Будто не было войны, но война
Похоронена на дне тишины.

И казалось бы, всему вышел срок,
Тридцать лет менялась в море вода.
А как выйдешь, как шагнешь за порог -
И от маков не уйти никуда.

Маки, маки, красные маки -
Горькая память земли.
Неужели вам снятся атаки
Тех, кто с этих холмов не пришли?

А мы - стоим /Александр Крылов/

А мы - стоим. На смерть, а не на жизнь,
И наша кровь убийцам отольется.
Ты только в моем сердце не остынь,
Любовь, которая в плечо прикладом бьется,

Любовь к земле, к друзьям и к матерям,
Что рядом с нами здесь легли в окопах.
И мы назло еще всем нашим палачам
С любовью этой прошагаем пол-Европы!

♫ На братских могилах не ставят крестов /Владимир Высоцкий/

На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче - гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы -
Все судьбы в единую слиты.

♫ Поклонная гора /Валерий Заводчиков/

В храмах колокольный звон, и венки у плит гранитных,
И на холмиках осевших россыпь лепестков.
Радость той победы и печаль на лицах слиты,
Чтим и поминаем наших дедов, братьев и отцов.

Сказано немало слов и за подвиг, и во славу,
И стакан, накрытый хлебом, посреди стола.
Вы на горных перевалах были вместе с нами.
Та же Родина послала, да не приняла.

Помянем тех, кто не пришел из четырех сороковых.
Давай, отец, поднимем тост во имя павших, за живых.
Ты посмотри, у нас с тобой одни и те же ордена,
Одна нам доля - вечный бой, гора Поклонная одна.

Пришел ноябрь /Андрей Орлов/

Пришел ноябрь. Обезумев,
Забил все щели ветром терпким.
Возьму листок и нарисую
Войны забытые черты...

Дороги, горы, речка Сунжа,
Солдаты в краповых беретах,
И отблеск солнца на патронах,
И ты, верхом на БМП...

Дымится полевая кухня,
Кругом покой и безмятежность,
И фляжка вновь пошла по кругу -
Как будто вовсе не война...

Но бой последний будет ночью,
И разольется крап с беретов,
И напитает землю кровью,
И будет мертвой тишина...

На далекой стороне /Александр Игнатов/

На далёкой стороне
Выстрелы стихают.
Тем, кто выжил на войне,
Год за два считают.

Кто вернулись, повезло,
Только поседели.
Но лихой беде назло
В битвах уцелели.

♫ Облака /Вадим Егоров/

Над землёй бушуют травы,
Облака плывут, как павы,
А одно - вон то, что справа, -
Это я... это я... это я...
И мне не надо славы.

Ничего уже не надо
Мне и тем, плывущим рядом,
Нам бы жить - и вся награда!
Нам бы жить... нам бы жить... нам бы жить...
А мы плывём по небу...

Экспресс "Москва - Кишинев" /Виктор Кочетков/

Летит экспресс, седую мглу сверля.
Глухая ночь.
                      Но я засну едва ли.
Соседи спорят. Сняли кителя,
в купе расселись, словно на привале.

Пускай поспорят, яростно шумны,
я помолчу, я их корить не стану.
В Россию возвращаются сыны
из каменных пустынь Афганистана.

Защитник /Сергей Глущенко/

Сабля деревянная, самодельный щит.
Ниткою суровою рваный шлем прошит.
Но отвага воина не повреждена:
За спиной у воина целая страна.

Он несется по полю и разит с плеча.
Светит солнце яркое, сеча горяча!
Даром страшен враг его, грозен и высок,
Наземь, срублен, падает - репей и осот.

Гроза в Донецке /Александр Иванов/

Не плачь, малышка... Это - просто гром...
И молния... А дождик... скоро будет.
Держись покрепче... мы с тобой вдвоем.
Вон, видишь... под стеною встали люди.

Над ними - крыша... Дождь не страшен им.
На этой стороне не так опасно...
И мы... немного... с ними постоим.
Пройдет гроза... и будет все прекрасно...

Над передним краем /Александр Игнатов/

Над передним краем пули не летают,
После перестрелки снова тишина.
С двух сторон солдаты молча отдыхают,
Словно позабыли, что идёт война.

Над передним краем не гремят разрывы,
С неба голубого бомбы не свистят.
Передышке рады, кто остались живы,
Воевать устали, смерти не хотят.

Минское шоссе /Маргарита Алигер/

Прошли года, затягивая шрамы,

как след в песке - касание волны,
и пряничные вяземские храмы
стоят, как будто не было войны.

И незачем сворачивать с дороги
по рытвинам, - проедем ли, бог весть?!
чтоб увидать раненья и ожоги,
которых там, наверное, не счесть.

Ф-1 /Андрей Рогожников/

Ах, как страшно. Змеюкой мороз по спине,
Сердце в диком отчаяньи бьется.
Средь обломков лежат, те, кто был на броне,
Автомат не стреляет - плюется...

Раскаленным гвоздем ткнуло в ногу и в бок,
Ах ты, дьявол! Теперь не подняться.
Совершил автомат свой последний плевок,
И чечены уже не таятся.

Последний вылет /Влада Успенская/

Ночи апрельские, воды Вечелье.

Хрупок, непрочен ледок.
Ну и площадка…
Мала словно келья…
Приказ.
Будет выполнен в срок.

Семьдесят вылетов.
Да. Не зелёный.
Вот так красавец. Франт!
В небо бездонное
Вечно влюблённый
Гвардии лейтенант.

Вылет за вылетом.
Снова задача.
Вывезти детвору.
Тихо, ребятки.
Тихо, не плачем.
Вывезем всех к утру.

Мои дорогие солдаты /Олег Гринякин/

Водою сквозь пальцы - года,
и тают снежинками даты.
Лишь только друзья навсегда -
седые мальчишки-солдаты.

С наивною верой в добро,
с мужским пониманием чести.
Я с ними сроднился давно
и радуюсь каждой их вести.

Вышли из войны /Юрий Беличенко/

Вышли из войны, как из купели,
И, не доверяя тишине,
Перед жизнью словно оробели,
Словно бы остались на войне.
         
Их высокой чести и печали
Обучали пламя и свинец.
Школы до сердец не достучались -
Пули достучались до сердец.

Чеченские города /Александр Вырвич/

Чечня, друзья, не только город Грозный.
Не только в Грозном мы бои вели.
Бой в городе, конечно, очень сложный,
Вам скажут в Гудермесе и Шали.

Мы грязь и пыль месили сапогами,
Ведь нас сюда дороги не вели.
Мы по полям их проложили сами
К Аргуну, Гудермесу и Шали.

♫ Я Су-24 /Сергей Ефимов/

Мне небеса вдруг обернулись пеклом,

Предательский удар из-за угла...
Я - самолёт с душою человека,
С особой геометрией крыла.

Когда бьют в спину, знают - не промажут,
Бьют подло в уязвимые места...
И боль, начавшаяся где-то в фюзеляже,
Пронзает от кабины до хвоста.

Земля обнимет, чтоб принять навеки,
Мой самописец пусть накроет мгла.
Я - самолёт с душою человека,
С особой геометрией крыла.