Мы час назад не думали о смерти.
Мы только что узнали: он убит.
В измятом, наспех порванном конверте
На стуле извещение лежит.
Мы плакали. Потом молчали обе.
Хлестало в стекла дождиком косым...
По-взрослому нахмурив круглый лобик,
Притих ее четырехлетний сын.
Потом стемнело. И внезапно, круто
Ракетами врезаясь в вышину,
Волна артиллерийского салюта
Тяжелую качнула тишину.
Мне показалось, будет очень трудно
Сквозь эту боль и слезы видеть ей
Цветенье желтых, красных, изумрудных
Над городом ликующих огней.
Но только я хотела синей шторой
Закрыть огни и море светлых крыш,
Мне женщина промолвила с укором:
"Зачем? Пускай любуется малыш!"
И, помолчав, добавила устало,
Почти уйдя в густеющую тьму:
"...Мне это все еще дороже стало -
Ведь это будто памятник ему".
Мы только что узнали: он убит.
В измятом, наспех порванном конверте
На стуле извещение лежит.
Мы плакали. Потом молчали обе.
Хлестало в стекла дождиком косым...
По-взрослому нахмурив круглый лобик,
Притих ее четырехлетний сын.
Потом стемнело. И внезапно, круто
Ракетами врезаясь в вышину,
Волна артиллерийского салюта
Тяжелую качнула тишину.
Мне показалось, будет очень трудно
Сквозь эту боль и слезы видеть ей
Цветенье желтых, красных, изумрудных
Над городом ликующих огней.
Но только я хотела синей шторой
Закрыть огни и море светлых крыш,
Мне женщина промолвила с укором:
"Зачем? Пускай любуется малыш!"
И, помолчав, добавила устало,
Почти уйдя в густеющую тьму:
"...Мне это все еще дороже стало -
Ведь это будто памятник ему".
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Комментарий будет опубликован после модерации.
Если нет аккаунта Google, выбирайте "Имя/URL" вместо "Анонимно", там можно написать Ваше имя.