Чернобыльским пожарным /Артём Янгильдин/

Сквозь апрельский прищур освещает луна

Ранних вишен цветущие горы.

По полям Украины гуляет весна

В вышиванке с изящным узором.

На фасады домов и асфальт мостовых

Брошен взгляд фонарей дальнозорких.

Аромат молодой тополиной листвы

Щедро льется в оконные створки.

Теплый ветер качнет затаившийся лес,

В спящий город ворвется игриво...

Вслед за вспышкой из тьмы полуночных небес

Прогрохочут зловещие взрывы!

Над недремлющим пультом тревожный мотив

Натянул телефонные нити.

И диспетчерский голос, маршрут уточнив,

Направляет расчеты на Припять.

На объекте "АЭС" двадцать восемь бойцов.

Вой сирены - гудящим набатом.

Дымный воздух свернулся упругим кольцом -

В нем пожар и взбесившийся атом!

Пламя быстро ползет на реакторный блок,

Полыхает на крыше машзала...

Храбро тушит огонь лейтенант Кибенок,

Отсекая горящее жало.

Семь десятков шагов - только вверх и вперед,

Пульс стучится в височные вены.

Вновь Телятников четкий приказ отдает

Среди залпов водою и пеной.

Под песочной лавиной разбег потеряв,

Блекнет зарево красных оттенков...

Правик снова поднимет пожарный рукав,

Рядом - старший сержант Игнатенко.

Мощный пламенный вихрь остановлен и сбит,

До победы - последняя малость.

Что хрустит под ногами? Откуда графит?

Тошнота... Вероятно, усталость.

Спецодежде и дым, и жара нипочем -

В переделках бывали, поверьте!

Над телами, пронзенными гамма-лучом,

Реют крылья невидимой смерти.

Сотней тысяч рентген дышит адский котел,

Раскаленный на атомном солнце.

Излучающий йод "щитовидку" извел,

В кости вклинились цезий и стронций.

Кожа - словно сплошной незаживший ожог,

Жжет гортань от "горячей" частицы.

Не вернется домой лейтенант Кибенок,

ОЛБ* не "потушат" в больнице.

Фонтанирует ядом апрельская ночь -

Горечь воздух и землю отравит.

На широких плечах малолетнюю дочь

Не прокатит отчаянный Правик.

Постарается спрятать большая страна

Зерна правды в бетонных застенках...

Без любимого мужа осталась жена -

В страшных муках ушел Игнатенко.

В ней ребенок сожмется в комочек тугой,

Пораженный коварною дозой...

В рваной ране АЭС умирает огонь -

Для планеты прямая угроза.

Сотни бэр и болезни получены в дар -

Будет жизнь укороченной втрое.

"Это наша работа - тушили пожар", -

Позже слышали мы от героев.

Ликвидаторы примут тяжелый штурвал...

Пусть из памяти след не сотрется,

Как над ядерной пропастью мир удержал

Трудовой героизм огнеборцев!

источник

Слушать стихотворение в исполнении автора тут или тут

26 апреля 1986 года, через несколько минут после взрыва на Чернобыльской атомной электростанции, к месту катастрофы прибыли пожарные расчеты под руководством начальника пожарной части ЧАЭС майора Леонида Телятникова.

Считалось, что в СССР просто не могло случиться радиационной аварии. Поэтому среди радиоактивного пара и воды, выброшенных из реактора радиоактивных кусков топлива и графита пожарные работали без специальных средств защиты от радиации - лишь в брезентовых робах, рукавицах, касках, многие сняли противогазы.

Эта ночь обрекла их на тяжелые формы лучевой болезни, незарастающие ожоги, поражение легких, сердца, иммунной системы и недолгую жизнь. А шестеро из них - Владимир Правик, Виктор Кибенок, Николай Титенок, Василий Игнатенко, Николай Ващук и Владимир Тишура - получили настолько страшные дозы облучения, что в течение месяца умерли мучительной смертью, буквально выгорев изнутри. Они похоронены на Митинском кладбище в Москве.

Майору Леониду Телятникову, лейтенантам Виктору Кибенку и Владимиру Правику присвоено звание Героев Советского Союза (двум последним - посмертно). Ценой своей жизни и здоровья первые ликвидаторы локализовали пожар на четвертом блоке и предотвратили его распространение на третий блок, тем самым спасли тысячи человеческих жизней.

*ОЛБ - острая лучевая болезнь