Солдату Севера /Илья Авраменко/

Однообразны сопок склоны.

Болота. Ветер. Скудный мох.

Три года трудной обороны!

Другой бы выдержать не смог.

А ты стоял. Ты все невзгоды

Ночей полярных испытал,

Но на безумства непогоды

И на удел свой не роптал.

Ты в камни врос, и враг твой тоже

Зарылся в камень от свинца;

И - бездорожье, бездорожье,

И валуны, им нет конца.

...Сечёт позёмка. Сумрак длится.

Счёт по минутам - не по дням.

Вся в пене Западная Лица

Гремит и скачет по камням.

Я знаю, как порой до злобы,

До исступления, до слёз

Тебя истачивал ознобом

Жестокой Арктики мороз.

Но ты упрямей был, суровей,

Ты верил - близок твой черёд,

Когда с сигналом, сдвинув брови,

В атаку ринешься вперёд.

И вот он грянул, день счастливый:

Всесильна, яростна и зла,

Волной от Кольского залива

Пехота хлынула, пошла.

Ну вот и в Питере цветы... /Александра Тимошенко/

Ну вот и в Питере цветы...
И на асфальте ставят свечи.
А боль от этой пустоты
Легла, как груз, на наши плечи.
"Прими их, Господи, к себе!" -
Беззвучно шепчем и глазами
Следим, как тают в высоте
Шары, отпущенные нами.
Нам больно так, как будто мы
Всех этих пассажиров знали...
И непонятны нам судьбы
Жестоко свитые спирали.

Высота 013 /Анатолий Карасёв/

Высота ноль тринадцать...

К чёрту все предрассудки!

Высоту ноль тринадцать

держим пятые сутки.

Меньше взвода солдат

в нашей роте осталось.

Много пало ребят,

но и фрицам досталось.

Высота ноль тринадцать,

а за нею Дубровка.

Высота ноль тринадцать,

за Дубровкой Сосновка.

Высота ноль тринадцать,

за далями дали.

Высоту ноль тринадцать

мы фашистам не сдали.

На вечерней заре

к нам пришло пополненье.

По утру в октябре

мы пошли в наступленье.

Падал первый снежок,

обновлялась природа.

Бой вели за Торжок

с сорок первого года.

Комсомолом гордится страна /Михаил Пляцковский/

Комсомол возводил города,

Зажигал огоньки Днепростроя.

Для себя тишины и покоя

Не искал Комсомол никогда.

Комсомолом гордится страна,

И горят, как рассветы России,

Боевые его ордена

И его ордена трудовые.

Комсомолом гордится страна!

Он солдатом прошел всю войну,

Прикрывая Отчизну собою,

Рвался в небо, спускался в забои

И в степи распахал целину.

Памяти гибели линкора Новороссийск /Алексей Сергеев/

Когда о берег плещется волна,
Колышет шелк приспущенного флага,
Из глубины мне слышатся слова
С мелодией погибшего "Варяга".

В морской пучине обрели покой

Матросские истерзанные души,
Там, где навечно сном застыл линкор,
Уткнув стволы нерасчехленных пушек.

Жизнь все расставит по своим местам.

Забудут люди - будет помнить море
Тех, кто своих товарищей спасал,
Не думая о звании "Героя"!

Сосны России шумят /Кайсын Кулиев/

Дождь отстучал - только листья блестят.
Осень. И тучи плывут в поднебесье.
Грустно. Дорога не радует взгляд.
И, напевая нам хмурую песню,
Сосны России шумят.

К фронту идёт за отрядом отряд.
Сосны, как сёстры под гнётом кручины.
Нас провожая, печально глядят,
И без умолку шумят их вершины,
Сосны России шумят.

Будто глухую тревогу таят,
Мерно качаясь и вслед нам глядя.
Мокрые - дождь был три дня подряд.
Сосны грустят, оставаясь сзади.
Сосны России шумят.

♫ Всадник, скачущий впереди /Андрей Земсков/

"Выпрямляйся, барабанщик!.. 

Встань и не гнись! Пришла пора!.."

(Аркадий Гайдар "Судьба барабанщика")

Выпрямляйся, барабанщик!

Встань и только не гнись!

Там, за насыпью, засели враги.

В тридцать семь коротких лет не умещается жизнь,

Возвращается на те же круги.

Пуля свистнет и под орден ляжет красным пятном,

На секунду станет пусто в груди.

А потом тебя подхватит серебристым крылом

Всадник, скачущий всегда впереди.

  Дрогнет язычок пламени свечи,

  Чьи-то руки тронут штурвал.

  Песня, не молчи!

  Сказка, не молчи!

  Трудно, - но ещё не привал.

Восемьдесят лет /Александр Макаров/

Две войны. Два обелиска рядом.

Между ними восемьдесят лет.

Павшие от вражеских снарядов

Два солдата русских - внук и дед.

Оба, не дошедшие к Победе,
На кургане спят мертвецким сном:
Дед родной, погибший в сорок третьем,
Внук, рождённый в семьдесят восьмом.

На граните не похожи даты.

Мы не выбираем сердцу дни.
Разные по времени утраты -
Имена, фамилия одни.

А в степи широкой тесно ветру.

А в глазах прохожих тёплый свет.
Между ними только пара метров,
Между ними восемьдесят лет.

♫ Я вернусь /Сергей Березин/

Здесь, вдали от родной земли

Злые ветры пылят.

Здесь так редко идут дожди,

Чаще пули свистят.

Я вернусь к тебе, я вернусь,

Пусть уныло стучат дожди.

Я вернусь к тебе, я вернусь,

Только помни, люби и жди.

Я вернусь к тебе, я вернусь,

В сердце радость и боль храня.

Я вернусь к тебе, я вернусь,

Потому что ты ждешь меня.

Вновь в дороге - и пыль, и зной,

Здесь покой не для нас.

Вновь уходим - из боя в бой

Всё решает приказ.

Спектакль прерван! /Елена Громова/

"Смирно! Спектакль прерван!
Живо ложитесь на пол!"
Все! Перекрыты двери.
Мы - у бандитов в лапах.

Блеск автоматной стали,
Чувство близкой расправы...
Мы - не зрители в зале!
Мы - участники драмы!

В чем же мы виноваты? 
Кто нам теперь ответит?
Если билет в театр
Стал нам билетом смерти.

Потери /Инна Кучерова/

Конечно, мёртвым обижаться не положено

И приходить к живым во снах в полночный час,

Но всё должно быть обязательно изложено,

Чтоб никогда не забывали вы о нас.

Зачем придумали нам общее название?

Отцы и матери нам дали имена.

Мы не потери, наши подвиги и звания

Должна хранить в народной памяти страна.

Первый снег /Юрий Вологодский/

Благословенна утром тишина.
Шёл первый снег. Дорога не видна.
Пушистый снег, он первозданно бел.
Никто его испачкать не успел.

В снегу пушится - лапки под живот -
Наш изумлённый первым снегом кот.
Вояка был всегда безумно смел,
А тут застыл и мигом побелел.

Суёт в сугроб свой любопытный нос
Приблудный, но теперь солдатский пёс.
Он удивлён - с лохматого хвоста
Посыпалась такая красота.

А первый снег идёт-идёт-идёт...

Доверчивый, он лёг на миномёт,
Укутал танк, украсил автомат.
Светлеют лица и добреет взгляд.

Связистам /Елена Шеховцова-Сухих/

Из рации доносятся сигналы.

Пусть каждый знает: связь не подведет.

Оптические провода немало

Решений угадали наперед.

По точкам расположены машины,

Работают отлично на прием.

- Здесь наши парни, там на поле мины.

Соединяем, ждем, передаем...

Подняты мачты, и на поле чисто.

Защитник их Архангел Гавриил.

За связь в ответе умные связисты,

А значит, и за жизни, и за мир!

Идут вперед "Ладья" и "Андромеда",

Барьеры на частоты навели.

За наши города! И за Победу!

Чтоб каждый год сады во всю цвели!

И когда подступает тьма... /Александра Черёмина-Себянина/

И когда подступает тьма, оттесняя свет,
Ад распахивает чертоги свои, грозя,
Я читаю свою молитву, которой нет,
Потому что она до точки вся про тебя.
И когда за горло хватает звериный страх,
И студеной водой становится в венах кровь,
Я читаю молитву свою в стихах,
Потому что вера моя - любовь.

И когда пылает алым костром закат,
Минометный вой наполняет воздух глухим свинцом.

Особое задание /Михаил Силкин/

От планов разболелась голова.

Хотя б один не выполни попробуй!

Особое задание - Москва!

Особое решается особо.

 

А как решить, когда резервов нет,

Когда одни Подольские курсанты?..

Проходит ночь и над Москвой чуть свет

Провозглашают новый день куранты.

 

И Жуков карту расправляет вновь,

Сжимает карандаш в руках до дрожи...

Герой - зарисовка о Чечне /Юлия Вихарева/

Он не хотел, чтоб всё так получилось.
Он ждал другого - славы и побед.
И вот теперь, подорванный на мине,
Он умирал в неполных двадцать лет.

Он представлял не раз, как при медалях
Вернётся в дом, засуетится мать...
И губы пересохшие шептали:
"Я не хочу так глупо умирать.

Меня ещё девчонки не любили.
Я на войне всего четыре дня.
Какой-то бред: на чёртовой чужбине
Я умираю здесь средь бела дня.

Земля чужая, и чужое небо,
И ни одной берёзы нет вокруг,
Так почему я должен так нелепо
Лежать в пыли и корчиться от мук?"

...А дома разлилась заря над речкой,
И запах сена в воздухе повис.
Смолит отец поутру на крылечке
Под бесконечный соловьиный свист.

И тихо так. И беззаботно утро.
Беспечно ветер листья шелестит.
И каждая травинка там как будто
Покой и умиление таит...

Не верь /Юрий Беридзе/

Это слухи, родная, слухи,

кто-то верит, а ты не верь.

Кто сказал, что земля мне пухом?

За порог его, мама, за дверь,

за крутой поворот дороги,

в тридевятые земли гони!

Знаю, мама, что ты в тревоге,

только верой меня храни,

как и прежде. В бою, в походе,

на солдатском моём пути -

это ж вера твоя отводит

ту, что хочет меня сгрести,

Рига /Семён Кирсанов/

Здравствуй, свободная Рига!
Вслушайся в праздничный стих:
Сброшено чёрное иго
С башен и шпилей твоих!

Срезано Гитлера имя
С пахнущих дымом домов.
Свет над домами твоими,
Гул орудийных громов...

В Ригу вошло Воскресенье!
Улицы вширь раздались,
В золоте листьев осенних,
В бронзе разбрызганных гильз.

Минами выеден камень,
Улицы в дымчатой мгле.
В землю вцепился руками
Немец на битом стекле.

Кончено с ним - не очнётся!

Свастика свергнута вниз!
С этого часа начнётся
В Риге свободная жизнь!

Снайпер-профи /Алексей Стародубов/

Его будни - быть тенью незримой, бесплотной,

Чтобы вновь победить в этой шахматной схватке.

Нет для снайпера-профи погоды нелётной,

Всепогодно со смертью играет он в прятки.

Каждый шаг - то расчёт несомненный и тонкий,

Раз ошибся, и пуля в ответ прилетела,

Бой проигран, и ветер скользнул по "зелёнке",

Даже вскрикнуть от боли душа не успела.

Просто здесь время течёт совсем по-другому... /Дмитрий Филиппов/

Просто здесь время течёт совсем по-другому:
Живешь от прилёта и до прилёта,
От свиста мины до весточки из дома.
Такая у нас работа.

Сидишь в подвале, сутками не выходишь на свет,
Выносишь двухсотых "по серому", делишь воду
На скупые глотки. Это зовётся - закреп.
Это пехота, Господи! Это твоя пехота!

Они не боялись /Александр Сидоровнин/

Они не боялись ни слова, ни пули,

И в берцах топтали раз выбранный путь.

В боях их ломали, крутили и гнули.

Но так не смогли ни сломать, ни согнуть.

Не всем повезло, есть и те, кто убиты,

И влез между датами траурный штрих...

Народное ополчение /Евгений Долматовский/

Закончено срочное обученье.
По мокрым колосьям несжатой ржи
Выходит народное ополченье
На подмосковные рубежи.

Дождь шелестит по осенним рощам,
Суглинок чавкает под ногой.
Есть высшая правда в порыве общем,
И штатские люди идут в огонь.

В очках, неуклюжи, сутуловаты,
Обмотки вкривь, и пилотки вкось.
Но всей душою они солдаты,
Коль в руки оружие взять пришлось.

Пустынны, печальны деревни, дачи
И пионерские лагеря.
Вперёд! Не умеем мы жить иначе, -
Советские годы прошли не зря.

Я распят сорок первым в военном огне /Владимир Литвишко/

Я распят СОРОК ПЕРВЫМ, в военном огне.

Пал на подступе дальнем к столице.

Ни креста, ни могилы...

Звенит в вышине

песня птахи, которой не спится.

Жил недолго. Навек полюбить не успел.

Фото выцвело, сгнили обмотки...

Друг, что с фронта вернулся, был боек и смел,

прожил жизнь по-военному чётко.

А теперь у него, как венец всех наград -

та звезда, вкруг которой ограда.

Дети, редко бывая там, молча сидят,

не сводя погрустневшего взгляда.

Мне своих не пришлось поносить на руках,

к их кроваткам вставая средь ночи.

И любви не хватило, достался лишь страх

от бомбёжек, где выжить так хочет

каждый, вжавшийся в землю, как к матери в грудь,

чтоб найти в ней тепло и защиту.

Был отчаянно короток, тяжек мой путь,

и глаза слишком рано закрыты.

Артиллерийская дуэль /Карло Каладзе/

Мы видели смерть, и запомнили мы:
Глаза у неё - не мышиные норы,
Но вспышками молний разили из тьмы
И мрак рассекали вокруг её взоры.
В руках её не было вовсе косы,
Она не сверкала костей белизною,
Но кралась убийцею в эти часы,
Озлобленная, притаясь за скалою,
И кинулась, жадная, на блиндажи,
И глыбы каменьев рвала и дробила.
И словно кричала: "Вот тут и лежи,
Здесь взрыта моими когтями могила".

♫ Баллада о настоящем полковнике /Александр Ерохин/

У товарища полковника под окном стоит часовенка,

Где, как правило, по выходным свечки ставит он свои родным.

Не "за здравие" - "за упокой", вся семья лежит в земле сырой,

И остался он совсем один, ни отец, ни брат, ни сын.

У товарища полковника сын служил в десанте "взводником",

Но погиб на стыке двух веков, в некрологе десять слов.

А жена служила в органах, где здоровье и подорвано.

Овдовел полковник в сорок пять и собрался помирать.

У товарища полковника жизнь текла довольно ровненько,

Но в беде соседняя страна, там гражданская война.

Вот и кончилось терпение, записался в ополчение,

Стал обычным рядовым бойцом, но не пожалел о том.

А товарищу полковнику под огнем быть не в диковинку,

Приднестровье, Грозный и Афган, повидал немало там.

Только раньше, принимая бой, он мечтал придти живым домой,

А теперь все изменилось в раз, поскорей бы "в бой" приказ.

Как то раз при наступлении оказался в окружении,

А в разгрузке крайний магазин, ну и выход, стало быть, один.

Вдруг глядит ползет к нему пацан, за собою тащит чемодан,

В чемодане цинк пять сорок пять, значит рано умирать.

Перед тревогой /Александр Савицкий/

Ещё застёгнуты планшеты,
Труба сигнальная молчит,
И ночь передаёт рассвету
От утра звонкие ключи.
Ещё обычно и неспешно
Уходит смена на посты,
И ветви лип, как раков клешни,
Свисают мрачно с высоты.
Но резче сосен силуэты
И всё прозрачней тишина,
И, как старинная монета
С краями стёртыми - Луна.
Туман таинственно, украдкой,
Но напустив невинный вид,
К зелёным тянется палаткам,
В которых крепко рота спит.
И всё прекрасней и милее
Пьянящий аромат земли...
Вот офицеры по аллее,
Как по тоннелю, в штаб прошли.

Штурмовики /Вячеслав Натальин/

Ракетой вверх зовёт нас смерть и ручка жжёт ладони.

Кому назначено сгореть, тот точно не утонет.

Две бомбы лишних в "перегруз", да ладно, оторвёмся,

Нам со стрелком спасать Союз, а, значит, мы прорвёмся!..

Мой штурмовик как зверь ревёт, он создан для сраженья,

И лопастями воздух рвёт, дрожа от напряженья.

Там, позади, таких как я, стальная эскадрилья,

За остекленьем фонаря расправленные крылья.

А мне всего лишь девятнадцать,

И это - пятый боевой.

Меня учило небо драться

И бить врага любой ценой.

Подольские курсанты /Сергей Баренц/

Берёзовая тишина...
Берёзовая тишина,
Как парашют на стропах,
Виснет.

Она стекает с жёлтых листьев
На травы, где прошла война.
Из тишины растут грибы,
Их лижет пламя золотое,
А я всё слышу грохот боя
И напряжённый ритм пальбы.

Откуда этот странный гром?
Откуда он? Откуда он?
И почему не утихает?
Быть может, в сердце он моём
Возник и память обжигает.

Оборона Москвы /Владимир Силкин/

Им некуда больше жаться

И некуда отступать.

Штаб фронта в районе Гжатска

Не сможет резервы дать.

 

А значит, костьми ложиться,

А значит, нельзя уйти.

Открыты сейчас к столице,

Доступны к ней все пути.

 

И Жуков глядит под ноги,

Решает, как доложить,

Когда под Москвой дороги

Уже приказали жить.

Последняя улыбка /Юрий Никитенко/

На позиции пусто,
Звенит тишина.
Затаилась и ждёт меж воронок война,
Только дым от сгоревшей брони расстилается густо...

Где друзей моих лица,
Стук этих сердец?
Неужели догнал их холодный свинец?
Неужели теперь все они за незримой границей?

От земли не толкнуться,
Всего посекло,
Из под "броника" красной воды натекло.
Ты прости меня мама, не выйдет, похоже, вернуться...

Эх, водицы б напиться.
Не чувствую рук.
Слышу, близится с неба стрекочущий звук,
То по мне правит тризну железная злобная птица.

Мы - воины /Евгений Шушманов/

От поля Куликова до Донбасса,

пожаром войн наш освещался путь,

что для других хватило бы с запасом

познать свободы смысл и жизни суть.

Победами себя не ослепляли,

прощали всем ошибки и долги

и алчно лишней крови не желали,

хотя и были подлыми враги.

Хотелось всем нас испытать в сраженье,

насколько наши силы велики,

но потерпев разгром и пораженье,

на время свои прятали клыки.