Он бежал по обрывкам из снов и пустых разговоров,
Собирал по крупицам, как золото, правду во лжи.
Он хватал свой рюкзак, уходя в лес от подлости споров,
И по картам искал, кто погиб, и всегда этим жил.
Доставал чьих-то дедов, отцов из истлевших окопов,
Ночевал в почерневших, заросших, пустых блиндажах,
Протянув тонкой нитью меж прошлым и нынешним тропы,
Возвращал людям Память лопаткою в сильных руках.
Но случилось, и новые карты, бои и потери.
Как тогда, он прикинул спокойно, чего там и как,
И как в поиск, в молчании ушёл, затворив тихо двери,
На войну, прихватив свой видавший все виды рюкзак.
Он сражался достойно, с судьбой в поддавки не игрался,
Выживал под огнём, лез в окопы, входил в города.
Год войне миновал, и второй, мир в песчиночку сжался,
Но однажды его, как и многих, настигла беда.
Под Авдеевкой ад, бой со всех направлений, сполохи,
Гибнут парни, и небо на землю стекает огнём.
Он бежал, сверху тень, взрыв и боль, захлебнулся на вдохе,
Лишь успел сделать шаг в чёрный многоэтажки проём.
Сколько был без сознанья - не помнил, очнулся от боли,
Весь в крови, за окном так на нашу похожая речь.
Приготовил гранату, себя чтоб, хватило бы воли
Смочь вот так, если что, добровольно в сыру землю лечь.
Голоса ближе, ближе, идут от подъезда к подъезду,
Добивают живых одиночными, очень спешат.
По щеке, всей в цементе, слезинка скатилась не к месту,
Вдруг чечётка из очередей, странный звук... ППШ?
Стук сапог, каски, лица, винтовки и скатки, шинели,
Те, с прошедшей войны. "Парень, что головою поник?
Нет, ну это ты брось, зря мы что ли сейчас тут шумели,
Всё, выносим, робяты. Не смей помирать, Проводник!"
Потащили к своим, через разные дальние дали,
Через коптеров свист, через смерть, через ад, через бой.
И осколки, и пули в тех странных бойцах исчезали,
А они каждый раз закрывали носилки собой.
