Военным врачам /Евгений Кабалин/

Если в бою не погиб - может, кто-то дотащит
до брезентовых стен госпитальной палатки в тылу.
И, возможно, окажутся лишними цинковый ящик
да листок "формы двести" с печатями в нижнем углу. *

Тарахтит генератор, дымя острой дизельной гарью.
Свет мигает несносно, в сердцах матерится хирург.
На ногах трое суток и времени нет прикемарить...
Банки кофе и курева снова не хватит к утру.

По фамилиям галочки ставятся в списках счастливцев,
и "трёхсотых"* уже напихали во чрева бортов.
Но из памяти вырвать нельзя искажённые лица
перебитых мальчишек под белой одеждой бинтов.

Эх, послать бы войну эту на... и не резать по нервам.
Да от жуткой работы по-волчьи не выть по ночам.
Только душит солдатиков злая костлявая стерва,
не давая ни шанса на отдых военным врачам.

С них потребует смерть непомерно высокую плату,
а работа лишает порой и короткого сна.
И всплакнёт медсестра, оттирая от крови халаты.
А спасённые часто не помнят врачей имена...


источник

* Груз 200 - цинковый гроб с телом погибшего солдата. Отсюда на военном жаргоне: "двухсотый" - убитый, "трехсотый" - раненый.