Морякам, пропавшим без вести посвящается /Александр Симонов/

Остаётся берег за кормой,

Бороздит морской охотник море.

Охраняет транспорты конвой

От подлодок в боевом дозоре.

Перископы чёрных субмарин

Пристально следят за  кораблями.

И торпеды из морских глубин

Мчатся смертоносными тенями.

Бомбы беспощадно море рвут,

Этот ад никто не позабудет.

Корабли упорно вдаль идут,

В Мурманск ценный груз доставлен будет.

Бьётся из последних сил конвой,

За отставшие суда в ответе.

Исполняя долг перед страной,

Борт подставили шальной торпеде.

Прикрывая отход салажат... /Дмитрий Артис/

Поле боя, 

где солнце по-летнему
подрывает себя
на закат,
ветераны покинут
последними,
прикрывая
отход салажат.

Непонятен приказ
к отступлению.
Слабакам
в колотун горячо.
Только-только ведь
кровушка вспенилась
и почти
раззуделось плечо.

Здесь пока
всесоюзная здравница!
Но слезу
вышибая из глаз,
даже если солдату
не нравится,
он обязан
исполнить приказ.

Когда на смертный бой Россия /Владимир Литвишко/

Когда на смертный бой Россия

сынов позвала в страшный час,

они - из школьников в святые -

шагнули без раздумий, враз.

Победы выпадут позднее,

а вам достался тяжкий крест:

мать, что от горя поседеет,

плач недождавшихся невест.

...Ведь большинство лежат безвестно

во тьме ненайденных могил,

Молиться и молчать /Татьяна Яшина/

Хочется молиться и молчать.
Завернуться в тишину, как в кокон.
Новостей тревожных не читать
И не слушать знающих "пророков".
Хочется спасти и всё, и всех:
Мужиков уставших в камуфляже,
Деток, женщин, стариков и тех,
Кто стоит у жизни, словно стража

- медиков... 

Краснофлотцы морской пехоты /Геннадий Шапошников/

Морским пехотинцам

Великой Отечественной войны...

В трудный час Отчизна отзывала

С кораблей военных моряков.

На фронты, в окопы посылала

Отбивать нашествия врагов.

Краснофлотцы морской пехоты,

Вас недаром боялись враги.

Вы в открытую шли на дзоты,

Погибали, но всё же шли.

Ленинград блокадный защищали,

Бились насмерть под родной Москвой,

И под танками себя взрывали,

Не страшась вступить в неравный бой.

Воздушные рабочие войны /Юрий Никитенко/

Рассвет алеет соплами турбин.
На взлётной полосе кипит работа.
Готовы к бою штурманы, пилоты,
Застыв в молчанье за стеклом кабин.

Ну, понеслась, на взлёт идут "Грачи",
И выше поднимаются "Утята", *
Стальной пружиной время в небо вжато,
И вот уж солнца первые лучи.

Идут с Аллахом, Буддой и Христом
На штурм позиций праведные души,
И мнится, что, и вправду, слышат уши
И песнь муллы, и колокольный звон.

Заход на цель, атака и отход,
Ловушек рой рассыпав из под крыльев.
Война из страшной сказки стала былью
Для мужиков, уж третий скоро год.

Поисковые отряды /Дмитрий Юрчук/

Давным-давно закончилась война,

Над городами не летят снаряды.

Но письма, медальоны, ордена

Находят поисковые отряды.

Под жарким солнцем, ветру вопреки,

Назло житейским бедам и заботам,

В поля уходят поисковики,

Чтоб делать свою важную работу.

Оставив дома деток и жену,

Сменив на робу модные наряды,

Уходят снова, будто на войну,

В места сражений смелые ребята.

Под жарким солнцем, ветру вопреки,

Назло житейским бедам и заботам,

В поля уходят поисковики,

Чтоб делать свою важную работу.

Им стало душно в офисном тепле,

В руках старинный компас и лопата.

Хотят, чтоб не осталось на земле

Ни одного безвестного солдата.

Женщинам госпиталя /Юрий Вологодский/

Спит город, убаюканный метелью.
Проснувшись, понимаю - я живой.
Здесь женщина не первую неделю
Сидит ночами у моей постели,
Как снов моих бессонный часовой.

У госпиталя женское начало.
Нас, вырванных у смерти из когтей,
В палате наши женщины встречали.
Выхаживали днями и ночами,
Как заболевших маленьких детей.

Мы побывали, будто в раннем детстве,
В купели материнской доброты.
Здесь медсестра с прекрасным чутким сердцем,
Нас, воинов, как собственных младенцев,
Запеленала бережно в бинты.

Без вести... /Евгений Большаков/

Не о героях разговор -

О тех, кого напрасно ждали,

О тех, которых до сих пор

Мы поименно не назвали.

Они в могилах не лежат

Под звездами и под крестами.

Пропавших без вести солдат

Наперечет земля лишь знает.

Они такие же  как те,

Чьи имена в надгробья вбиты.

Одной обязаны судьбе,

И на одной войне убиты...

Снежный человек /Александр Карпенко/

Где в воздухе витает влажный пух,
Средь мрачных гор и млечного тумана,
Идёт он - и захватывает дух
От поступи могучей великана.

И дольше жизни протекает путь;
Над головой - уже иные звёзды,
И нету времени передохнуть,
Остановиться, не боясь замёрзнуть...

И человек идёт. И он устал.

Уже вокруг не камни - обелиски:
Средь бороздящих небо белых скал
Развеян прах его друзей и близких.

Ещё успеем /Александр Сидоровнин/

Здесь злая тишина и злые звуки,

И миномёт размерено бубнит.

Здесь умирают точно не от скуки,

И никому нет дела, что небрит.

 

Здесь все такие в основном в округе,

И без бритья и так по горло дел.

Здесь целый день как будто в центрифуге,

И каждый первый точно постройнел.

И мы ещё живые в этом фарше,

От осознанья этого пьяны.

На целый бой сегодня стали старше,

И на висках побольше седины.

♫ Стихает бой в окрестностях Дамаска /Михаил Михайлов/

Чужого горя нету, как известно,

Перед бедою не пристало падать ниц.

А с небом, знаешь, спорить бесполезно,

На небе, друг мой, не начерчено границ.

Уже печаль из ковшика не выльешь,

А всё же жизнь вернёт свои права:

Мы над землёю распростёрли крылья,

Как Богородица святые Покрова.

Стихает бой в окрестностях Дамаска,

Здесь, по всему, война недолго проживёт.

Пускай рассвет ещё не очень ласков,

Но над руиной мирно он встаёт.

Прости, прости нас, древняя Пальмира,

Твоих колонн не защитили мы,

Но, верю, сможем оградить пол мира

От расползания безжалостной чумы...

Марш артиллеристов /Иван Иванов/

Скрестились пушки у солдата на петлицах.

Идёт дивизион, чеканя шаг.

Почётно быть в войсках артиллеристом!

Об этом знают все и даже враг.

На всех позициях расчёт поставлен чётко,

Мы по команде выполним приказ,

Ударим по врагу прямой наводкой

Со всех орудий, словно белке в глаз.

Разговор с собакой специального назначения /Андрей Ледащев/

Ты что дрожишь и смотришь исподлобья?
У самого на лапе шерсть в крови.
За боль, за страх, что пережил сегодня,
За это нас, дружище, извини.

Давай, браток, иди ко мне поближе -
Разделим на двоих из сухпайка.
Я выжил после боя, и ты выжил,
А значит, что судьба у нас легка.

Вот опять нанесли по подъезду удар /Владимир Литвишко/

Вот опять нанесли по подъезду удар,

Перекрытия рухнули наземь.

Оказались под ними, кто млад там, кто стар -

В куче сора, обломков и грязи.

Город принял в него прилетевший снаряд,

Он к смертям по-шахтёрски приучен.

Люди здесь не отступят от страха назад,

Жёстче станут, грознее, чем тучи.

Панфиловцы /Дмитрий Холендро/

"Нас двадцать восемь. И Москва за нами.
Поля, снега... Россия велика!
Но отступать нельзя перед врагами
Ни на вершок. И ни на полвершка".
Они не знали о ещё живом
Упрямом краснодонце Кошевом*,
Не знали Зои*, что, снега босыми
Ногами прожигая до земли,
Перед врагами, как сама Россия,
Пройдёт одна, от всех родных вдали, -
Но всем им вместе виделись зубчатый
Московский Кремль... Московский небосвод...

Пусть пять шагов всего - под танк с гранатой,

Пусть пять шагов - но пять шагов вперёд.

Присяга /Дмитрий Юрчук/

Форму надеваем неумело,

Сапоги пока тяжеловаты.

Но глядим на жизнь мы эту смело,

Потому что мы теперь солдаты!

Мамочки, родные, не грустите!

Выбрали свой путь сегодня сами.

Вы всего нас годик подождите,

Мы домой вернемся мужиками.

Трудно жить пока по распорядку,

И стрелять пока что не умеем.

Только знайте, будет всё в порядке,

Дом родной мы защитить сумеем!

Подождите нас друзья, подруги.

Выбрали свой путь сегодня сами.

Станут прошлым месяцы разлуки,

И гордиться будете вы нами.

Лежат /Александр Антипов/

Лежат на земле,
а, кажется, в небе лежат,
И к броникам снег
степей новоросских прижат.
Вставать им нельзя,
поскольку вставать - это смерть.
Лежать - это жить,
а жить постарайся суметь.

Такая война -
то лёжа, браток, то ползком.
Без голых побед,
добытых геройским броском.
Отлаженный быт
во время обстрела и до,
Где график потерь
давно не зовётся бедой.

Марш химических войск /Ник Ветров/

Стоим мы на посту в своих противогазах,

И без оглядки в бой бежим мы в ОЗК,

И, как победы, ждём мы своего приказа,

И наша цель ясна, и выдержка крепка.

Пускай в судьбе одни отходы,

И выбросы, и ядерный распад,

Мы - армия страны, мы - армия народа,

Локализуем всё, зачистим всё подряд.

Пусть вероятный враг жизнь нашу отравляет,

Нам нипочём чума, уран и хлорпикрин -

Войска РХБЗ планету охраняют

И за неё стоят на страже как один.

Эпилог /Григорий Поженян/

- Вернешься - ты будешь героем,
ты будешь бессмертен, иди! -
И стало тревожно, не скрою,
и что-то кольнуло в груди,
и рухнул весь мир за плечами:
полшага вперед - и в века...
Как это не просто - в молчанье
коснуться рукой козырька,
расправить шинельные складки,
прислушаться к дальней пальбе,
взять светлую сумку взрывчатки
и тут же забыть о себе...

Мать /Дмитрий Кедрин/

Любимого сына старуха в поход провожала,

Винцо подносила, шелковое стремя держала.

Он сел на коня и сказал, выезжая в ворота:

"Что ж! Видно, такая уж наша казачья работа!

Ты, мать, не помри без меня от докуки и горя:

Останусь в живых - так домой ворочусь из-за моря.

Жди в гости меня, как на север потянутся гуси!.."

"Ужо не помру! - отвечала старуха. - Дождуся!"

Два года она простояла у тына. Два года

На запад глядела: не едет ли сын из похода?

На третьем году стала смерть у ее изголовья.

"Пора! - говорит. - Собирайся на отдых, Прасковья!"

Старуха сказала: "Я рада отдать тебе душу,

Да как я свою материнскую клятву нарушу?

Покуда из дома хлеб-соль я не вынесу сыну,

Я смертное платье свое из укладки не выну!"

Такая у нас работа /Николай Новоселов/

"Пот - не кровь,
Не жалейте пота! -
Проповедовал старшина. -
Такая у нас работа -
Война."

Гимнастерки мокры от глины.
Мы копаем траншеи опять.
Нам до Гитлера, до Берлина
Очень нужно их докопать.

Капитана лицо рябое...
Не дойдет до Берлина он.
На рассвете в разведку боем
Поднимается батальон.

Замолчал пулемёт /Александр Ерохин/

Замолчал пулемёт.

Я невольно назад обернулся.

Мишка не подведёт,

Он, наверно, от пули пригнулся...

Или ленту сменить...

Да, любая быть может причина,

Если хочется жить,

Если ты настоящий мужчина.

Замолчал пулемёт.

Я чужую тащил "эсведешку"*,

думал мне повезёт,

Только Миша поймал мою решку.

Только как посмотреть,

Повезло или нет - непонятно.

Ты шагаешь на смерть,

Чтоб друзья возвратились обратно.

♫ Кто-то едет... /Юрий Бергер/

Кто-то едет воевать, а кто-то пить.
Кто-то едет умирать, а кто-то жить.
Тамбур дымный, тёмных станций череда.
Вечер зимний, поезда.

      Сборы, прощания, словно сон,
      Твой поцелуй у виска.
      Бродит тоска в эшелоне ночном
      В форме проводника.
      Бьются о рельсы колёса, звеня,
      Поезд уходит в закат...
      Нам до войны дороги - три дня,
      Обратно - сто шестьдесят.

Парад 7-го ноября 1941 года /Алексей Стародубов/

А тучи в небе, как огромные заплатки,

У стен Москвы рычит, как зверь, кровавый враг,

А белый снег укрыл, как простынёй, брусчатку,

Идут по площади полки, чеканя шаг.

В той обстановке был парад - необходимость,

Чтобы наполнились надеждою сердца,

По главной площади полки несли решимость

С врагом сражаться до победного конца.

В годовщину освобождения Киева /Дмитрий Степанов/

Он был иль не был, сорок третий год,
Когда вгрызался враг в правобережье,
Чтоб не владел единый наш народ
Древлянской пущей, степью печенежьей?

Вся бездна вод великого Днепра
Тогда была преградой для победы.
Вставали в дымке села, хутора
И город сына мстительной Рогнеды.

Хлестал свинец понтоны и плоты,

Грозя десанту смертью неминучей,
Она смотрела с каждой высоты,
Но были взяты глинистые кручи.

Несчетных жертв потребовал рубеж -

Днепровский вал, в те дни солоноватый.
Во сколько стал Букрин, потом Лютеж?
Не нам исчислить всей кровавой платы!

Но танкам ходу не было назад -
Бросали немцы в ужасе винтовки.
Так был расчищен путь на княжий град
Меж огородов скорбной Куреневки.

Прошли полки, сбивая и топча
Таблицы в честь фельдмаршала Эйхгорна.
Но разгребали груды кирпича,
Как терриконы, долго и упорно...

Блеснув над Лаврой, купол осиял
Ее святыню, взорванную дерзко,
Уступы стен, сожженный арсенал
И бастионы грозного Печерска.

А между тех обугленных руин
Иное действо разыгралось скоро:
Уныло брел недавний властелин
Своим путем всемирного позора.

И киевлянки, гордо подбочась,
Немой толпе показывали дули.
Как смыли ей оставленную грязь,
Так чуждый гнет презрительно стряхнули.

Ласкала въявь победная заря
Святой Софии сумрачные главы.
Судьба дала потомку Кобзаря
Заветный ключ твердыни Ярослава.

Сны /Артём Сычёв/

Павшим братишкам-разведчикам

Снова сон... И я опять в нём молодой,
И мне до дома "воевать и воевать".
Снова сон, в котором ты ещё живой,
Словно что-то не успел мне досказать.

Рюкзак, "разгрузка", в руки автомат...
Косынку затянул и нож на пояс,
И ночь вплетая нитью в масхалат,
Уходим снова в тот проклятый поиск...

И в том бою я в миллионный раз
Пытаюсь что-то безуспешно поменять,
Чтоб не отдал ты сам себе приказ
Остаться нашу группу прикрывать.

Тот бой я по секундам разложил,
По миллиметрам сбоку, спереди и сзади,
Ища тот шанс, в котором бы ты жил
И не погиб в проклятой той засаде.

Единство навсегда /Наталья Майданик/

Ушли в историю года,

Цари менялись и народы,

Но время смутное, невзгоды

Русь не забудет никогда!

Победой вписана строка,

И славит стих былых героев,

Поверг народ врагов-изгоев,

Обрёл свободу на века!

Мы - Ленинградцы /Татьяна Хатина/

Блокадного голода чёрная пасть,

Упасть в неё - нет возврата...

Год сорок второй... Ноябрь... И власть

Урезала норму на брата...

Сто двадцать пять граммов -

Блокадный хлеб

Из остьев, соломы и жмыха.

Как хочется есть, подступает бред,

И голода - страшное лихо...

Санька /Михаил Резинкин/

Я мог, но я не пошёл на таран.

Ты снова входишь чужим в мой дом и к моей водке тянешься.

Санька, Санька, ты ж передо мною пацан -

И пацаном останешься.

Ты не был асом, это я был ас.

И хотя нас было двое, а их шестеро,

Я мог войти в перекрест пулемётных трасс

И снять севшего на твой хвост "Мессера".

И тогда я приходил бы к тебе домой.

Просто так, запросто, чтобы побеседовать.

Пил бы твою водку. Санька, Санька, ну, кто ты такой,

Чтобы сорок лет меня преследовать?