Пропавшие с радаров /Алексей Баскаков/

Дождь прозаичен, словно игра в лото.
Снится ночами забытое слово "лето".
Кто был отмечен египетским богом, тот
Сел в самолет и мигом забыл об этом.

Вместе махнуть бы в Сочи - куда южней?

Питер тоскою холодной колотит в темя.
Снова ночами думаю я о ней,
Бросившей мне заботы, кота и время.

Фронтовые туманы /Леонид Хаустов/

Я в училище вовсе стихов не писал,

Позабыв о стихах, как о многом.

На зарядке утрами от стужи плясал,

В строй с винтовкой бежал по тревогам.

Я в войну, ни о чем не гадая, вступил

Командиром стрелкового взвода.

Если взвод своего командира любил -

Это мне как признанье народа.

Что стихи! И без них всё доподлинно тут -

Мёртвый лес да от бомб котлованы.

Только голову высунь - увидишь: плывут

Над землёю, качаясь, туманы.

Твоя молодость /Ольга Берггольц/

Будет вечер - тихо и сурово

О военной юности своей

Ты расскажешь комсомольцам новым,

Сыновьям и детям сыновей.

С жадностью засмотрятся ребята

На твоё солдатское лицо,

Так же, как и ты смотрел когда-то

На седых будённовских бойцов.

И с прекрасной завистью, с порывом

Тем, которым юные живут,

Назовут они тебя счастливым,

Сотни раз героем назовут.

И, окинув памятью ревнивой

Не часы, а весь поток борьбы,

Ты ответишь:

            - Да, я был счастливым.

Я героем в молодости был.

Наша молодость была не длинной,

Покрывалась ранней сединой.

Нашу молодость рвало на минах,

Заливало таллинской водой.

Наша молодость неслась тараном -

Сокрушить германский самолёт.

Чтоб огонь ослабить ураганный,

Падала на вражий пулемёт.

Прямо сердцем дуло прикрывая,

Падала, чтоб Армия прошла...

Страшная, неистовая, злая -

Вот какая молодость была.

Из письма домой /Михаил Кошкош/

Не дождь, а пыли облака
Повисли в вышине.
И глины жёлтая мука
Садится на броне.
В дыхании огненной степи
Плывут отроги гор,
Плывёт по пыльному пути
Наш бронетранспортер.

Фотография отца /Александр Поваляев/

Фотография висит над кроватью дочки,

Только папа не пришлет ей уже ни строчки...

Сиротливо папу ждет на шкафу фуражка,

А еще в шкафу лежит папина тельняшка.

Папа больше не придет, ей сказала мама,

Только дочка папу ждет все равно упрямо,

Чтобы папа, как всегда, дочке улыбнулся

И тихонечко сказал: "Вот я и вернулся".

♫ Разговор с портретом /Юрий Слатов/

Дочка с папой говорит, у портрета стоя:

"У меня котёнок спит, плачет кукла Зоя.

Во дворе мальчишка Сашка - у него собака!

А ещё машина есть. А ещё есть папа...

А когда же ты приедешь? Мама обещала!

Я и кукла моя Зойка побежим к вокзалу.

Платье лучшее надену, как на день рожденья,

Мама торт нам приготовит. Вот будет веселье!

Мы с тобой пройдём по парку. Пусть увидят все,

Что у Кати папа дома, а не на войне!"

И девчонка горько плачет. Рядом плачет мама.

Никогда они втроём не придут с вокзала...

Проклятие террористу /Наталия Малицкая/

"Да не кляни, - закон от века, -
Чтоб и тебя никто не клял".

Так это речь про человека,

А ты был - бешеный шакал!

Ты, как вампир, питался страхом,

Рос на крови и на слезах...

Всё прикрываешься Аллахом?

Не пощадит тебя Аллах!

Он мир вниманьем не оставил,

И очень даже может быть -

Он от судов земных избавил,

Чтоб самому тебя судить.

Предъявит счет грехов к расплате:

"Отмщенье - Мне, и Аз воздам".

Тебе и трех с лихвою хватит -

"Норд-Ост", Будённовск и Беслан.

♫ Спецназ. Странный дождь /Виталий Леонов/

Как-то в мутной, серой мгле насквозь вымокшие, злые
Вышли с фланга на броне на позиции чужие.
Слава Богу, их посты в этой мгле не распознали,
Что за БэТэР и кто мы, а иначе бы пропали.

А потом сошлись в надрыв, нам вдогон, шипя от злости,

В миг вскипевшие стволы тех, к кому мы вторглись в гости.
А с небес под жуткий рёв дождь хлестал, как ненормальный,
Закрывал от снайперов, целить в ливень нереально.

Тимоха /Сергей Ефимов/

Вестям недобрым чёрная работа,

Прилёт под вечер, минометный шквал.

И вот у нас ещё один двухсотый -

Отряд братишку ночью потерял...

Где русской кровью полита эпоха,

Там наши судьбы в Вечность прорастут.

Прошёл отбор в Бессмертный полк Тимоха,

И пацаны его портрет несут.

Мужским молчанием спецназ тоску заглушит,

Отряд её разделит пополам.

Бессмертие - удел, достойный лучших,

Кого всегда так не хватает нам.

Мы отходили /Владимир Карпеко/

Мы отходили... Дым пожаров
Стоял, как чёрная стена. 
Над ледяной осенней Нарой
Ругался хрипло старшина.
Он направлял угрюмо к броду
Всех уцелевших от огня...
Солдаты пробовали воду,
Погоду чёртову кляня.
А немец бил без передышки,
К снаряду рядом клал снаряд!
Кромешный ад... Не тот, из книжки,
Уже не страшный дантов ад!

Лети, лети, лепесток... /Алина Баева/

Лети, лети, лепесток, через Запад на Восток,

Приземляйся, сделав круг, на тебя наступят вдруг...

Эта сказка затянулась, по сюжету - обострилась.

Чудо больше не вернулось, а желание - не сбылось.

Вертолётиками клёна полетели с небосклона

С лёгкой вражеской руки страшной смерти лепестки.

Я - Комета /Всеволод Азаров/

Он идёт из квартиры в квартиру: "Живёт здесь Миронов?"
"Да, Мироновых много".  "А был у вас прежде Андрей?"
Имена, имена... Сколько их на листках похоронок -
Сыновей и отцов, не пришедших с военных полей.

Но упорно и долго он адресный список листает.

Только рябью в глазах - этажи, этажи, этажи...
Девяносто шестая квартира иль просто шестая,
И откроется дверь, где попросят: "Всю правду скажи!"

...На рассвете фашистские танки пошли в наступленье,
Сотрясают блиндаж близкий грохот и гусениц ход.
"Я - комета!" - связист продолжает своё донесенье.
И секундою позже: "Горящее масло течёт!"

Разливается танка подбитого жаркое пламя,
А под ним девятнадцатилетний парнишка-связист,
К эбонитовой трубке прижавшись сухими губами,
"Остаюсь на посту!" - повторяет сквозь грохот и свист.

Ни слова в сводках /Юрий Беридзе/

Дожди, дожди... Они смывают всё -

следы сапог, кровавые потёки...

А выживших колотит и трясёт,

и лица их больны и пустооки...

И грязь пудово липнет... Каждый шаг -

и полземли уносишь на подмётках...

И невесома лишь одна душа,

Пусть враг коварен... /Борис Костров/

Пусть враг коварен -
Это не беда.
Преград не знает русская пехота.
Блестят штыки,
Грохочут поезда,
К победе рвутся вымпелы Балтфлота.
А в небе,
Сделав круг и высоту
Набрав, вступают в бой орлы.

И сразу

Мы слышим сердца учащенный стук,
Но действуем - спокойно,
По приказу.

Боевым друзьям /Николай Кирженко/

Военно-политический раздор

России не к лицу и не по чину.

Когда вы - настоящие мужчины,

Вы Родину не ввергнете в позор.

Вожди нас подставляли, и не раз,

Играя на достоинстве и чести,

Которые для нас - на первом месте,

Как для солдата - Родины приказ.

Да, мы в политике, возможно, не сильны,

Так и страна у нас, конечно, не святая.

Века ее истории листая,

На каждом видим зарево войны.

За тех, кто жизни Родине отдал,

Как говорят - за мнимую угрозу,

Мы поднимаем третий тост, глотая слезы, -

И офицер, и рядовой, и генерал.

А Родина у всех у нас одна,

Как отчий край, как мама у калитки,

Как русские исконные напитки,

Которые всегда мы пьем до дна.

Назови меня именем светлым... /Александр Яшин/

Назови меня именем светлым,
Чистым именем назови -
Донесётся, как песня, с ветром
До окопов голос любви.

Я сквозь грохот тебя услышу,
Сновиденья за явь приму.
Хлынь дождём на шумную крышу,
Ночью ставни открой в дому.

Так было /Арвид Григулис/

Посланцем октября лист клена то и дело

К земле скользнет, горя, как кисть рябины спелой.

Средь мирной тишины сегодня, как когда-то,

Я пью из рек войны, иду тропой солдата.

И тех с собой веду, с кем вместе прошагали,

С кем вынесли беду, иные видя дали.

И ветер прошлых дат стучит с налета в грудь:

"Что, тяжело, солдат? Не хочется свернуть?"

Кругом снега, снега... Откуда столько снега?

Позиции врага, решение стратега.

Дивизия, вперед! И мы броню надели:

Гремит, как панцирь, лед - промерзшие шинели.

И красная звезда теплом струится в жилы,

Что раз и навсегда в нас мужество вложила.

И через не могу встаю в атаку первым.

Сухой камыш в снегу звенит, как наши нервы.

Трудна война зимой. Весной не легче тоже -

Орудья за собой тащить по бездорожью.

Дорога, как река. На черта уповаем.

Ни горстки табака. Где кухня полевая?

Патроны самолет лишь сбросит - и обратно...

Что нас ведет вперед, фашистам непонятно.

Проходят дни. Трава иссушена июлем,

Лишь по утру едва слезинки рос блеснули.

Пьем жижу из болот мы, обливаясь потом.

Но Латвия нас ждет. Вперед, вперед, пехота!

Так годы шли в боях. Так нас вело стремленье

Нести фашистам крах, а Риге - избавленье.

Осветительная ракета /Ион Деген/

Из проклятой немецкой траншеи

слепящим огнём
Вдруг ракета рванулась.
И замерла, сжалась нейтралка.
Звёзды разом погасли.
И стали виднее, чем днём,
Опалённые ветви дубов
и за нами ничейная балка.

Пояс славы /Аркадий Эйдельштейн/

Жизнь - это поле, нива, жито.

Смерть собирает дань на поле битвы.

Но место, где в сражении кровавом

Сумело войско уберечь державу,

В народе называют Полем Славы.

На запад от Москвы не поле - Пояс Славы.

И бой под Вязьмою вошел в него по праву.

...Суровая година - 41-й.

Фронт Западный в кольце,

В тиски зажат Резервный.

Бушует на Смоленщине "Тайфун",

Нацеливая стрелы на Москву.

Уже моторы прогревают танки,

Горючим под обрез заполнив баки:

У Вязьмы изготовился к броску

Тевтонский рыцарь, крестоносный Функ.

И Сталин Лукину радиограмму мечет:

"Москву оборонять и некому, и нечем.

Последний рубеж /Александр Гулин/

Третий день не стихает вокруг канонада.
Но, похоже, никто не пробьется сюда.
Мы не выйдем отсюда, из этого ада,
Но о том, как держались, пусть помнят всегда!

На исходе патроны. Стволы раскалились.
Пули брызжут свинцом, также грозно разя.
Мы в позиции эти зубами вцепились
И, покуда живые, пройти нас нельзя!

Командир наш - отчаянной храбрости парень.
Лейтенант. Ему не было и двадцати.
Поднимал в штыковую. Сам дважды был ранен.
От шального осколка не вышло спастись...

Памятник /Алла Постникова/

Взмыл памятник на ельнинских полях,

Преодолев земное притяженье,

Как песня о народном ополчении,

Как память о сражавшихся бойцах.

Идет на запад добровольцев строй,

Винтовки небо бороздят штыками...

Москву с оборонительными рвами

Им выпал жребий заслонить собой.

Идет старик с седою бородой

С врагом сравнять свой старый счет солдатский,

Ведь был крещен он пулею германской

В бою еще на Первой мировой.

А рядом мальчик, полон гнева взгляд,

Ремень винтовки сжат в руке до боли,

Ему недавно в москворецкой школе

Учителя вручили аттестат.

♫ Петергофский десант /Александр Харчиков/

Снова ветер осенний кружит

По безлюдным садовым аллеям,
Снова старая рана болит,

Снова сердце о прошлом жалеет,
И торопится память назад, 

И уносит её непогода 

В Ленинград, в Ленинград, в Ленинград 

Октября сорок первого года.

     Снова видится мне наяву и во сне

     В злую ночь уходящая рота,
     Петергофский десант, петергофский десант

     Военморов Балтийского флота.

В тишине из залива они

Шли на шлюпках к германскому зверю,
С катеров, не включая огни, 

Прямо в воду и дальше - на берег.
Шли на смерть и в бессмертие шли 

Краснофлотцы-братки из Кронштадта,
Духом сильные богатыри, 

И надежда, и цвет Ленинграда.

Обелиск на перевале /Виктор Стребежев/

На перевале взрывы не гремят,

Прошли бои, и тишина настала.

Здесь ветры в гильзы ржавые свистят,

Шлифуют блеск табличек в черных скалах.

В горах, где б только Богу бить челом,

Не для молитв колени преклоняли:

Стрельба велась тут под таким углом,

Что пули чуть ли в рай не залетали.

На перевале бруствер из камней,

В бойницах горы - сектором обстрела.

Вой горных пушек с эхом был страшней,

и пулеметов злая тарантелла...

Был обелиск доставлен в рюкзаках

И собран наверху туристской группой.

Он серебрится на сквозных ветрах,

На самом крае скального уступа.

Бой ночью был... /Анатолий Евстафьев/

Бой ночью был -
короткий, без "ура".
Эфир хрипел
отборным русским матом,
и небо,
словно "чёрная дыра",
всё поглощало молча,
безвозвратно.

"Сашок, прикрой!" -
ударил пулемёт...
"Аллах акбар!" -
и взрыв раздвинул скалы.
Рой светлячков
от трассеров вразлёт,
луна закрылась
чёрным покрывалом.
Свет от ракеты
вздрогнул и поник -
быть или нет,
решается мгновеньем,
и где-то рядом
чей-то смертный вскрик
преодолел земное
притяженье.

Отбились вроде,
но блок-пост горит.
Затих на минном поле
мусульманин...
"Сашок, Сашок, ты ранен?"
"Нет... убит...
Пока...
не сообщайте...
моей маме..."

Где ни дня /Александр Сидоровнин/

Время нынче такое,

Что не ждёшь тишины,

Где ни сна, ни покоя -

Месяц как не видны.

И трясёт, и дубасит,

Словно шторм, а ты вплавь.

Где-то там, на Донбассе,

Всё страшнее... представь.

Солдата бабы целовали... /Владислав Терентьев/

На шумном суетном вокзале,
Сквозь полусвет и полутьму,
Солдата бабы целовали,
А я завидовал ему.
Он в голубом своём берете,
С зеркальной бляхой на ремне
Меня - мальчишку - заприметил
И подмигнул лукаво мне.
На солнцем выжженной "афганке"*
Звезда алела, как прострел,
А я не знал, что парень в танке
За эту звёздочку горел.

Двое /Вячеслав Натальин/

Сегодня друг мой приходил,

Из тех, с кем можно и в разведку.

На кухне молча закурил,

Спросил: "Ты почему так редко

К моей заглядываешь маме?.."

Что мне ответить? Обещал,

Да только вот дела, рутина.

И тут на фото взгляд упал,

Там двое в огненных руинах

Как будто в адской панораме...

Мой брат, застывший в бронзе... /Александр Кованов/

Не постаревший вовсе
ты смотришь на меня...
Мой брат, застывший в бронзе
у вечного огня.

На старенькой разгрузке
ослаблены ремни...
Ну, что ты смотришь грустно?
Давай-ка, наши дни
мы вспомним, как бывало
в беседе у огня.
О том, как с перевала
ты вытащил меня.

Да кто их поймёт... /Константин Фролов/

Да кто их поймёт, этих русских солдат...

Когда над страной раздаётся набат,

Простые ребята, где каждый - герой,

Берут автомат и становятся в строй.

Они, неказисты, с курносым лицом,

В границу страны упираясь крестцом,

Встают перед нечистью мощной стеной,

Чтоб враг впопыхах захлебнулся слюной.

Подбит БТР, в нём - живой экипаж.

Противник доволен, он ловит кураж.

Десяток стволов по машине долбит...

Сейчас БТР будет точно добит!

Вдруг танк наш подходит под взрывы и свист,

К подбитой "броне" подбегает танкист,

Цепляет на крюк перекрученный трос...

Вот и всё. Оставлен для прикрытья /Владимир Литвишко/

Вот и всё. Я выбран для прикрытья.

Путь других проляжет дальше, в тыл.

Память жжёт, листает ход событий:

мама... дом... девчонка, что любил.

Я, ещё успею, вспомню: в мае

вечер наш, в обнимку, у реки.

...Отвлекают, жаль, собаки лаем.

Три обоймы. Пистолет. Рожки.

Автомат - трофейный, пригодится,

пристрелять вот только не успел.

Чу!.. Невдалеке щебечет птица.

...Говорил отец: "Не дрейфь, пострел!"

с плеч снимая и бросая в воду...

Треск кустов всё ближе, между тем.

Рано умирать в мои-то годы.

Слишком рано... Как же так!.. Зачем?..

Пехота /Александр Волог/

Когда умолкнет "бог войны"*,

а танкам не пройти в болотах,

и без погоды летуны -

идёт пехота, идёт пехота.

Она в движение пришла,

и будет сделана работа.

Идет, внимательна и зла,

идёт пехота, идёт пехота.

По пуду глины на сапог.

Повзводно косят пулемёты.

Но словно чтенье между строк

идёт пехота, идёт пехота.