Память сентября /Александр Гулин/

Как нежно-золотист сентябрьский день,
Когда лучами солнце небо красит.
Ложится косо от деревьев тень,
Спокойно все перед заветным часом.

Шли дети. Все с букетами в руках.
С родителями, гордо улыбались.
Веселье, радость, интерес в глазах,
С друзьями все здоровались, смеялись.

Встречай же, школа! Вновь учебный год,
Учебники, уроки, перемены...
Пятерки скоро дочка принесет,
Домой вернувшись после школьной смены...

Но встретил жуткий треск очередей,
Оскалы бородатые, чужие!
И страх, проникший в души всех людей,
Которые там были. Еще живы...

3-е сентября /Валентина Хромова/

Д.К. Логинову и другим, ветеранам

войны с Японией, посвящается.

Откатчик, бригадир и мастер -

Этапы мирного пути.

Огнеупорной, твердой масти

Тот фронтовик, как ни крути.

Сейчас, конечно, к ветерану

Приходят правнуки уже,

Им говорит он не о ранах,

А о японском рубеже.

Год 45-ый. У границы

Пока таимся в темноте.

Аргунь туманами дымится -

Поменьше будет, знать, потерь,

Наверняка ведь мы не знали

Всей численности ближних войск,

Разведкою их не пугали,

Не разрослась чтоб фронтом горсть.

Явились без артподготовки,

Чтоб бить врасплох наверняка.

Нас, наши танки и винтовки

Укроет бережно река.

Нам нужно в тыл зайти и с ходу

Разбить японские войска.

Нас здесь не ждут, и непогода

Играет на руку пока.

Дракон /Илья Бестужев/

Год - сорок первый. Я - дракон.
Летел над пропастью,
И смесь тумана с молоком
Рубили лопасти.

Тянулся к солнцу, в синеву,
Хрипел компрессором...
Да... Я был - Богом наяву.
А может, кесарем...

Я помню... Рваный небосвод,
То снег, то солнышко,
И бился в кашле пулемёт -
Взахлёб. До донышка.

Четыре паруса-крыла,
Вы слишком медленны...
Пушистый шнур - навстречу. Мгла
Да - трубы. Медные?

Нет. Хоронить меня - не вам,
Тевтонским рыцарям!
Я - слишком верен небесам,
В которых биться мне.

♫ Баллада о матери /Аркадий Кулешов/

На битву кровавую сына весной провожая,

Посеяла зерна и стала мать ждать урожая.

Решила: "Как только появятся первые всходы,

Вернется домой сын, со славой придет из похода".

Напрасно вздыхала, просила счастливую долю -

Упали все зерна на камень щербатый в том поле.

На этот же камень и мать опустилась без силы

И в изнеможении дорогу она попросила:

"Могу ли твой камень смягчить я слезой и мольбою?

За это я вербой готова стоять над тобою".

Сказала дорога в ответ: "Мать, мне плачешься зря ты.

Упали все зерна на камень сухой и щербатый.

Здесь многие матери так же на камне лежали.

Не раз на нем сеяли, только ни разу не жали.

И он не ответит тебе на мольбы и тревоги,

Чужой и безмолвный, давно он лежит у дороги".

Мать вытерла слезы и с камня холодного встала:

"Воды тебе мало и слез матерей тебе мало?

Дождь /Юрий Никитенко/

Покосились столбы у извечных, незримых границ.
Что-то сделалось с Миром опять, льётся кровь, как водица.
С Неба падают тени обугленных, мёртвых зарниц,
Засыпая, как пеплом, дождём удивлённые лица.

Дождь пришёл на Войну добровольцем, но кто ж его ждал?
Дождь явился ему одному лишь известной дорогой
И руками слепыми как будто кого-то искал,
То ль живых, то ли мёртвых, а может уставшего Бога?

Дождь хватал нас за форму, врывался водой в блиндажи.
Дождь метался средь грязных бинтов у дверей медсанбата,
Меж воронок и битой брони заходился во ржи
Громким плачем, крича в исступленье: "Не надо! Не надо!"

А потом, успокоясь, молился, частил и частил
Над полями и реками, морем, и степью, и лесом.
Мелкой взвесью позиции наши тихонько крестил
И терпел, обжигаясь о чёрное Смерти железо.

Баллада о людях и лошадях /Альберт Нурдинов/

Шёл год сорок первый - тяжёлый, кровавый.

Не раз вспоминаться он будет людьми.

...На станции ночью грузились составы:

Один санитарный, другой с лошадьми.

Пугливые кони глазами косили

И ржали тревожно при виде калек,

Которых медсёстры в вагоны носили

С приехавших с фронта машин и телег.

Работали дружно: все очень спешили

Покинуть стоянку. Но лишь рассвело,

Немецкие асы налёт совершили

На станцию и небольшое село,

Стоящее рядом. Машины с крестами

На цель заходили, скользя с высоты, -

И быстро окрестность покрылась кострами:

Пылали постройки, цистерны, склады.

В соседнем лесочке от взрывов тротила

Дубы осыпались янтарной листвой.

А пламя уже поезда охватило:

Сперва - санитарный, за ним - грузовой.

Репортажи, огнём опалённые /Снежана Андрианова/

Репортажи, огнём опалённые,
Голос диктора "под Левитана".
Пацаны, камуфляжем краплёные.
Бэтээры на улицах, танки…

Пыль плывёт над бредущей колонной /Владимир Литвишко/

Из цикла "Дороги наших отцов"

Пыль плывёт над бредущей колонной,

опускаясь на плечи солдат.

Степь вечерняя выглядит сонной.

Натирает плечо автомат.

Завтра в бой поутру, вероятно.

Кто на флангах - неясно пока.

Лишь про ужин помыслить приятно.

Хмуро сверху ползут облака.

Меж холмами петляет дорога.

Ротный что-то не в меру угрюм.

Нынче многие выглядят строго.

Переход - это время для дум.

Ночь перед боем /Сергей Лобанов/

Над полем, где трупы обжиты мышами,
Где щедро посеяны тысячи гильз,
"Медведицы" черпают небо ковшами,
И звёзды срываются каплями вниз.

Луна освещает разбитые хаты,

Поодаль от них золотятся стога.
На брустверах - иней, в окопах - солдаты
В молчании ждут наступленье врага.

Курская земля /Александр Февральский/

"А куряне славные - витязи исправные:

родились под трубами, росли под шеломами,

выросли как воины, с конца копья вскормлены.

Все пути им ведомы, все яруги знаемы,

луки их натянуты, колчаны отворены,

сабли их наточены, шеломы позолочены." -

"Слово о полку Игореве"

(перевод Николая Заболоцкого)

О, Курская земля,

не в силе Бог, а в правде!

Осенена стезя

слезами Ярославны.

Ты вскормлена с копья

под золотым шеломом

под пенье соловья

в березняке знакомом.

Шли половцы в набег

от берегов Каялы,

щитом Руси навек

ты на границе стала.

Твой путь овеян был

победами и славой, -

не твой ли полк разбил

Мазепу под Полтавой?

Здесь на твоих полях

хребет сломали немцам.

Черна твоя земля -

могила иноземцев.

Встречала ты добром,

не уронив величья,

кто приходил в твой дом

без волчьего обличья.

Вязь летописных слов

пойму, окинув оком.

Зло называли злом

и пращуры в далёком.

И вновь звучат рога

под свастикой паучьей!

История врага,

знать, ничему не учит.

Август /Михаил Сопин/

Медленно падает

В землю крестом колокольня.
Падает вечность
На белые лица солдат.
Огненным было
В том августе
Небо и поле.
Красные травы.
И красная в речке вода.
Тем, кто останется,
Будут иные рассветы.
В тех, кто уходит,
Понятья уже смещены.
Жизнь, что за болью,
Теперь непонятного цвета:
Августа,
Смерти,
Пожара,
Ночей
И войны.

Знамя победное, вечное знамя! /Алексей Стародубов/

Алы закаты, рассветы кровавы,

Сложно пожар потушить.

Битва идёт не за деньги и славу,

А за само право жить.

Рот перекошен от боли и злобы,

Солнце в дыму и в пыли,

Всюду воронки, траншеи, окопы,

Словно рубцы пролегли.

Сердце стучит снова в такт автомату,

Зло огрызается враг.

Много поставлено нынче на карту,

А по-другому никак.

Дым улетает на небо клубами

И исчезает вдали.

Пяди земли выгрызаем зубами,

Русской, исконной земли,

Кем я был на войне? /Лев Ошанин/

Кем я был на войне? Полузрячим посланцем из тыла,
Забракованный напрочно всеми врачами Земли.
Только песня моя с батальоном в атаку ходила, -
Ясноглазые люди её сквозь огонь пронесли.
Я подслушал в народной душе эту песню когда-то
И, ничем не прикрасив, тихонько сказал ей: - Лети!
И за песню солдаты встречали меня, как солдата,
А враги нас обоих старались убить на пути.

Что я делал в тылу? Резал сталь огневыми резцами.
Взявшись за руки, в тундре шагали мы в белую мглу.
Город строили мы, воевали с водой и снегами.
С комсомольских времён никогда не бывал я в тылу.

Ночной аэродром /Борис Дубровин/

Старт!.. И - на взлет!.. И, чтобы не достали,

Отстрел, отстрел. За смертную черту!

И самолет, взвиваясь по спирали,

Заглатывает жадно высоту.

Нас прикрывают с мастерским расчетом,

Не думая о собственной судьбе,

Как смертники, четыре вертолета

Приманивают "стингеры" к себе.

Мне муторно от перегрузки тяжкой,

Я словно сплюснут, тошно, я в поту.

Чуть побледнели лица экипажа:

Пока что мы у смерти на виду.

♫ Мы армия народа /Роберт Рождественский/

Стоим мы на посту повзводно и поротно.
Бессмертны, как огонь. Спокойны, как гранит.
Мы - Aрмия страны. Мы - Aрмия народа.
Великий подвиг наш история хранит.

Не зря в судьбе алеет знамя,

Не зря на нас надеется страна.
Священные слова "Москва за нами!"
Мы помним со времён Бородина.

Всё по-другому на войне /Евгений Шушманов/

Всё по-другому на войне,

так горячо, что пот струится,

когда ползёшь по целине,

и с неба снег, как соль, ложится.

Всё по-другому здесь, не так,

как было раньше в жизни мирной,

и тело собрано в кулак:

война дала команду - "Смирно!"

Всё по-другому на войне,

и сны другие ночью снятся,

одно желание вдвойне -

из окружения прорваться.

В окопе хочется тепла,

в атаке - добежать до цели,

чтоб с пулей глупой не свела

судьба, застывшая в прицеле.

♫ Первый - второй /Александр Розенбаум/

У подножия гор
Перегрелся мотор -
Вхолостую по небу бьют лопасти.
У подножия гор
Начался этот спор:
Взять мотор на измор или лоб спасти...
Молод был и горяч
И не знал неудач
Лётчик класса Валерия Чкалова,
И, конечно, он знал,
Что высок перевал,
Тем почётнее был пьедестал этих скал -
Не такие орешки раскалывал.

А он сомнений не ведал
И верил в звезду, под которой рождён.
- Мы поймаем победу...
Он в риск был с пелёнок влюблён.

Рядом тоже был хват -

Лет пятнадцать подряд
Он летал на парад в город Тушино.
Полста лет за спиной,
Но сейчас он второй,
А раз так, то обязан послушаться.
Надо, если велят.
Провалилась земля,
Перегрузки ударили в голову.
А он больше не мог,
Сжалось сердце в комок:
Полста лет - потолок,
Полста лет - это срок.
Сердце - кремень, но мягче, чем олово.

А первый страха не ведал
И верил в звезду, под которой рождён.
Он поймает победу.
Он в риск был с пелёнок влюблён.

Этот город /Александр Сидоровнин/

Враг и злой, и матёрый,

Но порвёт, и немало, здесь жил

Он об город, который

Не такое ещё пережил.

Здесь фашистская свора

В прошлом веке сломала хребет.

Этот город - который

Крепче даже, чем бронежилет.

Сутки после боя /Александр Кованов/

Двадцатого душманы не стреляли
и силой перестали щеголять.
Тогда они могли понять едва ли,
что просто было не в кого стрелять.

От взвода нас осталось только трое
"трёхсотых", очумевших от войны
мальчишек бестолковых... Не героев,
оглохших от внезапной тишины.

Двадцатого ушли душманы в горы.
Наверное, обратно в Пакистан.
А, может, забрались обратно в норы
подземные... Таков Афганистан.

Пограничникам Курска /Сергей Ефимов/

Вот дало слабину государство -

И Отчизна столкнулась с войной.

Здесь нет линий ни белых, ни красных...

Здесь ведут пограничники бой.

В окружении стойко по-русски,

Всем стратегам сквозь зубы грубя,

Пограничники бьются под Курском,

Вызывая огонь на себя.

Кто-то важный в штабах что-то знает.

Кто-то что-то доложит наверх.

А пока парни в землю врастают,

И врастут, если надо, навек.

День ВВС /Валерий Пономарев/

Военно-воздушные силы,
Рокочите, словно гроза...
Вы гордость и слава России,
Храните ее небеса.

У вас за плечами столетье,
В истории ясный рубеж...
Есть прадедам, чем вам ответить,
Наследникам смелых надежд.

Начавшие с первых бипланов,
Похожих всегда на стрекоз...
Как Нестеров, все вы летали,
Мечтали достигнуть вы звезд.

На месте одном не стояли,
Играли вы первую роль...
Не зря же Валерий Чкалов -
Любимый народный герой.

Третий тост /Вячеслав Натальин/

Мы стоим в полный рост, режет слух тишина,

Водка горьким огнем горло мне обжигает,

Грузом тяжким на сердце лежат имена

Моряков, ведь никто из них рядом не встанет.

Водка наша заправлена привкусом слез,

Но сегодня за это никто не осудит.

Пей, браток, ведь без слов прозвучал третий тост,

Плачь, браток, над осколками сломанных судеб.

Там, за горизонтом небесная высь

Слилась воедино с морскою водой.

Ты, в дальний поход уходя, поклонись

Тем, кто уже не вернется домой.

"SOS" погибшей подлодки звучал как набат,

Только души парней мы спасти не успели.

Я ни ветру, ни воздуху больше не рад,

Даже солнца лучи меня больше не греют.

Я до боли хочу с вами их разделить,

Отзовитесь, ребята, я вас умоляю...

Оборвалась надежды тонкая нить,

Только волны морские над вами вздыхают...

Мы помним /Давид Газзати/

Давай я тебя проведу
По кладбищам нашим и школам,
По улицам, сёлам, мосту,
По Зарской дороге немного.

Давай я тебе покажу,
Слова тут, пожалуй, излишни,
Вот тут потерял я сестру,
А тут мой покоится близкий.

А в этом вот школьном дворе
Ребята, которым по двадцать...
Они все так дороги мне,
Что хочется плакать и плакать.

Вот здесь по подвалам детей

Родители прятали в страхе
От нелюдей и палачей,
Что город мой сделали плахой.

Вот в этом сгоревшем селе
Погибли старик со старухой,
Больнее их гибель вдвойне,
Что ночью - не днём и не утром...

А здесь, у моста за селом,
Семья, что спасалась от смерти,
Сгорела в машине живьём:
И мама, и папа, и дети.

Во помин /Юрий Беридзе/

И снова море нас качает,

и вспоминаем, как кричали

не белые, а серые кликуши северов

над стылым морем Баренца,

где небо чёрным хмарится,

и с мёртвыми подлодками нас связывает кровь.

И нет нам мира и покоя...

Мы помним выбывших из строя

друзей своих, оставшихся в объятиях глубин.

Хиросима /Людмила Татьяничева/

Любая боль переносима.
Но эту -
Трудно превозмочь.
Твой чёрный пламень,
Хиросима,
Горит во мне
И день,
И ночь.
Я сердцем чувствую ступени,
Чей тусклый раненый гранит
Сожжённых горестные тени
Суровой верностью хранит.

Возвысясь над жестоким веком,

Проходят сквозь огонь и снег
И тень,
Что стала человеком,
И тенью ставший
Человек.

Вторая чеченская /Александр Кузнецов-Софос/

Приказ "Вперёд!". Я снова на войне.

Дай Бог, чтоб нас, как встарь, не предавали!

За глупость заплатили мы втройне,

Но поумнеть успели мы едва ли.

И снова горы, снова танки в ряд.

Мы нервничаем, курим, ждем ракеты.

Я снова здесь, среди своих ребят,

Где пули снайперов клеймят бронежилеты.

Ну вот и все! Команда "Заводи!".

Настал наш час, последний или звездный...

В прицелах еле виден впереди

Притихший город под названьем Грозный.

Железнодорожные войска /Ирина Семёнова/

Пусть кричат в наши спины, что мы - не элита... -
Без гранат, автоматов, мол, служба - как мед!
Что страна лишь героями наша прикрыта -
Кто в элитных войсках где-то службу несёт...

Ну, а мы, стиснув зубы, вновь двинем к дороге,
И, забыв про усталость и утренний сон,
Снова будем сбивать сапогами все ноги,
Чтобы где-то прошел по железке вагон!

Снова будем в руках держать лом и лопаты
И прокладывать рельсы в далекой тайге,
И пусть нам не дано заряжать автоматы...
Мы не хуже других! Мы - войска ЖДВ!

Первый Салют /Юрий Милов/

Салюта первого раскаты,

Победу празднует страна.

На фронте все ещё солдаты,

Ведь не окончена война.

Но ранили смертельно зверя.

В Орле и Белгороде стяг!

Пошло совсем другое время,

На запад покатился враг.

Атака мертвецов /Гарри Намовлов/

Мы сегодня выше царя,
Потому что ближе к Нему!
Я умру сегодня не зря,
Скоро я Его обниму.

Расскажу Ему о себе,
Впрочем, Он все знает и сам:
Как я жил, как верил судьбе,
Да как честно служил небесам.

Почему Осовецкая крепь,
Что "Игрушечной" в спорах звалась,
Разорвав нападающих цепь,
За полгода врагу не сдалась.

К Богу как отпуская солдат:
Без наград, почестей и имен,
Русский полк жил лицом на закат,
Понимая, что он обречен...

Москва. Пушкинская площадь. Август 2000 /Александр Булынко/

Снова в нашем доме беда.

Как же так, как же так, господа?

Явь ли это или крутят кино

Про войну, что забылась давно?

Эх, Россия, родимая мать,

Подскажи , где силы нам брать?

За ВДВ! /Дмитрий Юрчук/

Сегодня август, и опять мы до утра не будем спать.
Сегодня снова мы друзей своих встречаем.
Сегодня реет над страной наш флаг небесно-голубой.
Сегодня ВДВ свой праздник отмечает.

За ВДВ! За тех ребят, что на посту всегда стоят,
Сегодня тост свой самый первый поднимаю!
За тех, кто много долгих лет хранит армейский свой берет.
За тех, кто с гордостью тельняшку надевает.

Бегут, торопятся года, но мы в тельняшках, как всегда,
И годы службы провели совсем не даром.
И пусть не думают враги, что если "сняли сапоги",
То мы не сможем их срубить одним ударом.